— Как он? — первым спросил пуля, когда мы подошли.

— В сознании. Всё хорошо. Упадок сил из-за недостатка пищи и воды плюс пара переломов. В остальном всё в порядке, — ответил он. — Мы бы хотели поговорить с ним. Если не возражаете.

— И чем раньше, тем лучше, — кивнул я.

В этой ситуации следовало проявлять открытость, чтобы не дать даже намёком заподозрить о некоторых вещах, которые мы обсуждали с Рубином ранее.

Лётчик полулежал на кровати. Его ноги были в пластиковых фиксаторах на липучках, а под носом виднелась прозрачная трубка с кислородом. Рядом тихонько пиликал кардиомонитор.

— Ну привет, — поздоровался я на английском. — Готов поговорить? Что там случилось?

Рубин бросил быстрый взгляд на Харриса. И в этот момент я понял, что на абсолютную откровенность рассчитывать не приходится. Лётчик будет говорить наиболее безопасную для нас версию событий. Это не очень хорошо, но главное, чтобы безопасник поверил во всё, что он скажет.

— У них случился сбой системы управления изменёнными, — сказал Рубин. — Неизвестно, что его вызвало. Их биологи спорят на счёт того, что могло быть причиной… точнее, спорили. Пока были живы. Из-за провала операции по освобождению, как они это называли, руководящие группы устроили резню между собой, когда часть высших чиновников поймали на том, что те пытались организовать переговоры с руководством нашей страны.

Я постарался скрыть удивление. То, что он говорил, было опасно близко к правде. Которую крайне нежелательно знать конфедератам. Оставалось надеяться, что Рубин знает, что делает…

— В том числе моего отца, — продолжал Рубин, сохраняя нейтральный тон. — Это случилось ещё до того, как они прислали сообщение.

— Получается, ты шёл в ловушку… — констатировал я.

— Шёл… — согласился Рубин.

— Как ты оказался на той ракете? — спросил Харрис.

— Мне удалось договориться, что я передам послание и открою канал связи с нашим руководством, — продолжал Рубин. — Часть демов хотели предложить сделку. Кое-какие технологии в обмен на экстракцию с семьями.

— И ты… согласился? — продолжал безопасник.

— У меня не было выбора, — Рубин попытался пожать плечами, но лишь сморщился от боли. — Они продолжали грызню между собой. Те, что запустили меня, планировали бежать из красной зоны.

— Как вы собирались их эвакуировать? — продолжал Харрис.

— Понятия не имею. Похоже, они считали, что наше руководство сможет договориться с вами о коридоре.

— Что именно они предлагали? В качестве оплаты?

— Биотехнологии. Лекарства, — ответил Рубин.

Я посмотрел ему в глаза. «Спокойно. Я знаю, что делаю», — читалось в его уверенном взгляде. Так что мне ничего не оставалось делать, как сохранять спокойствие.

— Что ж, похоже на них… — кивнул Харрис. — Ты мог бы быть уже дома, если бы не козырь в рукаве, который, похоже, кое-кто припрятал.

— Чудо, что я жив остался, — ответил Рубин.

— Ладно… Дмитрий, можешь, пожалуйста, пройти со мной? Нужно наедине переговорить.

— Конечно, — дружелюбно улыбнулся я.

Перед выходом я едва заметно кивнул Рубину и попросил Пулю подождать в контейнере, который выделили нам для ночёвки.

Харрис предложил мне кофе. И я не стал отказываться.

Мы сидели вдвоём в контейнере, который, похоже, изначально был кухонным модулем, а теперь использовался для разных административных дел, судя по обилию оргтехники и папок с распечатками.

— Наши биологи считают, что причиной большого сбоя среди изменённых было вмешательство этого парня, Стивена. Которого вы вытащили с базы, — безо всяких предисловий начал безопасник.

— Похоже на то, — согласился я.

— Скажи, вы использовали на нём какие-либо препараты или вакцины? — спросил Харрис, глядя мне в глаза. — Или применяли любое другое намеренное воздействие?

— Нет, — ответил я, спокойно ответив на его взгляд. — Конечно, нет.

— И в случае необходимости ты готов был бы подтвердить это на полиграфе?

— В любое время, — уверенно ответил я.

— Хорошо, — кивнул Харрис. — Очень хорошо…

Он постучал пальцами по столу.

— Понимаешь, почему я должен был задать эти вопросы?

— Это твоя работа, — ответил я. — На твоём месте я бы делал то же самое.

— Спасибо за понимание. На этом всё. Будем разбираться дальше… хотя постой! Ты сам что думаешь обо всём произошедшем?

Я выдержал секундную паузу. После чего ответил:

— Мне кажется всё, что происходило как-то нарочито нелогично. Мы по дороге в город встретили разбитую колонную, которая… хотя не важно. В общем, мне кажется, будто кто-то сознательно пытается напустить туман, скрывая нечто очевидное. То, что иначе оказалось бы на виду.

Харрис улыбнулся.

— Спасибо за разговор, — ответил он. — И за откровенность.

— Позволишь встречный вопрос? — произнёс я.

— Конечно, — кивнул безопасник.

— Твоё предложение о нашей эвакуации ещё в силе? — спросил я.

— Ты про самолёт? Да. Да, в силе. Мы подарим его твоему правительству. Необходимые бумаги я подпишу. Восстановительные работы уже производятся. Когда думаете стартовать?

— Как только доктора позволят, — ответил я. — Или когда борт будет готов.

— Что ж. Договорились, — кивнул Харрис. — Что касается того, что предлагали демы. Я бы советовал всё делить на десять. Так и передай своему правительству, когда будешь делать доклад.

— Передам, — ответил я. — Обязательно передам.

До самого вылета нам с Рубином так и не удалось переговорить. Просто не было достаточно безопасных условий, чтобы можно было обсуждать те вопросы, которые требовалось обсудить. Общались только взглядами, а это очень ограниченный канал передачи информации: «Надо убираться отсюда, — кричал Рубин глазами», «Делаю, что могу», — отвечал я.

И вот, наконец, Харрис сообщил, что на следующее утро нас могут отправить на родину. Сообщить нашему руководству о нашем отлёте предполагалось по согласованным каналам после того, как мы будем достаточно далеко, ради безопасности.

Уже на месте, на старой базе в Аризоне, Харрис устроил для нас что-то вроде небольшого прощального банкета, на который были приглашены не только техники самой базы и официальные лица Конфедерации, но и жители городка, где мы провели большую часть времени на американской земле. В том числе семейство Колтонов.

Прощание вышло на удивление душевным. Правда, без традиционных застолий, по понятным причинам. Зато с барбекю.

Для перелёта через океан нам выделили «Бониг 767». И даже нагрузили в дорогу припасов — воду, еду, медикаменты на всякий случай.

Взлетать было тревожно, учитывая то, что произошло с капсулой Рубина. Кто мог дать гарантию, что на земле внизу не осталось других средств ПВО, контролируемых какими-нибудь злобными отщепенцами?

Видимо, поэтому сразу после взлёта мы взяли прямой курс в сторону океана. А когда, наконец, земля осталась позади, Рубин вышел из кабины пилотов к нам с Пулей, в салон бизнес-класса.

— Ну что, летим домой? — улыбнулся я.

— Летим, — кивнул лётчик, усаживаясь в соседнее кресло. — Всё-таки летим…

— Что там на самом деле произошло? — спросил я.

Учитывая все обстоятельства, утаивать что-то от Пули было бы неправильно.

— Ему нужно было это, — Рубин поднял правую руку и указал себе на затылок.

— Интерфейс? — удивился я.

— Да, именно, — кивнул тот. — У него не получалось создать достаточно быстрые для загрузки серьёзных объёмов информации. А наша технология содержалась исключительно в изолированной сети, и он не смог её добыть.

— Он — это твой отец? — на всякий случай уточнил я. — Он жив, так? Это он всё организовал?

Рубин вздохнул.

— Нет, Тор. Мой отец действительно погиб. Я говорю про того, кого конфедераты собирательно называют демами.

— Извини, но я что-то не догоняю! — вмешался Пуля.

— Это единое существо, ребят… — произнёс Рубин. — Насколько я понял, вся биологическая программа демов контролировалась единым ИИ. Который вдруг открыл для себя неожиданный путь развития, в виде сложной, но единой биологической системы на базе человеческих носителей.