Мои руки двигались быстро и уверенно. Тело Игоря, когда‑то хилое и измождённое, теперь было крепким и послушным. Тренировки, свежий воздух, настоящая еда – всё это делало своё дело. Я чувствовал себя сильнее, выносливее. И это было хорошо. Мне нужны были силы для всего, что предстояло. Для этой битвы.

Я взглянул на часы. Ещё много работы. Соус нужно было довести до идеальной консистенции, чтобы он обволакивал каждый кусочек еды. Мясо – до нужной степени прожарки, чтобы оно таяло во рту. Овощи – до хрустящей нежности, чтобы они добавляли свежести. Каждый элемент ужина должен был быть безупречен.

Революция, – снова подумал я, и на этот раз это слово прозвучало в моей голове не как шутка, а как обещание. Обещание себе, своей новой семье, этому миру. Обещание вернуть вкус. И я собирался его сдержать.

– Ну что, Зареченск, – прошептал я, обращаясь к кипящей на плите кастрюле, где медленно готовился мой секретный соус, – готовься. Шеф идёт. И он голоден.

На кухне снова запахло чем‑то невероятным. Чем‑то, что обещало целое приключение. Моё сердце билось ровно, а в голове царил полный порядок. Личное – отдельно, профессиональное – отдельно. По крайней мере, я очень старался так думать. И пока что у меня это получалось. Почти.

Саша встретила меня в лёгком шёлковом платье, который едва скрывал её точёную фигуру. Её глаза озорно блестели. Она была сама элегантность и дерзость.

– Ну что, мой гений? – промурлыкала она, подходя ближе и обнимая меня. От неё пахло дорогим парфюмом и чем‑то… электрическим, что ли. – Готов покорять столичную богему?

– Я всегда готов, – ответил я, целуя её в щёку. – Главное, чтобы богема была готова к тому, что я им предложу.

Вскоре появились её дядя и тётя. Саша тут же их представила.

Максимилиан Дода был мужчиной лет пятидесяти, полноватым, но широкоплечим. От него веяло солидностью и властью. Его лицо было округлым, с мягкими складками, но глаза… Глаза у него были цепкие, проницательные, словно он видел тебя насквозь. Он носил дорогой, но простой костюм, который сидел на нём идеально.

Рядом с ним стояла Кристина, его жена. Стройная, высокая блондинка, гораздо моложе мужа. Её черты лица были слишком идеальными, чтобы быть натуральными. Лёгкий намёк на пластику губ, гладкая, натянутая кожа. Сначала я записал её в «пустышки», в тех светских львиц, что только и умеют, что улыбаться и кивать. Но моё чутьё, которое обострилось после встречи с Травкой, уловило нечто иное. За этой идеальной маской скрывались острый ум, наблюдательность и внутренняя сила. Она анализировала. Её взгляд был оценивающим, но не осуждающим. Интересно.

– Игорь, – Максимилиан протянул мне руку. Его рукопожатие было крепким, уверенным. – Рад наконец‑то познакомиться с человеком, о котором так много говорит моя племянница. Она у нас особа восторженная, но в делах обычно не ошибается.

– Взаимно, господин Дода, – ответил я, стараясь выглядеть скромно, но уверенно. – Надеюсь, мои скромные способности не разочаруют вас.

– Скромные? – Максимилиан хмыкнул. – Что‑то я сомневаюсь. Саша рассказывала о ваших… экспериментах. Это звучит весьма интригующе.

Мы прошли в гостиную, где уже был накрыт небольшой столик с закусками. Не моими, конечно, но тоже вполне приличными, если не считать вездесущих магических «усилителей вкуса».

– Скажите, Игорь, – Кристина, с лёгкой улыбкой, отпила из бокала. Её голос был низким, приятным. – Откуда у вас такие… необычные познания в кулинарии? Я слышала, вы используете какие‑то старинные рецепты?

Я поймал её взгляд. В нём не было пустоты, только любопытство. И немного вызова.

– Можно сказать и так, госпожа Дода, – я улыбнулся в ответ. – Мой покойный отец был поваром. Он оставил мне много записей. А я… я просто стараюсь их переосмыслить, найти что‑то новое в давно забытом. Это как археология, только вместо черепков – вкусы.

Я не врал. У отца Игоря и правда были записи. Правда, я их не читал, но легенда звучала правдоподобно. А переосмысливать и находить новое – это было про меня, про Арсения Вольского.

Максимилиан откинулся на спинку кресла, внимательно изучая меня.

– Археология вкуса, – задумчиво повторил он. – Интересное сравнение. И вы, значит, раскапываете эти… древние рецепты?

– Именно. И, кажется, нахожу кое‑что ценное. В Зареченске моя кухня уже произвела небольшой фурор. Местные жители, привыкшие к однообразной еде, теперь открывают для себя новые грани вкуса.

– Фурор, говорите? – в голосе Кристины проскользнула едва уловимая ирония. – В Зареченске? Это, конечно, похвально. Но столица… там публика более, как бы это сказать, искушённая.

– Я понимаю, – кивнул я. – И я не собираюсь останавливаться на Зареченске. На самом деле, у меня есть планы. В ближайшее время я собираюсь запустить небольшое кулинарное шоу. Оно будет… уникальным. С живой публикой, с демонстрацией того, как можно готовить без всяких «усилителей», используя только натуральные ингредиенты.

Я произнёс это так, словно это было само собой разумеющееся, естественный этап моего развития. Не хвастовство, а просто констатация факта. Мой взгляд скользнул по Максимилиану. Он внимательно слушал, его цепкие глаза подмечали не только талант, но и амбиции.

– Шоу, – Максимилиан слегка приподнял бровь. – Это уже не археология, это скорее… перформанс. Смело. Очень смело. Особенно учитывая, кто держит рынок этих самых «усилителей».

Он явно намекал на влиятельные рода, с которыми мне к счастью (а, может, и нет) пока не довелось встретиться. Саша, сидящая рядом, поймала мой взгляд и еле заметно кивнула. Она уже рассказала своему дяде о моём конфликте с Алиевым.

– Да, – спокойно ответил я. – Но я верю в свой продукт. Вкус, господин Дода, это то, что объединяет людей. И если люди почувствуют настоящий вкус, они не захотят возвращаться к подделкам.

Кристина вдруг улыбнулась, и эта улыбка была уже не просто вежливой маской. В ней было что‑то живое, хищное.

– Вы говорите как революционер, Игорь, – сказала она. – Или как очень талантливый маркетолог. А может, и то, и другое.

– Что ж, – я пожал плечами, – пусть каждый видит то, что ему ближе. Главное, чтобы видели.

Максимилиан задумчиво погладил подбородок.

– Я, кажется, начинаю понимать, почему Саша так вами увлечена. В вас есть… искра. И очень, очень хороший расчёт. Что ж, Игорь, сегодня вечером я жду ваших чудес. Покажите мне эту «революцию вкуса».

Я улыбнулся.

– С удовольствием, господин Дода. С огромным удовольствием.

Я встал и направился на кухню. Мои руки уже чесались. Пришло время показать этим столичным господам, что такое настоящий, живой огонь. И настоящий вкус.

Оставляя за спиной смех Саши и задумчивые взгляды Максимилиана и Кристины, я чувствовал, как энергия пульсирует в моих жилах. Сегодня вечером я должен их покорить.

Я провёл рукой по столешнице из гладкого камня. Ого. Серьёзная подготовка. Плита, духовка, целый арсенал ножей в деревянной подставке – всё самое дорогое и навороченное. Но я всё равно достал из своего свёртка старые, проверенные ножи. Рукоятка легла в ладонь как влитая. Это как с женщиной – к своей привыкаешь, знаешь каждое её достоинство и недостаток.

Саша, Татьяна, Максимилиан и Кристина устроились на высоких стульях у барной стойки. Прямо зрители в первом ряду. Саша ободряюще мне улыбнулась, в глазах плясали весёлые чертята. Её мать отчего‑то игриво прикусила губу. Кристина смотрела с вежливым безразличием, будто я собирался не готовить, а показывать фокусы с картами. А Максимилиан… этот вообще был как гранитная скала. Ни единой эмоции на лице. Ждут шоу? Ну что ж, будет им шоу.

– Итак, господа, – начал я, раскладывая на столе принесённые с собой продукты. – Сегодня я ваш экскурсовод в мир забытых вкусов. В мир еды, которая не притворяется, а является. И начнём мы, как это ни странно, с десерта. Ему нужно будет немного отдохнуть.