Эльдар исчез. Максим попрощался с Ангелиной и вышел на улицу. Теперь уже стемнело, и на аллее зажглись яркие, невидимые из города фонари.

Всю дорогу Ксения молчала. Только у подъезда она решилась пригласить Максима к себе:

- Зайдешь на чай?

- Нет, спасибо.

Ксения вдруг поцеловала Максима в губы – неумело, по-девичьи и печально сказала:

- Странное дело. Сколько наглых, отвратительных, гадких мужиков напрашивались ко мне в гости, а я им отказывала. И вдруг тот, кого я позвала сама, отказывается.

Она вошла в подъезд и крикнула оттуда:

- Я не думала, что цена за красоту будет такой высокой!

Максим вернулся в гостиницу. Он переночевал в номере, но не стал оплачивать новые сутки, а поехал к Ангелине и Эльдару.

Комнату уже приготовили: застелили чистую постель, подмели, по стенам развесили репродукции известных картин. Главное место занимал «Апофеоз войны» Верещагина – груда черепов и вороны. На противоположной стене красовался «Девятый вал» Айвазовского. У хозяев оказался отменный художественный вкус.

Максим жил в комнате все три дня. За это время он обошел огромный сад-рощу, в котором располагался терем, и отыскал в дальнем углу бетонный павильон с лестницей вниз. Это был подземный ход в основную, большую Зону – Максим чувствовал это нутром. Вот только куда он выведет? Это стоит проверить, но не сейчас.

На третий день погода испортилась. Похолодало, с неба начал моросить мелкий противный дождь. Выходить на улицу не хотелось, и Максим валялся на кровати, вставая лишь к обеду или ужину. Щедрые хозяева терема не оставили гостя голодным и категорически отказались от любой помощи – натуральной и материальной.

Как ни странно, в тереме работал интернет, правда, только через вайфай. Максим поинтересовался, как так – ведь в Зону, неважно, большую или малую, радиосигнал не проходит.

- Оптоволокно творит чудеса! – не без гордости ответил Эльдар. – Протянули защищенную линию извне. А по дому сигнал стабильный.

- Буду знать, - ответил Максим, еще не зная, для чего ему эта информация.

Весь день, вечер и ночь он валялся на кровати, а утром надел плащ и поехал встречать Ксению. Лил дождь. Сама природа плакала в предчувствии грядущих печальных событий. Все же решение изменить и без того привлекательную внешность – неверное решение. Лучшее враг хорошего, как говорится. Но Ксению было не переубедить.

Девушка ждала его в подъезде с огромным черным мешком. Довольно тяжелым.

- Что у тебя там такое?

- Коллекция плюшевых мишек, - губы Ксении задрожали. – Я собирала их с детства. Это плата за мое новое лицо.

Ехать в маршрутке с такой поклажей показалось Максиму неудобным. Он вызвал такси.

Машину ждали долго. Наконец, расплескивая воду в лужах, к подъезду подкатил черный седан. Водитель открыл багажник. Максим с трудом засунул туда мешок и открыл Ксении дверь.

Если такси пришлось ждать, то до нужного места машина домчалась быстро. Водитель оказался опытным. Он ехал через переулки, объезжал пробки, неизбежные в непогожий день и, по возможности, выбирал самый выгодный по времени путь. «Маршрут перестроен… Маршрут перестроен…» - то и дело ругался навигатор. Но дорожное чутье водителя было намного эффективнее вычислений электронного помощника.

Наконец Максим расплатился с таксистом, взвалил мешок на спину и побрел по аллее. Интересно, для людей со стороны тот, кто идет к терему, просто исчезает или проходит сквозь закрытые ржавые ворота? Наверное, второе.

Оборотень так и не появился на дорожке. Пес лежал в своей будке, опустив голову на лапы, и печально следил за Ксенией, как бы говоря всем своим видом: «Тебя здесь быть не должно!»

В светлице все осталось по-прежнему, только в камине горел жаркий огонь, и Ангелина не вышивала, а что-то писала на листе бумаги. Эльдар же продолжал вырезать деревянные игрушки.

Максим поставил мешок перед Ангелиной и сел на лавочку рядом с Эльдаром. Ксения устроилась на стуле, положив ногу на ногу. Как тогда, у Кассандры… Только теперь на девушке был кожаный брючный костюм угольно-черного цвета.

Ангелина достала из пакета плюшевого мишку – белоснежного, улыбающегося, с добрыми блестящими глазами и сердечком «я тебя люблю» на шее.

- Ты точно этого хочешь?

Ксения вздрогнула, губы ее скривились и все же она прошептала:

- Да!

Добрый мишка полетел в камин, вспыхнул, почернел, скорчился и за минуту превратился в груду пепла. Запахло горелым пластиком: игрушки давно не делаются из плюша и шерсти.

Следующий мишка был черным, с веселой мордочкой, с надписью «привет». Он тоже отправился в камин.

Понемногу мешок опустел, зато груда пепла увеличилась. Наконец Ангелина вытащила за ухо последнего мишку: пыльного, выцветшего, аккуратно зашитого в двух местах, с проплешинами на бурой «шерсти» и пуговицей вместо глаза. Он тоже улыбался, но в его улыбке было что-то грустное и одновременно умоляющее. Игрушка словно просила сохранить ей жизнь.

Ксения сжалась и прошептала:

- Можно этого оставить?

- Мы должны сжечь всех, чтобы твое желание исполнилось. Итак?

- Это подарок мамы… мамы… Еще в детстве… - глаза Ксении наполнились слезами.

Ангелина безразлично посмотрела на нее, повернулась и протянула руку к камину.

Ксения вдруг вскочила, выхватила мишку, прижала его к себе и закричала:

- Не дам! Не дам! Пусть лучше я останусь как есть… уродиной!

Заливаясь слезами, Ксения выскочила из светлицы. Максим бросился за ней через аллею. У ворот она неожиданно остановилась и сказала уже спокойнее:

- Прощай. Не провожай меня. И не звони.

Ксения скрылась за пеленой дождя. Больше Максим ее никогда не видел.

В тереме Ангелина и Эльдар продолжали заниматься своими делами. О произошедшем напоминала только груда пепла в камине. И еще отвратительный запах пластика. Максим открыл форточки.

- Вы бы хоть выгребли все из печки-то. А то мы тут отравимся химией. Вы знали, что у Ксении мама умерла во время пластической операции? Анестезиолог постарался.

Эльдар взял кочергу, совок и принялся чистить камин. Ангелина встала, взяла Максима за руку и посадила на стул перед собой.

- Ты, конечно, выиграл комнату. Можешь жить у нас, сколько пожелаешь. Но прошу тебя, не приводи больше… неподходящих людей. Ксении не нужна была новая внешность.

- Зато ей надо было узнать себя. Понять, чего она по-настоящему хочет. Я буду приводить сюда, кого сам посчитаю нужным – на то я и проводник. Короче, не надо мне говорить, что делать, и я не скажу вам, куда идти.

- Хотя бы не тащи сюда всех и каждого, хорошо?

- Обещаю, не буду. Мои случаи исключительные. Банальщина меня не интересует.

Максим ушел к себе в комнату. Перед его глазами стоял первый мишка – белый, добрый улыбающийся. Жалость к игрушке затопила душу. В груди защемило, на глаза навернулись слезы. Максим заплакал в подушку, стыдясь собственной слабости.

Тихо, едва слышно открылась дверь и в комнату без стука вошла Ангелина, одетая в синий шелковый халат.

- Тебе тоже их жалко? – тихо спросила она.

- У меня таких игрушек никогда не было. Какое это имеет значение?

Ангелина легла на постель, прижалась к Максиму. Ее грудь оказалась мягкая и податливая.

- Большое. Огромное. Давай я тебя утешу немного. По-женски.

- А как же Эльдар?

- У него своя подруга есть. На втором этаже.

Максим сдался и набросился на Ангелину. Утром они проснулись в одной постели немного усталые, но довольные.

- Будешь завтракать? – спросила она.

- Да. А потом пойду, гляну, что у вас такое на заднем дворе.

- Не останешься?

- Нет. Надо идти. По крайней мере, сейчас.

Перекусив, Максим взял рюкзак и спустился в бетонные катакомбы. Он шел не больше получаса. И когда на стенах появились светящиеся наросты, ему точно стало ясно, куда выведет подземный ход. В большую Зону, в давно знакомый тоннель возле периметра. Ну, теперь считай, дома!