– Деловые, значит… – протянула Даша, и её хитрый взгляд скользнул по моему воротнику, а потом на щеку. – А помада – это что, часть делового этикета? Новый столичный тренд, о котором мы в Зареченске ещё не слышали?

Чёрт. Я поспешно провёл рукой по щеке. Ну конечно, остался след.

– Это… производственная необходимость, – нашёлся я после секундной паузы. – Проводил дегустацию.

Девчонки не выдержали и прыснули со смеху. Я стоял перед ними, как нашкодивший первоклассник, и чувствовал себя полным идиотом. Но почему‑то злиться на них совсем не получалось. Наоборот, на душе стало как‑то неожиданно тепло и уютно.

Позже, когда все уже разошлись спать, я сидел на своей кухне и набрасывал в тетрадке варианты меню для дяди Саши. Рядом, на краю стола, примостился Рат и с видом великого критика грыз кусочек сыра, который я ему выдал.

– Ну что, Ромео, навоевался? – пискнул он, не отрываясь от своего лакомства.

– Не твоё крысиное дело, – буркнул я, чиркая в тетради. – Лучше докладывай, что там у Алиевых. Есть какое‑то движение?

Рат проглотил сыр и на секунду стал серьёзным. Его чёрные глазки внимательно посмотрели на меня.

– Тишина, шеф. Та самая, мёртвая тишина, которая хуже любого шума. Тьма в их доме висит, как грозовая туча. Не шевелится. Просто ждёт. Фатима не из тех, кто суетится.

Я отложил карандаш и потёр виски. Старая ведьма ждёт, когда я совершу ошибку.

– Ладно, – сказал я, обращаясь то ли к крысу, то ли к самому себе. – Будем решать проблемы по мере их поступления.

Я снова взял карандаш. У меня были новые, влиятельные союзники, целое телешоу в кармане и рецепт простого, но шикарного блюда, от которого любой чиновник не то что дядю, а и родину продаст. Так что пусть ждёт. Посмотрим, кто кого переждёт в этой игре на выживание.

Вторник. Утро. «Очаг» уже шумел, хотя до настоящего открытия оставалось ещё часа два. Запахи свежего хлеба, жарящегося бекона и чего‑то цитрусового витали в воздухе, смешиваясь в какую‑то свою, особенную мелодию.

Я стоял у плиты, внимательно помешивая соус. Он медленно густел, меняя цвет, и я чувствовал, как меняется его вкус. В голове крутились мысли о предстоящем ужине, о каждом маленьком кусочке еды, о том, как они сыграют вместе, создавая тот самый, незабываемый вкус.

Настя с Дашей уже наводили порядок в зале. Слышались их голоса, лёгкие, весёлые, такие привычные. Они переставляли стулья, протирали столы, и время от времени перебрасывались шутками. Эти шутки, конечно же, касались меня. Я привык к их подколкам, они были частью нашей рутины, нашего маленького мира, который я строил здесь, в Зареченске. Мне даже нравилось, что они такие живые.

– Ой, Насть, смотри, – голос Даши был звонким, с лёгкими нотками ехидства, она даже не пыталась это скрывать. – Наш Игорь опять готовится к своим тайным свиданиям. Уж больно старается, прям поварёшка горит у него в руках.

Я невольно улыбнулся. Девочки не знали всех деталей, но прекрасно чувствовали, когда я что‑то затеваю.

– А то! – подхватила Настя, её голос был мягче, но тоже с хитринкой. – Ему же надо произвести впечатление. Вдруг он там себе невесту присмотрел, из знатных? Тогда нам всем будет хорошо. Заживём, как графья!

Я сделал вид, что не слышу, но внутренне напрягся. Невеста. Знатная. Конечно, они про Сашу. Она была яркой, дерзкой, умной. С ней было интересно. Но строить семью? Нет, пока не для меня.

Даша подошла к прилавку, оперлась на него локтями и заглянула на кухню. Её рыжие волосы рассыпались по плечам, словно огненный водопад, а зелёные глаза сияли озорством, как два изумруда. Она смотрела прямо на меня, и я чувствовал этот взгляд.

– Игорь, а ты не собираешься скоро стать очень влиятельным зятем? – спросила она, не моргнув глазом, её взгляд был такой же прямой, как и её вопрос.

Я обернулся, стараясь сохранить невозмутимый вид. Эта девчонка умела бить прямо в цель.

– Даш, ты что несёшь? – я усмехнулся, стараясь придать голосу лёгкость, словно её слова меня совсем не задели. – Я тут, между прочим, над великим искусством колдую, а ты меня отвлекаешь своими глупостями. Каждая секунда на счету.

Она прищурилась, и на её носике появилась та самая милая складочка, когда она хмурилась. Но глаза остались весёлыми, словно она только что выиграла в какую‑то игру.

– Глупости? Да это же самая что ни на есть серьёзная вещь! Влиятельные зятья – это тебе не хухры‑мухры. Это статус, это связи, это… – она сделала паузу, показывая, что ждёт от меня продолжения.

– Это головная боль, – закончил я за неё с лёгким вздохом. – И мне её пока хватает. А теперь, будь добра, не отвлекай маэстро. Сегодня вечером меня ждёт не ужин, а… – я сделал паузу, подыскивая подходящее слово, чтобы оно звучало достаточно весомо, но не слишком пафосно, – … революция вкуса.

Даша звонко рассмеялась. Её смех был похож на колокольчики. Настя тоже хихикнула, подходя к ней и обнимая за плечи.

– Революционер наш, – сказала Настя, качая головой. – Ну хорошо, революционер. Мы тут присмотрим за твоей вотчиной, за твоим «Очагом». Только ты уж там, это… не забудь, кто тебя кормит и поит. А то зазнаешься, глядишь.

Я кивнул, возвращаясь к соусу. Внутренне я был немного удивлён, и, если честно, даже облегчён кажущимся равнодушием Даши. Я помнил, как она на меня смотрела раньше. И понимал, что это не просто так. Я не хотел причинять ей боль. Она была слишком ценным человеком в моей команде, слишком хорошим другом, слишком талантливой ученицей. Она заслуживала лучшего, чем быть просто увлечением.

Надеюсь, она действительно остывает, – подумал я, осторожно пробуя соус кончиком ложки. Мои отношения с Сашей были… сложными. Это была игра, да. Игра, в которой я мог получить информацию, поддержку, а она – моё внимание, возможно, какую‑то интригу, которой ей явно не хватало в её скучной жизни. И, конечно, приятное общество. Я был для неё экзотикой, чем‑то новым и дерзким. Но будущего я с ней не видел. Не в том смысле, в каком она, возможно, представляла. Да и не в том, в каком Даша, возможно, мечтала. Моё сердце пока было занято совсем другим.

Мой путь был другим. Путь шеф‑повара, который собирался перевернуть этот мир с ног на голову, вернуть людям вкус настоящей еды. А в этом пути не было места для нежных чувств, для романтики. По крайней мере, пока. Я должен был быть сосредоточен, холоден, расчётлив. Как хороший нож, который точно режет.

– Ну всё, Игорь, мы пошли, – сказала Даша, и её голос вдруг стал серьёзнее, деловитее. – Я на рынок, Настя – заказы разбирать. Звони, если что‑то понадобится.

– Ага, – ответил я, не отрываясь от работы. – И не забудьте про те травы, что я просил. Особо внимательно смотрите. Там каждую веточку нужно рассмотреть.

– Куда уж внимательнее, – проворчала Даша с лёгким смешком. – Как будто ты за нами не следишь.

Дверь хлопнула, и я остался наедине с кухней, с ароматами, с бурлящими соусами и шкварчащим маслом. Тишина наполнилась шорохами моих движений, стуком ножа о разделочную доску. Это была моя стихия.

Я принялся за заготовки. Мясо нужно было мариновать особым способом, чтобы оно стало нежным и сочным. Овощи нарезать строго определённым образом – каждый ломтик должен был быть одинаковым. Специи – те самые, настоящие, что я добывал с таким трудом, – смешать в идеальных пропорциях. Ни грамма больше, ни грамма меньше. Каждый шаг был выверен, каждое движение отточено. Это была моя медитация.

Я взял в руки пучок свежего розмарина. Его аромат был терпким, хвойным, сложным, таким живым. Розмарин, который здесь продавали в аптеках как средство от кашля, в моих руках превращался в волшебство. Вкус, запах, воспоминания – всё это было в нём.

Я мелко рубил травы, смешивал их с маслом, добавлял щепотку соли. Каждый ингредиент имел свою историю, свой характер, свой секрет. И я знал эти секреты. Я чувствовал их.