– Не помешали. К столу, профессор?

– К столу, – вставая, кивнул он.

– И будьте смелее, прошу вас. Я так понимаю, у вас большой прогресс в поведении? Время больших и смелых поступков? Уплат по долгам? И получения серьезных кредитов?

– Что-то вроде того, – согласился он. – Я на кухню – быстро.

– Да, – сказала она и села на то же самое место, где пировала два дня назад. Оглядела стол. – И шампанское уже есть, и вино. Жду торт и чай!

– Все будет, Лилит, все! Кроме поросенка.

– Обойдемся без него. Хватит и жирного торта на ночь.

Вскоре он вернулся с тортом. Они выпили по первому бокалу шампанского. Она смотрела с улыбкой, как старательно он режет торт. Наконец два хороших куска «Наполеона» легли на две десертные тарелки.

Лилит срезала ложкой упрямый уголок многослойного торта и отправила в рот.

– Вкусно. Очень жирно и очень вкусно.

Но Горецкий пока за трапезу не брался. У него были вопросы.

– Скажите, Лилит, вы можете пройти через любое зеркало?

– Я могу пройти как угодно, где угодно и куда угодно. С зеркалом и без зеркала. Но вот призракам нужны большие зеркала, если они решили напроситься в гости. – Она сделала глоток чаю. – Люди веками завешивают зеркала, когда в доме покойник. Зеркало – портал в зазеркалье, в иной мир. Со смертью человека этот портал открывается, а закрывается далеко не сразу. Церковь в это не верит, хотя очень странно: Бог есть, дьявол тоже есть, рай и ад есть, чистилище и мытарства, а дорожки между ними и реальным миром, где человек колобродит на свой страх и риск, нету. Как это так? И в то же время церковь говорит, что есть три дня, есть сорок дней, и все это время душа человека находится, образно выражаясь, «между небом и землей». Как раз в этом портале. Но народные поверья и опыт тысячелетий крепче церковных догматов. Зеркала – и есть те двери из одного мира в другой, и вы только что убедились в этом. И если я не ошибаюсь, вы сами были не так давно по ту сторону зеркала, – лукаво улыбнулась она. – Не так ли, Горислав Игоревич?

– Был, но откуда вы знаете, Лилит?

– Знаю, – пожала она плечами. – Я вам поверяю свои знания и хочу многое знать о вас. Разве это странно?

– Это был только сон…

Она вдруг стала жестче:

– Не лгите себе – это был не сон. После этого вашего сна один человек бросился с балкона вниз головой, а другой – другая, его жена – сейчас лежит в реанимации с обширной гематомой головного мозга и, скорее всего, скончается. Хотя предугадывать ее дальнейшую судьбу у меня нет никакого желания.

Горецкий вздохнул.

– Печально слышать, я о его жене.

– Да ладно вам, себе-то не лгите. Ничего вам не печально. Злобная старуха, под стать своему муженьку-пройдохе, оба в грехах по самые уши. Муж и жена – одна сатана. Рука руку моет. Так они и жили. Их жалеть не стоит. Ну да к черту их – с вашим Чумаковым уже разбираются в преисподней, можете мне поверить.

– Правда?

– А вы как думали? Не ангелы же поют ему свои песни. – Она с аппетитом съела еще ломтик торта и запила его чаем. – Ну что ж, я здесь не просто так. И не просто так вы сидели два часа перед зеркалом, сжимая в руке телефон.

– Не просто, – согласился он.

– Значит, перейдем к делу?

– Перейдем.

– Вы довольны моим подарком? – вдруг спросила она.

– Каким подарком?

– Вот тебе раз. Я о вашей юной девочке – Юленьке.

– Не понимаю…

– Это как раз понять несложно. Не теория относительности – тут все как на ладони.

– Вы о нашей связи?

– О чем же еще?

Внезапная догадка больно ранила Горецкого.

– Вы что же, силой заставили ее?..

– О чем вы, Горислав Игоревич? Что вы думаете, я схватила ее за руку, привела к вам в спальню и сказала: действуй, красотка?

– Не так, – замотал он головой. – Внушили. Магией?

Она рассмеялась.

– Вы плохо о себе думаете, профессор. Нет, вашего развратного ангелочка я никак не касалась. Только вас, и очень дозировано. От меня вы получили только допинг – энергию и силу победителя. Все остальное вы сделали сами, чем вызвали мое восхищение. Разве прежний полусонный и разочаровавшийся в жизни Горецкий мог пленить, подчинить эту девочку себе? Он был бы способен только погладить ее по голове да по плечику и спеть ей песенку на ночь, это в лучшем случае, вот и все. Но соблазнить и совратить ее, влюбить в себя мог только такой – новый, – она кивнула на него, – победитель. Дон Жуан, Казанова. Вы умело воспользовались моим подарком и советом – идти путем собственных желаний, без оглядки, ничего не страшась, не думая о том, кто на вас и как посмотрит и кто вас осудит или нет. Разве не так?

– Именно так, – кивнул он. – И за это вам спасибо.

– Уже лучше. Так что: сомнения? Сожаления? Угрызения совести? – Она театрально положила руку на грудь. – Ах, у нас такая большая разница в возрасте! Ох, я же ей в дедушки гожусь! Нет?

– О чем вы?! Я счастлив! Я и впрямь ожил. Стал другим!

Его взгляд был таким живым и пронзительным, что и Лилит кивнула с восхищением. Даже ложечку с новым куском торта остановила в воздухе.

– Да, Горислав Игоревич! – Она ткнула этой ложечкой в него. – Вот с таким профессором я уже могла бы отправиться на битву. Были бы моим старшим оруженосцем.

– Польщен, – кивнул Горецкий. – И я благодарен вам за подаренную силу. Скажу честно, без нее не видать бы мне Юленьки как собственных ушей.

Она прихватила губами торт с чайной ложки, запила его чаем.

– А какой взаимообмен! Ваша энергия, эта ваша сила, отправленная в мир, возвращается к вам – новой мощью, молодостью, новыми перспективами.

– Если не считать несчастной старухи в больнице, – опустил он глаза. – У меня до сих перед глазами, как она шарахнулась от зеркала и разбилась об стол, а потом еще корчилась на полу.

Лилит пришлось не по нраву его замечание.

– А вы не считайте и не вспоминайте – легче жить будет. Начнете раскаиваться и мучиться – начнете терять и то, что получили, и еще свое прежнее упустите. Ни о чем не жалейте! Смотрите только вперед. И верьте только себе – своему сердцу. Отключайте мозги и следуйте инстинктам, когда хотите победить.

– Я пытаюсь, пытаюсь…

– Отлично. И еще, вы же не думаете, что девочка Юленька – предел ваших желаний и возможностей, нет? Только честно – со мной юлить не стоит.

– Это я понимаю, что свет на ней клином не сошелся… Но мне пока хорошо с ней.

– Вот именно – пока.

– Да и возраст у нас слишком разный.

– А кто вам сказал, что вы достигли предела, а, Горислав Игоревич? Кто вам сказал, что вы не станете моложе?

– Правда?

– Я повар на этой кухне, и я слежу за тем, как готовятся мои блюда.

– И какое блюдо вы готовите из меня, Лилит?

– Рагу. Юленька мила, но это служанка, не более того. Когда мы с вами составляли устный договор, вы думали о куда большем. Вы аж на Елену Прекрасную покусились. Так что не разочаровывайте меня. Это же было не для красного словца?

– Это была мечта безумца.

– Это была мечта человека, решившего переступить черту двух миров, священный порог, и войти в мое царство. Вот что это было. Но вы позвонили мне не для того, чтобы похвастаться победой на любовном фронте, правда? Или тем, что помолодели на десять, а то и на пятнадцать лет. – Она кивнула на него. – Вам же теперь больше полтинника не дашь. А глаза просто как у юноши. Ну а что будет завтра? Еще пара целеустремленных шагов, пара искренних поступков, идущих от сердца, – и вы увидите новый рассвет. Вы готовы к этому превращению, настоящему, ради которого весь сыр-бор, только скажите честно?

– Не знаю – это честно.

– Хорошо. Я дам вам время освоиться. Итак, говорите, Горислав Игоревич, зачем позвали. Я же как золотая рыбка из той сказки: меня просто так кликать не стоит. Только для больших дел.

Горецкий понимал, что шутки подошли к концу и пора брать быка за рога.

– Уже сегодня вечером будет новая встреча в клубе эзотериков – «Звезда Востока».