— Погоди! Разве «Сандаль» — не внедорожник? — удивился я.

— Внедорожник… Но его делали, как ответ «Тахо» и «Эскалэйду». А они уже давным-давно вышли из внедорожной элиты. Это просто большие машины для домохозяек, чтобы можно было запихнуть в багажник все покупки, а в салон — всё своё потомство.

— А я всегда думала, что это машины для гангстеров… — Гризли выглядела озадаченно.

— Стереотип. Мы смотрели клипы американских реперов, которые гоняли на больших машинах. Но на самом деле — это единичные случаи. Проблема в том, что в конце девяностых и начале нулевых на представителей ритмичной американской поэзии частенько совершались покушения. Оттого они и выбирали, что побольше и безопаснее. Ну-с… Как говорил один знаменитый советский космонавт: Посадить человека в консервную банку, под которой двадцать тысяч тонн горючего⁈ Да у вас у всех что, крыши… — фамильяр облизнул губы, а затем надавил на педаль газа: — .. поехали!

«Сандаль» с рёвом вонзился в снег, а затем мощным ледоколом пошёл на прорыв. Скорость всего пятьдесят километров в час, но главное, что мы уверенно шли вперёд.

— Слушай, а он неплохо справляется. — Гризли с уважением похлопала по деревянной вставке подлокотника: — Думала, будет хуже.

— Тут главное — не перестараться и не тупить. И всё в порядке будет! — Семён напряжённо удерживал руль, как будто там не было электронного усилителя.

— Хм, а это кто? — я указал на моргающую во мраке аварийку.

— Понятия не имею. Но разве не всё равно? Нам нельзя останавливаться. А не то завязнем.

— Ладно…

Подъехав ближе, я увидел небольшой «БМВ», вокруг которого бегал Судзуки Цучи — директор гонки. Честно говоря, для меня было шоком, как сей маленький автомобиль смог добраться так далеко по снегу?

— Господин Судзуки! — крикнул я, открыв окно.

— О! Господин Осокин! Рад встрече!

— Простите, остановиться не можем. Но я сейчас же пришлю за вами помощь!

— Не стоит так переживать обо мне… Однако вынужден признать, что буду очень вам благодарен.

— Понял! Сейчас сделаем. — я закрыл окно и оглянулся назад.

Мои рогатики уверенно держались в пятидесяти метрах от «Сандаля» на своих мощных «ПАЗиках». Ни за что бы не подумал, что у этой слегка приукрашенной банки из Советского Союза такая отличная проходимость!

— Борис! Приём. — вытащив рацию, произнёс я.

— На связи, Фёдор Александрович! — отозвался главный барашек.

— Там сейчас будет маленький «Бумер». Это директор гонки. Сможете его вытащить и отбуксировать в технический парк?

— Сделаем!

— Благодарю.

Теперь оставалось лишь надеяться, чтобы и «ПАЗики» не застрянут. Вновь оглянувшись назад, я увидел, как автобус, светя мощными прожекторами, буквально завалил огромной волной снега и маленький «БМВ», и самого директора… Надеюсь, что Судзуки не останется в обиде.

Но нет. В техническом парке японец опять забыл свои азиатский корни, и крепко пожав мне руку, рассыпался в благодарностях.

— Ох, если бы не вы, Осокин-доно, то йокай знает сколько я бы торчал в этом снежном плену! — произнёс Судзуки, и затем на всякий случай ещё и поклонился: — Кстати, на счёт выставки… Всё в силе?

— Да. Кроме того, я договорился с местными «петролхэдами», чтобы они тоже привезли свои экспонаты. Обещаю — будет очень интересно!

— Храни вас Небесные супруги, Осокин-доно! А по поводу флагов — пускай ваши люди подойдут ко мне, как смогут. Я распоряжусь, чтобы все ваши маркетинговые материалы поставили прямо напротив камер для трансляции.

— Буду только рад.

— Для хороших людей не жалко! — Судзуки подмигнул мне, а затем, хрустя снегом, отправился в штабной домик, где уже во всю работала Амати.

— Вы готовы, дети? — спросил Микуха, выйдя из нашей палатки: — Сегодняшний день определит будущее «СуперСпорт» и всего спортивного отделения «Искры». Так что, нужно постараться.

— Ты, как будто, волнуешься больше моего. — усмехнулся я.

— Ну, конечно! Команда уже собрана. Будет очень обидно слиться на первом этапе. Проходите! — пилот жестом пригласил нас в палатку.

Внутри поджидала команда механиков в компании Сани и Сереги. Домкрат, сменные колёса, куча различного инструмента и столик с двадцатью раскладными стульями. А в углу уже во всю затапливалась миниатюрная буржуйка. Простое, но крайне эффективное убранство.

Да и в целом, — палатка с машиной технического сопровождения имели одну из самых ключевых ролей на гоночных соревнованиях. Большинство команд приезжали на огромных фурах, внутри которых была спрятана целая лаборатория, а сама палатка служила, как лицевая сторона.

Однако из-за размеров Заосиново соединить палатки с фурами не получилось, поэтому все «лаборатории на колёсах» отправились за пределы технического парка. И это, как утверждал Микуха, должно было стать одним из наших главных конкурентных преимуществ, ибо команда тренировалась менять колёса и обслуживать болид именно в условиях палатки.

— Значит, так! — Микуха разложил карту трека на столе: — Вот выезд на пит-стоп. Менять колёса можно всего семь раз за гонку. Шестьдесят кругов. Но не стоит радоваться! Каждый заезд на пит-стоп — это потерянное время, ибо у нас колёса меняются не так быстро, как в «Формуле». Однако ездить на одной резине все шестьдесят кругов тоже нельзя. Шипы в любом случае будут вырываться. И чем меньше их в покрышке — тем хуже сцепление с дорогой. Напоминаю, что это — лёд! Команде поддержке — быть на связи. Держаться всегда вместе! Если кто-то захотел в туалет — согласовали с командой. Захотели отойти поговорить по телефону — согласовали с командой. У каждого будет рация и наушники! И главное — ВСЕГДА будьте на связи. Это касается абсолютно всех. — пилот посмотрел на Викторию.

— Я поняла!

— Чудно. При красном флаге — замедляемся плавно. Не вырываемся вперёд! И не обгоняем машины спереди. И самое главное, Федя — даже если, кто-то разобьётся, загорится или взорвётся — до красного флага НЕ ВЗДУМАЙ ПОКИДАТЬ АВТОМОБИЛЬ! Это автоматическая дисквалификация всей команды. Поверь — больше поблажек, как вчера нам давать не будут. Кто-то разбился, и ты видишь, что ситуация серьёзная — дождись красного флага. И потом выбегай спасать!

— Хорошо.

— По всему остальному — переговорили вчера на брифинге. Сейчас будет серия тренировочных заездов. Федь, там тоже старайся сильно не шалить, потому что многие пилоты захотят вывести тебя на эмоции. Запомни — непоправимую ошибку можно совершить даже во время тренировочных заездов! Если израсходуешь кампетишн-таймаут во время тренировки, то шансов на ремонт во время зачёта уже не будет.

— Понял. Я сама аккуратность.

— Прекрасно! Пока готовимся. Виктория — с тебя все необходимые документы и призыв технической комиссии. Нам нужен доступ на тренировки.

— Сделаю! — кивнула Гризли и выпорхнула из палатки.

— И самое главное, Фёдор. — Микуха посмотрел на меня настолько серьёзным взглядом, что стало даже, как-то не по себе…

— Что такое?

— Обязательно…

— Так.

— Вот прям обязательно перед гонкой сходи в туалет. Выжми из себя всё!

— О как…

Несмотря на ясное небо и относительно безветренную погоду, пилоты нервничали. Да и большинство представителей команд были в крайне неоднозначных чувствах. Когда я проходил мимо некоторых, в меня мощными волнами летели самые разные эмоции. Но в основном — негативные.

Но, что удивительно — были и те, кто совсем не переживал. Как, например, технический директор команды «Мерседес» — Адрео Риос. Позитивный смуглый мужичок оказался родным дядей Энцо Мартинеза, да и в целом очень славным малым. Это он подбежал ко мне вчера, когда я вытащил его племянника из горящей машины.

— Амиго! — Адрео подошел ко мне, и крепко обняв, чмокнул в обе щёки: — Как дела?

— Да у меня-то всё хорошо. Меня больше интересует, как ваш племянник? Авария, всё-таки…

— Энцо в порядке! Даже ожогов нет. Быстро вы его вчера вытащили! За что вся наша семья перед вами в огромном долгу. Гонки — гонками… Но Энцо — хороший мальчик. Да, со своими тараканами в голове… — с едва заметным акцентом произнёс испанец: — Гонки — это его истинная страсть! Никто так не любит «Мировой класс» и «ДТМ», как Энцо… Но в душе он хороший мальчик. Добрый. Отзывчивый. Я ж его ещё вот таким помню… Пешком под стол ходил!