– Даш, слышала? На тебе десерты для зала. Быстро, красиво и с улыбкой! Я встречаю гостей.

Даша, ни секунды не колеблясь, с готовностью бросилась к холодильнику. Моя машина заработала. Каждый винтик знал своё место и свою задачу.

Я же закончил священнодействие. Тарелка – это мой холст. На идеально белые, чуть подогретые тарелки легла горка ароматной, глянцевой свинины, покрытой тёмным, как патока, соусом. Рядом, словно веер японской гейши, я расположил обжаренные на гриле кружочки овощей, чередуя их по цвету: огненный болгарский перец, солнечно‑жёлтый кабачок, оранжевый диск моркови. Оставался последний штрих. Рис.

Я взял маленькую фарфоровую пиалу, плотно, но при этом осторожно, утрамбовал в неё горячий, рассыпчатый рис, а затем одним резким, выверенным движением перевернул на тарелку рядом с мясом. Получилась идеальная, ровная, белоснежная башенка. Четыре тарелки. Для Натальи, для барона Григория Земитского и его жены Веры, и для самого градоначальника. Четыре маленьких произведения искусства, созданные из хаоса и паники всего за полчаса.

Ввзял две тарелки в руки. Они были приятно тяжёлыми. Ещё две осторожно подхватила Настя, которая уже успела вернуться. Её щёки порозовели, а в глазах снова горел огонёк азарта.

– Они ждут. Наталья выглядит очень строгой, – прошептала она.

– Это её работа, – усмехнулся я.

Я сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие запахом победы. Нацепил на лицо свою самую обаятельную, самую уверенную и, пожалуй, самую наглую улыбку.

И вышел из кухни навстречу людям, от которых теперь зависело абсолютно всё. Моё будущее. Моя маленькая крепость. И судьба моего Царь‑Мангала.

Мы с Настей вышли в зал, как пара фокусников перед главным трюком. Стоило нам показаться, как запах ударил по гостям, словно тёплая волна. Все разговоры за столиками тут же затихли.

Эффект был именно тот, на который я и рассчитывал. Градоначальник, Егор Семёнович Белостоцкий (да, я подготовился, выискивая информацию о городской власти), до этого откровенно скучающий и с тоской разглядывавший наши скромные стены, вдруг замер. Его пухлое лицо, до этого выражавшее вселенскую усталость, преобразилось. Глаза удивлённо распахнулись, а ноздри затрепетали, жадно втягивая воздух. Рядом с ним сидел барон Земитский, сегодня он был человеком с каменным лицом. Сохранил свою аристократическую маску, но я заметил, как напряглась его спина. Он даже чуть подался вперёд, словно не верил собственному носу.

Только две дамы за столом, Вера Земитская и Наталья Ташенко, не выглядели удивлёнными. Они переглянулись с таким видом, будто только что выиграли в лотерею. Ещё бы, они ведь поставили на меня, странного мальчишку с внезапно проснувшимся талантом. И их ставка, похоже, начинала играть.

Я подошёл к столу. Двигался точно и уверенно, без лишней суеты. Поставил тарелки перед важными гостями с лёгким поклоном.

– Прошу, господа. Свинина в сладко‑остром соусе с овощами гриль. Небольшой экспромт.

Вера Земитская, которая умела дирижировать любой компанией, тут же взяла инициативу в свои руки, разряжая повисшую тишину.

– Игорь, позвольте представить вам главу нашего славного города, графа Егора Семёновича Белостоцкого. Егор Семёнович, а это – Игорь Белославов. Наш, так сказать, кулинарный самородок.

Градоначальник, полный мужчина с мягкими чертами лица, протянул мне руку. Рукопожатие оказалось вялым, как у варёной рыбы, но взгляд был острый и цепкий. За добродушной внешностью прятался матёрый делец, который умел считать деньги.

Пока высокие гости с осторожным любопытством тыкали вилками в свои порции, в зале разворачивалась вторая часть моего плана. Как я и велел, Настя и Даша порхали между столиками, разнося маленькие кусочки тыквенного чизкейка на блюдечках. Это был жест доброй воли для простых работяг, которые до этого с нескрываемым подозрением косились на стол начальства.

Сначала на хмурых, уставших лицах читалось недоверие. Но вот один попробовал, потом второй, и по залу прокатился удивлённый, а затем и одобрительный гул. Гудение недовольства, которое почти физически висело в воздухе, сменилось довольным чавканьем. Десерт, пусть и маленький, был знаком уважения. И они это оценили.

Внезапно из самого дальнего угла, где сидела компания дорожных рабочих в грязных робах, раздался громкий, пропитый голос:

– Егор Семёныч! Да этому парню не тут сидеть надо, а ресторан в самой столице открывать! Он же всех столичных поваров за пояс заткнёт, как пить дать!

Градоначальник вздрогнул от такой фамильярности и удивлённо обернулся на крик, едва не поперхнувшись. Я сделал вид, что страшно смутился, опустил глаза и что‑то неловко пробормотал, мол, вы слишком преувеличиваете. Но внутри я едва сдерживал довольную усмешку. План работал. Сначала завоюй народ, а уже потом – его правителей.

Первые несколько минут за главным столом ели молча. Это была лучшая похвала, на которую только мог рассчитывать повар. Наконец Вера Земитская, элегантно промокнув уголки губ белоснежной салфеткой, нарушила молчание.

– Игорь, это… это просто невероятно! Я никогда не пробовала ничего подобного. Расскажи, как ты это приготовил? На вид кажется таким простым, но вкус… он такой глубокий, многогранный!

Я только этого и ждал. Присел на краешек стула, который мне заботливо пододвинула Настя, и начал свой рассказ. Говорил спокойно и уверенно, без ложной скромности, но и без дешёвого хвастовства. Я рассказывал им о тонком балансе острого, сладкого и кислого, который создаёт на языке настоящую гармонию. О том, как важно обжаривать мясо на раскалённой сковороде, чтобы «запечатать» все соки внутри и сохранить его нежность. О том, почему овощи должны оставаться чуть хрустящими, а не превращаться в безвольную кашу.

Я говорил как профессионал, как человек, для которого еда – это целая наука. И градоначальник, отложив вилку, слушал меня с неподдельным, почти детским интересом, забыв о своём высоком статусе.

После основного блюда Настя, как и было задумано, принесла десерт. Попробовав нежный, тающий во рту чизкейк, граф Белостоцкий удовлетворенно кивнул. Эмоции он держал при себе, но мне большего и не требовалось. Я всё понял без слов. Главным блюдом сегодня был я сам. А еда – лишь моя визитная карточка, способ показать, на что я способен. И, судя по всему, эта демонстрация произвела нужное впечатление.

Барон Григорий Аркадьевич Земитский доскрёб последнюю ложку тыквенного мусса, с тихим звоном опустил её на блюдце и издал звук, который в приличном обществе назвали бы сдержанным удовольствием. По‑простому – он просто довольно крякнул. Откинулся на спинку стула. Усталые глаза главы Попечительского Совета смотрели на меня долго и оценивающе.

– Что ж, Белославов, – протянул барон, и по его голосу было слышно, что он сыт и доволен. – Признаю, впечатлил. Даже очень. А теперь к делу. Наталья говорила, у тебя есть какие‑то… свежие идеи насчёт готовящегося праздника.

Я глубоко вздохнул. Так, спокойно. Десерт съеден, комплименты получены. Пора подавать основное блюдо – торг.

– Ваше сиятельство, господа, – я встал, чувствуя себя наглым самозванцем и полководцем одновременно. – Простите мою дерзость, но я считаю, что традиционный казан с пловом – это слишком просто. Скучно. Наш город заслуживает большего. Я придумал кое‑что, что заставит говорить о Зареченске далеко за его пределами.

Я не стал ждать вопросов. Взял с соседнего стула папку с чертежами – результат нескольких бессонных ночей – и аккуратно разложил листы прямо на столе, между пустыми тарелками. Но спасибо сестрице, она увидела это и тут же собрала грязную посуду, дабы нам было комфортно сидеть за беседой.

Сначала на их лицах было вежливое недоумение. Наверное, ждали смету на баранину, а получили чертежи какого‑то адского механизма. Но я начал рассказывать, сам загораясь от своей идеи, и их взгляды стали меняться.