– А работа? – она удивлённо вскинула на меня глаза. – Люди же придут. Открываться надо.

– Сегодня мы закрыты, – отрезал я так твёрдо, как только мог. – Повесим на дверь табличку «Закрыто по техническим причинам». И точка.

Она хотела что‑то возразить, но я продолжил, глядя ей прямо в глаза:

– Мы оба вымотаны до предела. Если сейчас встанем к плите, то обязательно что‑нибудь спалим, перепутаем или, не дай бог, порежемся. Кому от этого легче станет? Нам это не нужно.

Настя молча кивнула, понимая, что я прав. В этот момент на столе завибрировал её телефон. Она посмотрела на экран. «Даша». Я кивнул.

– Включай громкую.

– Привет! – голос Даши в динамике прозвучал оглушительно и преувеличенно бодро. Слишком бодро для человека, который попал в больницу. – Как вы там? У нас всё отлично! Вовчику уже намного лучше, он даже шутит и рвётся в бой! Сказал, что к обеду уже будет готов резать лук! Я тут с ним, в палате… всю ночь просидела, конечно.

Я невольно усмехнулся. Бедная девочка, хорохорится. Представил, как она, забыв про себя, про свои разбитую коленку и вчерашний страх, хлопотала вокруг своего раненого героя, отгоняя от него медсестёр.

– Мы скоро вернёмся и сразу за работу! – продолжала тараторить Даша. – Нас так просто не напугать! Эти гады ещё получат своё!

Эта бравада была такой явной, такой отчаянной. Она пыталась убедить не нас, а саму себя, что всё в порядке. Пыталась спрятать за громкими словами вчерашний ужас и липкий страх.

– Даша, – мой голос прозвучал мягко, но так, что она тут же замолчала на полуслове. – Твоя единственная работа на сегодня – отдыхать. И проследить, чтобы Володя делал то же самое. Никакого лука. Пусть лежит и смотрит в потолок. Поняла меня?

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Было слышно, как она шумно сглотнула.

– Хорошо, Игорь, – уже совсем другим, тихим и уставшим голосом ответила она. – Поняла. Отдыхать.

Телефон со стуком лёг на столешницу. Настя сидела напротив и обеими руками обхватила большую кружку с остывшим кофе. Смотрела на меня долго и устало.

– Думаешь, это они? Люди Алиева?

Я кивнул, не поднимая головы. Взгляд упёрся в мутный тёмный напиток на дне моей собственной кружки.

– А кто ещё? У нас что, много врагов в этом городе? Мы никому дорогу не переходили, кроме них. Почерк тот же, что и с угрозами. Только теперь они от слов к делу перешли. Сами, конечно, руки не марали, по‑любому наняли каких‑то отморозков со стороны, чтобы концов не найти. Сперва Кабан, потом его человечки, потом… ах, да ты и сама всё знаешь.

– Но… доказательств же нет, – тихо сказала она.

– Вот именно, – глухо ответил я. – Доказательств нет. И не будет. Петров, конечно, хороший мужик, но он один против целой системы. А эти… они уверены, что им всё с рук сойдёт. Что мы испугаемся, замолчим и будем дальше сидеть тихо, как мыши под веником.

Я взял свой смартфон. Старенький, потёртый, но он ещё работал. Пальцы сами собой пролистали список контактов и остановились на имени, которое я пару дней назад записал как «Светлана Бодко». Секунду я помедлил. А потом, выдохнув, всё же нажал «Вызов».

– Алло, Светлана? Здравствуйте. Это Игорь Белославов, из закусочной «Очаг Белославовых», – я старался, чтобы голос звучал спокойно и ровно. – Я по поводу интервью. Помните, мы говорили? Боюсь, его придётся отложить. У нас тут… некоторые проблемы. Непредвиденные обстоятельства.

– Игорь, я знаю! – её голос в трубке прозвучал громко и напористо, без малейшего намёка на сочувствие. В нём звенел азарт зверя, учуявшего кровь. – Именно поэтому мы должны записать его немедленно! Прямо сегодня! Нападение на героев города, которые только что спасли праздник! Представляете, какой это заголовок? Весь Зареченск должен знать правду!

Меня аж передёрнуло от её делового энтузиазма. Сделать шоу из того, что Вовчика отделали так, что на нём живого места нет? Выставить его синяки на всеобщее обозрение, чтобы поднять рейтинги своему каналу? Внутри всё закипело от омерзения.

– Я не собираюсь устраивать цирк из несчастья моих людей, Света, – холодно отчеканил я, подбирая слова. И да, я перешёл на иную форму общения. В тот момент мне это показалось вполне уместно.

– Тогда давайте сделаем по‑другому! – она ни на секунду не сбавила напор. Настоящая акула пера, или что у них тут вместо пера. – Я так понимаю, закусочная сегодня закрыта. Мы приедем к вам домой! Или на кухню! Снимем эксклюзив! Вы, на своём рабочем месте, расскажете, как всё было… Представляете, какие кадры получатся? Герой города не сдаётся и готов к бою на своей боевой позиции!

Я невольно обвёл взглядом нашу маленькую кухоньку. И тут же в памяти всплыли картинки из прошлой жизни: вспышки фотокамер, лезущие в лицо микрофоны, едкие комментарии в Сети от диванных критиков, готовых сожрать тебя за малейшую оплошность… Впустить их сюда? В самое сердце моего маленького мира? Да ни за что.

Но в следующий миг в голове что‑то щёлкнуло. Злость и обида ушли на второй план, уступив место холодному расчёту. Так, стоп. А если посмотреть на это с другой стороны? Сержант Петров их не найдёт, у него связаны руки. У Алиевых денег и влияния хватит, чтобы откупиться от кого угодно. Они чувствуют себя хозяевами жизни. Значит, играть с ними по их правилам – в тёмных подворотнях – бесполезно. Нужно вытащить их на свет. Туда, где их деньги и связи могут оказаться бессильны против одной простой вещи – общественного мнения.

– Хорошо, – неожиданно для самого себя сказал я. Настя, слушавшая весь разговор, аж подпрыгнула на стуле и уставилась на меня во все глаза. – Можете приехать. Но у меня есть одно условие.

– Любое! – кажется, на том конце провода чуть ли не захлопали в ладоши.

– Мы будем говорить о еде. И только о еде. Никаких вопросов про нападение, про Алиева, про угрозы. Мы просто будем готовить. Расскажу пару своих секретов. А про всё остальное… мы поговорим намёками. Очень туманными. Потому что любое прямое обвинение сейчас может привести к тому, что в следующий раз они придут не с кулаками, а с чем‑то похуже. Вы же умная женщина, Света. Понимаете, что не стоит совать голову в пасть злыдню?

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Я почти слышал, как у неё в голове щёлкают шестерёнки. Она просчитывала варианты. И она поняла. Поняла, что это может стать началом большой истории.

– Да, – твёрдо сказала она. – Я всё поняла. Не лезть на рожон. Будем у вас через час.

Я положил трубку. Настя смотрела на меня с такой тревогой, будто я только что подписал себе смертный приговор.

– Игорь, ты уверен? Это же опасно! Ты же сам ей сказал…

Я посмотрел на сестру. Она, наверное, впервые увидела в моих глазах холодную, упрямую решимость человека, которого загнали в угол, и он решил огрызнуться.

– Они начали эту войну, Настя. Втихую, исподтишка, в тёмных переулках. Что ж, значит, пора перенести поле боя туда, где светло. Прямо под софиты телекамер.

– Но ты же сказал, что не будешь их обвинять…

– А это и не надо, – я криво усмехнулся. – Иногда, чтобы люди всё поняли, не нужно кричать «Пожар!». Достаточно просто встать рядом с сеновалом и демонстративно чиркнуть спичкой. А выводы они сделают сами. Весь город и так шепчется, кому мы перешли дорогу. Мы просто дадим им повод говорить громче.

Ровно через час, как и обещали, у дверей «Очага» затормозил белый фургон. На боку красовалась яркая, даже какая‑то вызывающая надпись «Зареченск‑ТВ». Я как раз успел умыться ледяной водой из‑под крана, чтобы окончательно проснуться. Настя, глядя на мою кислую мину, тоже пыталась сохранять спокойствие. Она молча тёрла и без того чистые столы, просто чтобы чем‑то занять руки. Её нервозность прямо‑таки витала в воздухе.