– С десерта? – удивлённо приподняла бровь Кристина. – Разве это не подают в конце?

– В этом и фокус, – усмехнулся я. – Хорошему десерту, как и хорошему вину, нужно «настояться».

Я взял в руки небольшую, но тяжёлую тыкву, похожую на оранжевый шар. Нож с сочным хрустом вошёл в плотную мякоть.

– Тыква, – пояснил я, срезая толстую кожуру. – В вашем славном городе из неё, кажется, варят только унылую кашу. А мы сделаем из неё нежнейший мусс, который тает во рту.

Я быстро нарезал мякоть на ровные кубики и бросил их в кастрюлю с кипящей водой. Пока тыква булькала на плите, я взял лимон и мелкой тёркой счистил с него жёлтую цедру. Воздух тут же наполнился свежим, чуть горьковатым ароматом.

– Минут двадцать, и она станет мягкой, как сливочное масло, – комментировал я, чувствуя себя ведущим кулинарного шоу. – Потом превратим её в пюре.

Так и вышло. Я слил воду и вооружился погружным блендером, который отыскал в одном из ящиков. Он недовольно зажужжал, и через минуту в кастрюле плескалась идеально гладкая, солнечная масса. Я бросил туда щепотку мускатного ореха и лимонную цедру.

– А теперь немного магии, – я подмигнул Саше и разбил два яйца, ловко отделяя белки от желтков. – Белки – это наш воздух. Их нужно взбить так, чтобы они превратились в плотное облако.

Миксер взвыл. Прозрачная склизкая жидкость на глазах у моих зрителей начала белеть, густеть и превращаться в глянцевую, белоснежную пену. Не переставая взбивать, я тонкой струйкой добавил немного обычного мёда. Потом перевернул миску – масса даже не шелохнулась.

– Готово. Теперь самое ответственное. Нужно очень нежно, лопаточкой, вмешать белки в тыкву. Движениями снизу вверх, чтобы не разрушить воздушность.

Я разлил оранжевое облако по красивым бокалам и отправил их в холодильник.

– А теперь – гвоздь программы.

Я с гордостью выложил на доску кусок нежно‑розовой телятины.

– Телятина. Сама по себе – просто кусок мяса. А мы сделаем из неё песню.

Они молча наблюдали, как я нарезаю мясо на одинаковые медальоны толщиной в палец. Не больше и не меньше. Затем полил их маслом, которое принёс с собой (да, у себя на кухне я готовлю не только еду, но и отдельные ингредиенты, к примеру, как это ароматное масло) – густым, зелёным, пахнущим солнцем и травой. Присыпал крупной солью и сделал несколько оборотов мельничкой с чёрным перцем.

– Пусть мясо немного полежит, отдохнёт, – пояснил я. – А мы займёмся соусом.

Я поставил на плиту маленький ковшик. Высыпал туда горсть клюквы, брусники и немного черники – для цвета. Добавил ложку сахара и щедро плеснул красного вина прямо из бутылки, что стояла перед гостями. По кухне тут же поплыл густой, пьянящий, кисло‑сладкий аромат.

– Ягоды должны отдать сок, подружиться с вином, – говорил я, помешивая варево. – Они превратятся в густой соус, который идеально оттенит нежность мяса.

Мои зрители молчали. Кажется, они и правда никогда не видели, как готовят еду вот так. С нуля. Без пакетиков с кричащими названиями. Я чувствовал их напряжённое внимание, и это заводило.

Когда соус загустел, я поставил на соседнюю конфорку тяжёлую чугунную сковороду. Огонь – на полную. Швырнул на неё добрый кусок сливочного масла, пару веточек розмарина и раздавленный ножом зубчик чеснока. Масло тут же зашипело, запенилось, и по кухне ударил такой запах, что у меня у самого слюнки потекли.

– А теперь – выход главного героя! – я аккуратно, щипцами, выложил медальоны на раскалённую сковороду.

Раздалось громкое, агрессивное шипение. Вот он, лучший звук на свете. Музыка любой кухни. Я обжарил мясо буквально по минуте с каждой стороны – только чтобы появилась золотистая корочка, а весь сок запечатался внутри.

– Уже всё? – нетерпеливо спросила Саша, жадно втягивая носом аромат.

– Почти, – усмехнулся я. – А теперь – трюк.

Я взял бутылку коньяка, которую заранее попросил приготовить. Сделал глубокий вдох. Одним резким движением плеснул немного на сковороду и чуть наклонил её.

Синее пламя взметнулось чуть ли не до потолка. В расширенных глазах моих гостей отразился этот огненный столб. Саша и Татьяна тихо ахнули. Кристина прижала ладонь ко рту. А Максимилиан, до этого сидевший неподвижно, резко подался вперёд, и его цепкий взгляд стал ещё острее. Всё длилось пару секунд. Огонь опал так же внезапно, как и появился.

– Фламбирование, – пояснил я. – Это не для красоты. Огонь сжигает спирт, но оставляет в мясе благородный вкус и аромат напитка.

Я выложил медальоны на тёплые тарелки, щедро полил их тёмно‑рубиновым соусом и украсил свежей веточкой розмарина. Просто и чисто.

Первым приборы в руки взял Максимилиан. Отрезал крохотный кусочек, макнул в соус, отправил в рот. И замер. Его лицо, обычно непроницаемое, на секунду дрогнуло. Удивление, недоверие, а затем – волна чистого, детского восторга.

– Невероятно, – прошептал он, глядя то на меня, то в тарелку. – Я… я никогда не ел ничего подобного. Оно… живое.

Кристина тоже попробовала. Её лицо на миг потеряло свою холодную маску. Она прикрыла глаза, наслаждаясь.

– Вкус… он такой… разный, – тихо произнесла она. – Сладкий от соуса, кислый от ягод, терпкий от травы… Как это возможно? Совсем без «усилителей»?

– Это и есть настоящий вкус, госпожа Дода, – ответил я, чувствуя, как внутри разливается тёплая волна победы. – Тот самый, который все давно забыли.

Когда с мясом было покончено, я объявил:

– А теперь – десерт.

Я достал из холодильника бокалы с застывшим муссом. Он и сам по себе был хорош. Но у меня был припрятан козырь. Я достал маленькую глиняную баночку – подарок Травки.

– А это – финальный штрих. Подарок от одной моей лесной знакомой, – сказал я, открывая крышку. – Мёд. Но не простой. Лунный мёд. Его собирают только в полнолуние с особых цветов.

Естественно, правду говорить я не собирался. Да и кто в это поверит? Хотя… в этом мире могут.

Я взял чайную ложку и капнул по несколько капель на поверхность каждого мусса. И тут случилось то, чего они точно не ждали. Капли мёда начали светиться. Неярко, а мягким, тёплым, золотистым светом. Словно крошечные звёзды упали в бокалы.

На кухне повисла мёртвая тишина. Даже Саша, которая уже видела пару моих фокусов, смотрела на это чудо с приоткрытым ртом.

– Боже мой, – прошептала Татьяна. – Это… это что, магия?

– Это природа, – улыбнулся я. – Просто мы забыли, как выглядят её чудеса.

Десерт они ели в полном молчании, боясь спугнуть волшебство. Нежный, пряный вкус тыквы, сладость мёда и это мягкое свечение…

Когда последняя ложка была съедена, Максимилиан откинулся на спинку стула и долго, изучающе смотрел на меня.

– Игорь, – произнёс он, и в его голосе впервые прозвучало настоящее, неподдельное уважение. – То, что вы сделали… это не похоже на обычный ужин. Это было представление. И я хочу сказать… браво.

Он поднял свой бокал. Женщины тут же последовали его примеру.

– За вашу революцию вкуса, – сказала Кристина, и её улыбка на этот раз была тёплой и искренней. – Похоже, у неё есть все шансы на успех.

Я поднял свой бокал. Внутри всё ликовало. Получилось!

Мы сидели в той же гостиной, но воздух в ней стал совсем другим. Первоначальный шок прошёл, оставив после себя приятное тепло, будто после бокала хорошего коньяка. Максимилиан откинулся в кресле и с широкой, абсолютно довольной улыбкой смотрел на меня.

– Знаете, Игорь, я в своей жизни поел всякого, – начал он, лениво покручивая в пальцах пустой бокал из‑под мусса. – В ресторанах, которые блестят позолотой. И в забегаловках, где, казалось, подают жареных крыс. Но вот… такого, – он выразительно постучал ногтем по стеклу, – я не пробовал ни разу. Вы, чёрт возьми, создаёте то, чего на рынке просто нет.

– Спасибо, господин Дода. Я просто стараюсь делать свою работу хорошо, – скромно пожал я плечами, хотя внутри довольно ухмылялся. Всё шло по плану.