Оглядевшись, Ника неторопливо направилась к фонтану, возле которого о чём-то беседовали несколько горожанок.

Заметив девушку, одна из них, испуганно охнув, указала на неё пальцем.

— Смотрите! Это богохульница! Это её за святотатство приговорили всего лишь к служению Рибиле! Вдруг владыка недр обидится? Что теперь будет на рудниках?

— А я слышала, её сам Дрин укрыл от разбойников на священной горе, — возразила другая женщина.

— Вот уж враки! — откликнулась третья. — Это она сама всё придумала!

Подойдя ближе, Ника поздоровалась:

— Здравствуйте.

Однако только одна из горожанок ответила лёгким кивком, но разговаривать не стала и поспешила уйти, как все остальные.

Подставив кувшин под бившую из каменной львиной пасти прозрачную струю, девушка только криво усмехнулась им вслед.

Ввиду отсутствия на храмовой кухне сколько-нибудь вместительной посуды, ей пришлось ещё четыре раза выходить на площадь. Стряпуха куда-то ушла, и оставшись в одиночестве, девушка, подобрав подол, принялась лениво елозить мокрой тряпкой по выложенному из каменных плиток полу.

За этим вполне достойным родовитой аристократки занятием её и застала Риата.

— Ой, да что же это делается?! — всплеснула руками невольница, едва не выронив туго набитый соломой матрас.

— Ты что, слепая? — усмехнулась хозяйка, выжимая мочалку. — Видишь, чистоту навожу.

— Ой, да я сейчас! — рабыня огляделась, выискивая, куда бы положить вещи.

— Тунику купила? — остановила её метания девушка. — А плащ? Показывай!

Сняв с плеч большую корзину, Риата с заметным волнением продемонстрировала обновки. На взгляд Ники туника казалась слегка коротковатой, но поскольку носить её она собиралась под платьем исключительно для тепла и маскировки пояса с остатками золота, хозяйка сочла возможным воздержаться от критики.

Вторая покупка тоже пришлась по душе, несмотря на тёмно-зелёный цвет, чем-то напоминающий стиль "милитари".

— Что за мех? — спросила она, разглядывая серую подкладку.

— Заяц или суслик, — пожала плечами невольница. — Я не спрашивала. Зато дёшево. Всего три империала.

— Хорошо, — кивнула путешественница, гадая про себя, сколько денег с этой сделки прикарманила ушлая рабыня.

Они отнесли вещи в спальню. Там Ника одела изрядно похудевший пояс с деньгами и новую тунику, а старый плащ и кожаную рубаху отдала Риате, кроме того вручив ей пятьдесят империалов с заданием спрятать подальше.

Вернувшись на кухню, верная невольница выразила горячее желание освободить госпожу от столь грязного и недостойного представительницы славного рода младших лотийских Юлисов занятия.

Однако девушка не решилась на столь радикальный шаг. Она взялась домывать пол, а Риату посадила чистить котёл. Рабыня рассказала, что госпожа Аста Брония передаёт госпоже Юлисе поздравление с более-менее благополучным окончанием судебного процесса и вновь повторяет своё предложение.

— Ты мне здесь нужна! — безапелляционно заявила Ника. — И хватит об этом.

Скромно потупив взор, собеседница явно собиралась сказать что-то вроде "как прикажете" или "слушаюсь", но тут в дверях появилась жрица Рибилы с помощницей.

— А это кто ещё такая? — грозно спросила женщина, выставив и без того выдающуюся во всех смыслах челюсть.

— Моя рабыня, госпожа Дора, — предельно вежливо ответила девушка. — Госпожа Маммея разрешила оставить её при святилище до конца моего пребывания здесь.

— И ты думаешь, я позволю ей за тебя работать? — насмешливо фыркнула жрица.

— Я осознаю степень своей вины перед законом и жителями Этригии, госпожа Дора, — потупив взгляд, вздохнула Ника. — И не собираюсь прятаться за чужую спину.

— Тебе не придётся, — зловеще пообещала собеседница и скомандовала застывшей Риате. — Отправляйся на птичник Вране помогать.

Невольница вопросительно посмотрела на хозяйку. Та кивнула. Обмен взглядами не ускользнул от внимания жрицы. На щеках вновь вспыхнул гневный румянец, ноздри раздулись, как у породистой кобылицы на манеже, а и без того тонкие губы сжались в еле заметную нить.

— Слушаюсь, госпожа Дора, — смиренно пробормотала рабыня.

— Будешь делать всё, что скажет Врана! — процедила сквозь зубы служительница Рибилы. — И попробуй только кому-нибудь хоть слово поперёк вякнуть!

— Не беспокойся, Риата, — сочла нужным вмешаться Ника. — Госпожа Дора — мудрая и справедливая женщина. Она не станет зря наказывать чужую невольницу, тем более в святилище богини Луны.

Не сказав больше ни слова, жрица с гордым видом вышла из кухни. За ней, качая головой, поплелась невольница. А хозяйка принялась чистить закопчённый котёл.

Когда тот стал достаточно блестящим, она сполоснула посуду, после чего вылила грязную воду в сад, где имелась квадратная яма с компостом. Возвращаясь, девушка встретила спешившую от кладовой Аполию Тарму с корзиной продуктов.

Немного смущаясь, стряпуха отправила помощницу за водой, а когда та вернулась, посадила перебирать фасоль. Девушка почти закончила, когда на кухню явились все жрицы в полном составе. У путешественницы тревожно ёкнуло сердце. Но явно недовольная физиономия Доры внушала некоторый оптимизм. Однако прозвучавшее из уст Маммеи распоряжение едва не ввело Нику в ступор.

— Спой!

— Чего? — удивлённо переспросила та.

— Что угодно, — раздражённо махнула рукой верховная жрица. — Всё равно.

— Но я не знаю радланских песен, — растерянно пробормотала девушка, с огорчением обнаружив серьёзный пробел в своём образовании.

— Ну так спой песню тех дикарей, среди которых ты жила, — поморщилась верховная жрица. — Неужели за столько лет ничего не запомнила?

— Запомнила, — протянула Ника, лихорадочно копаясь в памяти и не находя ничего, кроме обрывков охотничьих заклинаний аратачей.

Оставалось петь по-русски. Ну кто здесь может знать язык заокеанских варваров? Из тройки подвернувшихся когда-то под руку книг она знала, что попаданцы в таких случаях, как правило, с успехом исполняют песни В.С. Высоцкого. Вот только Виктория Седова, к сожалению, не относилась к поклонникам его творчества. Но петь что-то надо. Вон как хмурится Маммея. А что если…

Голос её окреп, заметался меж стен маленького помещения, стремясь вырваться на волю.

— Хватит, хватит! — замахала руками верховная жрица, морщась, словно от зубной боли.

Ника разочарованно замолчала. Кажется, местные жители ещё не доросли до понимания всей прелести рока.

— О чём ты пела? — с любопытством естествоиспытателя, открывшего новый вид тараканов, спросила Клио.

— О снеге, о льде, — девушка на миг запнулась, вовремя вспомнив, что у аратачей нет городов. — О солнце.

— Только дремучие варвары могут так отвратительно… реветь о всеблагом светиле, проливающем на землю животворящий свет! — презрительно фыркнула Дора.

— Но голос у неё хороший, — кивнув, заметила Маммея.

— Подходящий, — согласилась Клио. — Пусть поёт.

— А ты, сестра, сейчас же перепиши ей нужные слова, — распорядилась верховная жрица.

Собеседница кивнула.

Главноначальствующая дама всея храма приосанилась, стараясь принять как можно более величественный вид, и строго посмотрела на застывшую в почтительном молчании осуждённую.

— Мы с сёстрами посоветовались и решили, во имя Рибилы, считать тебя на эти два месяца "служанкой святилища".

— Благодарю, госпожа Маммея, — поклонилась Ника, прекрасно понимавшая разницу между служанкой и невольницей. — Пусть небожители щедро наградят вас за доброту и милосердие, а я обязательно расскажу о вашем благородном поступке своим родственникам…