— Ох уж эти ваши оперативные псевдонимы. — усмехнулся я: — Но я так и не понял, почему ньюмитов не любят?

— Ну… Человек редко принимает того, кто отличается от него.

— Да твою ж мать! Опять, какая-то хрень, как с «не принимает». Я, никогда не пойму местных людей. Вечно им, что-то не нравится.

— Такова жизнь.

— Ладно, горемыка. Я очень надеюсь на то, что больше у тебя секретов от меня нет.

— Погоди… Так ты на меня не злишься? — удивилась Вика.

— Злюсь немного, но вовсе не из-за твоего ДНК или уникальных способностей. Когда твоя машина взорвалась… у меня едва сердце не остановилось! Сперва кот. Теперь ещё и ты. Думаешь, это приятные чувства?

— О… Прости меня… — рыжуля тут же пересела ко мне на колени и обняла: — У меня правда очень сильно портились отношения, когда вскрывалась правда.

— Ну, и что? Если от твоей правды отношения портятся, то может, и не надо таких отношений? — предположил я: — Понимаю, что всякое бывает. Иногда сказать правду очень тяжело. Но если ты и дальше планируешь общаться с человеком — лучше признайся сразу.

— Ты такой мудрый! — промурлыкала рыжуля: — Кстати… У меня для тебя, кое-что есть. Показать?

— Опять секрет⁈

— Нет. Что ты? Хотя… В названии это слово присутствует. — хитро ответила Виктория и вытащила из бумажного пакета…

— Это… Погоди… Это вот… Оу! Это верх, а вот это — низ?

— Всё верно.

— И ты хочешь это на себя, чтобы я…

— Всё верно.

— Играем!

Обожаю земных девчонок за их смекалку, находчивость и неограниченную эротическую фантазию…

Пути Господни неисповедимы. Это знает каждый уважающий себя стратег. Но фатальность жизни всегда была для Карягина вопросом скользким. Да, возможно, всё придумали до людей. И, что самое главное — ЗА людей. Но порой судьбу необходимо немного поторопить.

Зайдя в паб, который местные именовали «элитной пивнушкой», Пётр Васильевич огляделся по сторонам.

Завсегдатаи, конечно, сразу же узнали в невысоком взрослом мужичке Полковника ИСБ. Уж больно часто он здесь появлялся по «специфическим вопросам».

— Васильевич! Чего налить? — поинтересовался тучный бармен, натирая пивную кружку.

— Я сегодня «сухой». — строго ответил Полковник, и его взгляд наконец-то нашёл, что искал.

А именно — широкоплечий брюнет, который очень сильно выделялся на общем фоне. Сальные, уже давно превратившиеся в сосульки волосы свисали до плеч. Рукава клетчатой рубахи были неопрятно закатаны до локтя. На жилистых предплечьях красовались выцветшие наколки в виде различных символов.

Мужчина то и дело пьяно вздыхал, поглядывая на бутылку с коричневой жидкостью.

— Спартак. — Полковник подсел к брюнету.

— Чемпион… — ответил пьяный мужчина и ухмыльнулся, не удосужив Карягина даже приветственным взглядом.

— Разговор есть.

— А у меня нет. — хмыкнул брюнет и отвернул голову в противоположную сторону: — Исчезни. Я знаю, зачем ты пришёл.

— Деньги, рано или поздно — закончатся, Спартак. И, что ты будешь делать?

— Тоже, что и всегда. — ответил мужчина, и налив виски в стакан, махом залил всё в себя: — Глупые людишки. Мне, порой, кажется… Что вы не отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете. Я же могу щёлкнуть пальцем, и ты разлетишься на кусочки.

— Но ты не щёлкнешь.

— Кто сказал? — Спартак наконец-то повернул голову к неожиданному собеседнику: — Ты меня недооцениваешь, Полковник. Просто… ты прекрасно знаешь, что мне дорого это место. А я не гажу, где пью.

— Потому я и пришёл именно сюда.

— Ну? И, кто на этот раз? Очередной зажравшийся дворянин? Не знаю… Я уже четыре месяца в завязке и начинать нет, никакого желания. Ваша политика меня не интересует.

— На этот раз, «цель», куда более интересна. — хитро прищурившись, ответил Полковник: — Мальчишка… Восемнадцать лет.

— Я не убиваю детей. Кодекс ты и сам знаешь. И здоровенный хрен я клал на Гильдию… Просто не хочу.

— О! Это не простой ребёнок. Это — Осокин.

Спартак тут же замолчал. Его расслабленное лицо приобрело кровожадный оскал.

— Ну-с… — шмыгнув носом, произнёс брюнет: — И, что он… Оно… Я не знаю, что это такое… В общем, что оно тебе сделало?

— Лично мне — ничего. Но ты же читаешь новости?

— Пу-пу-пу… Тварь вышла погулять. Но если верить словам старика Гавра — скоро успокоится. Ей просто нужна кровь, чтобы поиграть. Потом уснёт. Потерпите пару годиков.

— Чтобы оно сожрало всю Пермь? Я думал, что ты патриот своего города.

— Оно не трогает невинных. А если ты переживаешь за свою жопу — это не мои проблемы. Ты сам виноват, что ступил на скользкую дорожку. Твоё сердце пропитано страхом и тьмой. Я всегда говорил, что политика не красит человека. Там одно говно и гниль. А я, между прочим, убиваю по тем же причинам, что и эта тварь. Можно сказать, что мы с ней — родственные души. Хе!

— Ты — наёмный убийца.

— Охотник! Я попрошу.

— Называй, как хочешь. Сути это не изменит. Ты — подконтрольная единица. А этот… Он сошёл с ума! Он держит город в страхе!

— В страхе он держит только тебя и твоих мусоров. Все остальные им гордятся. Так если оно ест только говнюков… Может быть, не стоит ему мешать?

— Послабление приводит к хаосу!

— Да-а-а-а… Конечно, мой умный друг. Ты вечно об этом твердишь. Уже забыл, откуда сам вылез? — усмехнулся Спартак и налил очередную стопку: — Посмотри на это с другой стороны. Тварь уменьшает ваш геморрой.

— В том-то и дело! — возмутился Полковник: — Полиция и ИСБ должна следить за порядком. А не это… чёрти знает, что.

— Кто-нибудь ещё, кроме тебя знает?

— Вряд ли… Все видят в Осокине, лишь храброго борца за справедливость. Ненавижу!

— Зависть разрывает тебя изнутри? Или… ты опять связался со своим любимым Вороном? Не сказать, что я люблю террористов. Не трогаю их из уважения к Тобиасу.

— Он давно мёртв.

— И, что с того? Я тоже давно мёртв. Уже и не помню, сколько лет назад меня вздёрнули. Но, ничего. Как видишь — хожу по земле. Иногда оскверняю её кровью преступников. — ухмыльнулся Спартак и осушил стопку.

— Мне нужны твои услуги! Оно разорвало шестьсот человек несколько часов назад!

— Кого? — поинтересовался брюнет и вытащил сигарету: — Невинных людей?

— Последователей «Культа»! Но среди них было двадцать четыре студента!

— И? Осокин оборонялся. А-то, что детишек надурил «Культ» — вообще не его проблема.

— Миллион. Наличкой. Сразу, как скинешь доказательства, что Осокин мёртв.

— Хо-хо-хо… — прищурив глаза, Спартак выдохнул белое облако дыма: — А ты наглеешь, Полковник. Миллион за то, чтобы я сразился с тварью? Дерзко. Очень дерзко.

— Полтора! Но его голова должна быть у меня. Ты понял?

— Эх… Не уважаете вы гостей, Полковник. Вам бы поучиться у осетин. Вот те — красавчики! Помню, застрял я там. На дороге… Так меня и накормили, и напоили, и мотоцикл помогли починить. А вы… Вы только и делаете, что тыкаете меня. Сделай то… Потом вон это… Причём, совершенно не спрашивая моего мнения!

— Спартак. Я тебя умоляю… Эту тварь необходимо убрать! Во имя порядка!

— Порядка… — вздохнул брюнет, зачесав чёлку назад: — Полтора. Но я сам выбираю его смерть. Он заслужил быстро и безболезненно.

— Плевать! Я не гангстер, чтобы просить тебя об ужасах и пытках. Просто — пришей его!

— Хорошо. Но не сегодня. Сегодня ты и твоё ИСБ, как, впрочем, и все остальные — идёте нахер. Не заставляй меня в очередной раз наносить превентивный удар. Я — гость. И я имею право выпить бутылочку односолодового в свой выходной.

— Как скажешь. Аванс придёт сегодня ночью. Вторую половину — как устранишь Осокина!

— Да-да… Понял. Только — свали уже? Как муха в молоке, ей богу. — скривился Спартак.

— Чёртовы нелюди… — фыркнул Карягин и поспешно удалился из паба.

Ну, если самый крутой убийца не справится с Осокиным… То, можно будет сваливать. И желательно, на другую планету.