— Георгий Викторович? — в центр управления заглянул Иисак: — Могу я вас отвлечь?

— Можешь. — кивнул Князев: — Что случилось?

— Я связался с Фёдором Александровичем. Он дал мне права иногда делать для вас исключения. Но он наказал мне, чтобы я проследил за вами.

— Проследил? Хех… Но я это заслужил. — усмехнулся Георгий Викторович: — А исключения для чего?

— Чтобы вы могли перемещаться по запретным зонам вместе со мной или конвоем «Рога и Пушки».

— Щедро. Не сказать, что я сильно польщен. Но рад, что Фёдор Александрович начинает мыслить рационально. Так, что там у тебя случилось?

— Господину Камню — плохо.

— Эм-м… Леману?

— Всё верно. Он, как будто, лихорадит. Я попытался рассказать ему анекдот, но он сказал, чтобы я шёл на мужской репродуктивный орган. А мне, как⁈ У меня даже пола нет! Это… обидно.

— Ого… Ну, пойдём, поглядим. Всё же, Леман — хороший друг Гаврюхи. Будет очень нехорошо оставлять его в беде.

Георгий Викторович относился к кремниевому инопланетянину… с приличной долей осторожности и подозрения. Во-первых, Леман умел влиять на психику, если подойти к нему слишком близко. И это было проблемой, поскольку между Князевым и кремнем остались некоторые… недоговорённости.

Во-вторых, Георгий Викторович в целом относился к другим формам жизни с приличной долей подозрения, поскольку прекрасно понимал — они могут думать иначе! И спрогнозировать их дальнейшее поведение будет крайне сложно.

— Ну, что тут у нас? — поинтересовался Князев, подойдя к Леману.

— А ты храбрый, раз решил вновь явиться сюда… — слабым голосом ответил кремень.

— Не могу стоять в стороне, когда друзья Гаврюхи страдают. Что там с тобой?

— Всё в порядке… — выдохнул Леман и замолк.

— Иисак создан специально для того, чтобы определять состояние ментального и физического здоровья сотрудников. Если он уверен в твоём плохом самочувствии, то процентов девяносто восемь, что так оно и есть.

— А, как же остальные два процента?

— Ох… Давай не нуди! Расскажи, что с тобой происходит? — нахмурился Князев: — Понятия не имею, как тебе помочь… Но я хотя бы попытаюсь.

— Ну, попытайся.

А быстро кремень сдался.

— И? Что с тобой происходит?

— Не могу толком объяснить, но я подключился к этой штуке внизу.

— К какой именно?

— Кажется, Гавриил упоминал, что это вычислительная машина для «Двери»…

— Так. И, как проявляется это подключение?

— Поток информации… Нескончаемый поток информации! Оно ищет… Ищет плацдарм.

— Плацдарм, для чего?

— Оно само не знает. Как будто, что-то сломалось в системе поиска. И теперь машина ищет, нечто неизвестное. Она пытается провести всё это через основной агрегат, а затем посылает энергетический импульс «маяку».

— Что за «маяк»?

— Вторая часть машины, которая сейчас находится у другого существа… Я чувствую её.

— Существа? Это Тень? Или такой же инопланетянин?

— Инопланетянин… Тень… Какая разница? Это существо не с Земли. И оно несёт страшную угрозу. А ещё… мне кажется, что я его знаю. Только не могу понять, откуда?

— Хм-м… Интересно. Гаврюха утверждал, что ты из будущего?

— Всё так.

— Выходит и это существо — из будущего?

— Я не знаю. Но все эти ведения из подобранных миров — сводят меня с ума…

— Опиши, что именно ты чувствуешь?

— У тебя, когда-нибудь была мигрень?

— Шутишь? Конечно, была!

— Вот. Умножь эту боль на миллион. А затем представь, что в твою голову вливают кино. Много кино. И ты не в состоянии это прекратить! Поток не даёт мне отдыхать… Я не могу его игнорировать.

— Оно заливается сеансами?

— Всё верно. На каждый мир — по две-три минуты.

— Что ты видишь?

— Гуминитов. По крайней мере — часто. Но в основном — органические формы жизни. Не всегда разумные. А ещё эти миры очень напоминают… Землю.

— Так. А, почему ты упомянул про «плацдарм»?

— Потому что, так говорит вычислительная машина. Она ищет плацдарм. Но не знает, для чего именно.

— Как давно ты подключился?

— Сегодня утром. Сразу, как проснулся. Сперва я ничего не понял. Это было, словно продолжение сна… А потом превратилось в шум. Затем я попытался разглядеть, что именно мне транслируют. Понадобилось около двух часов, чтобы понять… Я вижу вход. Вижу кучу мониторов. Вижу табло с цифрами. И вижу работу вычислительной машины. А ещё… вижу работу загадочного агрегата. Именно он посылает мне видения из разных миров. Но меня больше волнует другое.

— Что же?

— Кремни любят разбираться. Мы миллионами лет сидим на одном месте, и единственное, что спасает от скуки — решение загадок.

— Так.

— Несмотря на адскую боль и вечное кино в моих мыслительных центрах, я расшифровал значение цифрового кода.

— И, что там?

— Это созвездие, номер звёздной системы, удалённость от светила. Агрегат швыряет меня по разным планетам, но… есть в этом коде дополнительный набор цифр.

— И, что он означает?

— Если мои суждения верны — номер Вселенной.

— Номер… Вселенной? Ты, о чём? — удивился Князев: — Уж не хочешь ли ты сказать, что…

— Да. Если верить моим расчётам, агрегат ищет плацдарм в Мультивселенной.

— Какая чушь! Это невозможно.

— Ты беседуешь с живым камнем… Что реалистичнее? Живые разумные камни, напичканные энергией, или то, что все мы живём внутри огромной Мультивселенной?

— Господи… Ты серьёзно в это веришь?

— Лучше принеси бумажку и ручку… Мои мыслительные центры серьёзно перегружены. Я не знаю, сколько ещё продержусь в сознании… И какими последствиями для меня всё это обернётся. Нужно срочно записать все полученные данные! А затем… Затем обязательно показать Фёдору.

— Почему именно ему?

— Потому что, так надо. Двигай за блокнотом! Не испытывай меня! — прогремел Леман.

— Понял. Уже бегу!

К великому сожалению, очнувшиеся охранники КамГЭС так, ничего и не сказали. Вернее, Госпожа Друзь упомянула, что был между Немцовым и Валюшиным, некий конфликт три месяца назад. Но, что именно случилось — она так и не сказала. По крайней мере — Оборину и Жучкину.

И, что-то мне подсказывало, что Госпожа Друзь врала. Уж больно правдоподобно она заявила про три месяца перед тем, как отключиться.

Но главное, что здоровью этих людей больше ничего не угрожает. А весь город наводнили полицейские и оперативники ИСБ. К последним уже обратился лично я. Подумал, что лишним не будет.

Иришка продолжала бомбардировать меня максимально нелепыми фотографиями, за что пришлось сделать ей официальный выговор. Я пообещал ей, что вечером дома устрою ей серьёзную трёпку. На что она ответила кучей сердечек и влюблённых смайликов.

Всё-таки, странные существа… эти девушки.

— Ну, слушай… Фёдор… — Давид, словно кот, всё ходил за мной и пытался ластиться: — Я же не за просто так прошу! Хочешь, денег дам?

— Денег у меня много. — строго ответил я, взглянув на часы.

— А, хочешь… стрелять тебя научу?

— Меня? Стрелять? — я лишь усмехнулся.

— Не стоит смеяться! Уже забыл, кто на Олимпиаде в Париже обскакал того турка-киллера в спортивной стрельбе? Это был я!

— Пф-ф-ф… То есть, ты олимпийский чемпион?

— Лучший стрелок Российской Империи!

— Погоди… ты ж армянин?

— И, что с того? Во-первых — я живу в Российской Империи. А во-вторых — русские и армяне, это же православные братья! Мы всегда идём рука об руку вместе! Ой… — Давид тут же прервался и выглянул в коридор: — У меня, конечно, была толика сомнений… Но теперь — я полностью убеждён! Ты погляди. Мастеру наверняка будет приятно взглянуть на своё творение.

— М? — я поднял взгляд и увидел Москвина вместе с милой и очень симпатичной девушкой. Погодите! Неужели это и есть та комендантша? Я, конечно, слышал, что любовь меняет людей… Но не настолько же!

— Москвин и Алекса теперь вторая красивая пара Полимага. — мечтательно заключил Давид, а затем вновь повернулся ко мне: — Так вот, если у Москвина получилось, то значит и у всех остальных точно получится! Давай, говори цену… Я всё оплачу!