Келвин обеспокоенно вгляделся в бурлящий на склоне котел, дернул Чесмана за руку:

– Разве не пора выводить мою засадную сотню, Пол?

– Рано еще! – отрезал тот и почему-то бросил неприязненный взгляд на мага.

Морну очень не понравилась перемена отношения к нему Чесмана. Он не понимал, почему дружеская симпатия в один миг вдруг сменилась враждебной неприязнью, но сознавать эту перемену было невыносимо.

– В чем дело, господин… э… Чесман? – робко спросил маг. – У вас ко мне какие-то претензии?

Пол поморщился. Ему очень не хотелось отвечать. Не время и не место. К тому же объяснениями уже ничего не изменишь.

Чесман давно уяснил, что каждый человек поступает в соответствии со своим характером и внутренними устремлениями, иногда даже не отдавая себе отчета в истинных мотивах. Все поступки людей продиктованы именно чертами характера, а вовсе не логикой или разумом. Вернее, у каждого своя логика и свое представление о разумности действий. То, что одному кажется правильным и единственно возможным, для другого верх глупости и абсолютно не приемлемо.

Вот и Морн таков, каков он есть. Именно по его вине сейчас там, на склоне холма, гибнут сотни пехотинцев. И все из-за того, что магу вздумалось спасти одного-единственного паренька – того самого, застрявшего во рву со сломанной ногой. Морн, не задумываясь, бросился спасать человека. Он просто физически не мог смотреть и ничего не делать, если кто-то рядом с ним попадал в беду. Морн рисковал своей жизнью, чтобы помочь. Бесстрашно вступил в бой с двумя всадниками «Черных сердец» и безрассудно израсходовал свою силу.

Всю силу, до капли.

А ведь именно его магический сигнал – красная звезда – должен был подать засадной сотне команду: «В атаку!» Но у мага не осталось на это сил. И теперь сотня лучников бездействовала в лесу, вместо того, чтобы ударить в тыл остановленной коннице и в упор забросать ее стрелами.

Но Чесман сердился не на мага, а на себя самого. «Ты болван, Мюрр, – сказал он сам себе. – Уж за четыре тысячи лет жизни мог бы и запомнить, что на людей полагаться нельзя. Я просто идиот, что понадеялся на Морна. Надо было предусмотреть для засадной сотни резервный сигнал. Конечно, звук флейты в таком шуме вряд ли услышали бы в перелеске, но что-нибудь можно было придумать. Послать гонца? Ему придется делать очень большой крюк. И все же придется…»

Чесман поманил к себе одного из флейтистов, шепотом отдал ему приказ. Тот кивнул и хотел уже тронуть коня, но Ливага остановил его:

– Куда это ты? Сбежать вздумал?!

– Нет, я… Ваше сиятельство, я тут… никуда не денусь… – залепетал флейтист, бросая на Чесмана виноватый взгляд.

«Гонец отменяется, – скрипнул зубами тот. – Разве что мне самому…»

Его отвелек Морн. Он дернул Чесмана за рукав, привлекая к себе внимание.

– Пол, я прошу вас ответить, – тихо, но твердо попросил маг. – Я настаиваю.

– Ладно, раз так… – Чесман больше не скрывал своего раздражения. – Морн, что бы вы сделали, если бы я сказал: пора подавать сигнал засадной сотне?

Маг в панике посмотрел на Чесмана.

– А что? Уже пора?!

– Давно пора, Морн.

– Но… я не могу…

– Вот именно. Не можете. Зато вы спасли одного паренька. Вам не в чем себя упрекнуть, – не удержался от горького сарказма Пол.

– А что, по-вашему, его не надо было спасать? – маг нахохлился и с вызовом посмотрел на Чесмана.

– Не надо было, – подтвердил тот.

– То есть следовало просто стоять и смотреть, как его растопчет вражеская конница?!

– Именно так.

– Но ведь это же… Это же… – маг от негодования не мог подобрать слова.

– Это война, Морн. Здесь жизнь одного человека не имеет значения.

– Но ведь вы и сами бросились ему на помощь, – привел последний аргумент маг.

– Я спасал не его – вас.

– Меня? Но почему? А… – Морн осекся, догадка исказила его лицо. – Вы спасали меня только для того, чтобы я подал этот самый сигнал… А если бы я не был вам нужен, то вы бы и с места не тронулись. Да?

Чесман молча кивнул.

– Знаете, – тихо заговорил Морн, – вчера, когда шла подготовка к сражению, вы говорили со мной… по-дружески… Поддержали, ободрили. Вы – первый за три года, кто отнесся ко мне так… И я подумал, будто вы…

– Лучше других? – Чесман хрипло рассмеялся. – Вы ошиблись, мэтр. Очень сильно ошиблись!

– Пол! – налетел Келвин. – Пора подавать сигнал моей сотне. Нельзя больше ждать! Иначе всех ополченцев положим!

«Всех! Положим!» – набатом ударило в ушах мага. Морн помертвел, попытался ощутить внутри себя магическую силу, хотя бы каплю, чтобы хватило на звезду, а затем решительно обнажил короткий ритуальный кинжал и нацелил его себе в шею. Перед смертью любой маг обретает на краткий миг необычайно большую мощь. Вот только не каждый успевает ею воспользоваться…

– Не надо, Морн. – Чесман перехватил руку мага. – Что ж вас все время на подвиги-то тянет? И как это вы живы до сих пор? Келвин, надо что-то придумать с сигналом. Как подать его твоей сотне?

– А он не может? – сотник кивнул на Морна.

– Нет.

– Тогда… У нас с ребятами есть своя система оповещения. На крайний случай. Три огненных стрелы означают: «Срочно требуется помощь».

– Чего ж ты раньше молчал?

– Я думал, маг должен сигнал подать…

– Давай, запускай свои три стрелы. – Чесман повеселел, обнажил палаш, взял в руку небольшой круглый щит легкого конника. – Келвин, присмотри за магом, ладно? Не отпускай его от себя, а то он у нас парень горячий, так и норовит в какое-нибудь дерь… хм… благородное дело вляпаться.

– А ты куда собрался? – удивился сотник.

– Туда, – Пол указал кончиком меча на неутихающее сражение. – Хочу размяться, пока бой не закончился. Командовать больше не надо, так что я свободен. Эх, давненько я с «Черными сердцами» в ближнем бою не махался!

– Подожди меня, я тоже хочу. Подам сигнал и с тобой.

– И я, – рванулся вперед маг.

Вместо ответа Пол резко ударил его рукоятью меча по голове. Морн закатил глаза, теряя сознание, и уткнулся носом в холку своего коня.

– Ты чего делаешь? – удивился сотник. – Зачем вырубил-то его?

– А затем, – отрезал Пол. – Не хочу, чтобы меня из-за него убили.

– Тебя? Из-за него? – опешил Келвин. – Почему?

– Да потому что я не смогу одновременно и сражаться, и защищать его, – резко ответил Пол. – Пусть поваляется без сознания до конца сражения, здоровее будет…

Он осекся, потому что внезапно поблизости раздались странные звуки: хрипы и мяуканье, – будто какой-то садист мучал котенка.

– Барон! – Келвин и Чесман одновременно посмотрели в сторону сиятельного подопечного.

Барон Ливага отобрал у флейтиста его инструмент и пытался подать войскам какой-то сигнал-приказ.

– Что случилось? – спросил у флейтиста Чесман.

– Он хочет собрать войска, – беспомощно развел руками тот.

– Где собрать? – не понял Чесман.

– Здесь. Вокруг себя.

– Зачем?!

– Чтобы они защищали его. Он уверен, что «Черные сердца» вот-вот прорвут оборону и будут здесь!

– Ваше сиятельство, – быстро заговорил Чесман, – вам и впрямь лучше уехать отсюда пока не поздно, вернуться в ставку графа.

Келвин, тем временем, подал сигнал засадной сотне, подъехал к барону и подтвердил:

– И в самом деле, уезжайте, ваше сиятельство. Мой десяток будет сопровождать вас и охранять.

– Всего десяток?! – завопил барон. – А где остальные?

– Где вы и приказали. Там, – Келвин указал на бурлящее неподалеку сражение. – В первых рядах.

– Но десяток для моей охраны – это слишком мало! Немедленно отзови из боя еще людей, – уперся Ливага. – Сотни три, не меньше. Это приказ, сотник! Ясно?!

– Ясно… приказ… – Келвин поиграл желваками, бросил мимолетный взгляд на потерявшего сознание мага, ухмыльнулся и… внезапно стукнул барона рукоятью меча по голове, повторяя недавний жест Чесмана. – А я плевать хотел на приказы! Ясно?

Ливага хрюкнул и кулем свалился с коня на землю.