— По приговору суда я не могу покидать территорию храма Рибилы, — спокойно пояснила девушка. — Без разрешения верховной жрицы.

— Я тебе разрешаю! — раздражённо махнула рукой собеседница. — Бери кувшин и ступай.

— При всём уважении к вам, госпожа Дора, — с лёгкой издёвкой произнесла Ника, отвесив глубокий, почти поясной поклон. — Только госпожа Маммея может позволить мне выйти за ворота.

— Хочешь, чтобы я беспокоила старшую сестру из-за такой ерунды? — зловеще усмехнулась жрица.

— Решение суда никак нельзя назвать "ерундой", госпожа Дора, — наставительно проговорила девушка. — Ни я, ни даже вы не можем его игнорировать.

— Не будем, — легко согласилась собеседница, и взгляд её полыхнул ненавистью. — Тогда отправляйся на птичник! Будешь убирать куриный помёт и мыть ночные горшки!

Она победно улыбнулась.

— Для этого не надо выходить со двора. Ну, пошла!

Никак не ожидавшая подобного развития событий, путешественница растерялась. Полученных в своё время от Наставника знаний хватило для понимания того, что собеседница намерена не просто унизить, а окончательно "опустить" её в глазах не только обитательниц святилища, но и всех горожан.

Вот только этого самозваная потомственная аристократка не могла себе позволить ни в коем случае. Поэтому она вскричала, гордо вскинув голову:

— Я отказываюсь! Это должны делать рабы!

— А ты и есть раба! — рявкнула Дора, бульдозером надвигаясь на рискнувшую подать голос нахалку. — Которую по недосмотру богов отправили сюда, а не на рудники, где ты должна была сдохнуть!

Они едва не столкнулись грудь в грудь, как бойцовые петухи, ибо отступать упрямая девица не собиралась.

Видимо, жрице здесь редко кто противоречил. Правая рука женщины поднялась, намереваясь то ли ударить, то ли вцепиться ногтями в лицо бесстыдницы.

"Вот батман! — охнула про себя Ника, не отрывая взгляд от полыхавших бешенством глаз Доры. — Сейчас я её точно побью… И будь, что будет!"

Она даже слегка обрадовалась, чувствуя, как сознание начинает переходить в то, уже привычное, но всё ещё пугающее состояние, когда становится безразлично всё, кроме врага.

К счастью, жрица вовремя остановилась, очевидно, трезво оценив крепкое сложение и высокий рост противницы. А, может, просто уяснила всю серьёзность её намерений?

— Ты ещё пожалеешь об этом, мерзавка! — змеёй прошипев, женщина отступила.

— На всё воля богов, — с трудом пряча радость от неожиданной победы, смиренно потупилась Ника, тоже делая шаг назад.

Зло зыркнув на застывшую каменным изваянием стряпуху, Дора выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.

— Какая ты… смелая! — с восхищением или сочувствием охнула Аполия Тарма. — Я чуть не описалась! Эта кобыла столько раз меня по щекам хлестала! А ты… Как ты…

Она замолчала, не находя слов, и только развела руками.

Её помощница небрежно пожала плечами, всем видом демонстрируя, что для неё это дело привычное, хотя в душе уже во всю звенели тревожные колокольчики.

— Она тебе это обязательно припомнит! — горячо зашептала повариха. — Дора здесь самая противная. Боги не наградили её красотой, вот и злобствует.

— Я сделала так, как велела госпожа Маммея, — усмехнулась Ника. — Пусть с ней разбирается.

Она критически осмотрелась и добавила, взяв в руки веник:

— А я пока подмету.

Стряпуха с видимым наслаждением уселась на табурет у стола.

— Это правда, что тебя обвинили в святотатстве?

— Правда, — подтвердила девушка. — Только я не знала, что нарушаю закон, вот судьи меня и пожалели.

Ответив ещё на пару набивших оскомину вопросов, Ника, улучив момент, когда Аполия Тарма задумалась над услышанным, перехватила инициативу, попросив ту подробнее рассказать о своих подругах.

Стряпуха охотно согласилась. Из её слов выяснилось, что за пребывание в святилище Рибилы заплатили родители всех "помощниц", а столь разное отношение к ним со стороны жриц богини Луны вызвано исключительно величиной полученных "пожертвований". Тем не менее все девушки не испытывали восторга от пребывания в храме, относясь к этому как к довольно обременительной обязанности.

Только Патрия Месса находилась здесь по доброй воле. Являясь дочерью одной из самых уважаемых повитух Цилкага, она тоже решила пойти по стопам матери. А поскольку Луна считается одной из олицетворений женского естества, связанного с деторождением, то Рибила является ещё и покровительницей акушерок. Вот почему для успешной профессиональной деятельности Патрии Мессе необходимо заслужить благосклонность именно этой богини.

Не удивительно, что девушка почти всё время проводит с Клио, помогая жрице выращивать в саду лекарственные растения, заготавливать их, готовить разнообразные снадобья, помогающие женщинам при родах, болезнях и сложных жизненных обстоятельствах. Зелья Клио пользовались заслуженной известностью не только среди лекарей Этригии, но и далеко за её пределами.

Именно в разгар столь познавательной беседы на кухню ворвалась разъярённая верховная жрица в сопровождении злорадно ухмылявшейся "сестры".

При виде этой сладкой парочки Аполия Тарма Феса подскочила так, будто её в седалище шилом ударили, и перепуганной мышью вжалась в тёмный угол.

Отложив веник, Ника почтительно поклонилась жрицам.

— Да как ты смеешь перечить сестре Доре!? — вскричала набольшая местная начальница. — Думаешь, я шутить с тобой собралась?! Немедленно падай на колени и проси прощения, иначе я сейчас же пошлю кого-нибудь к эдилу Акву. Пусть он пришлёт стражников, чтобы те выпороли тебя плетьми!

— За что, госпожа Маммея? — сделала удивлённые глаза девушка, смутно чувствуя в поведении собеседницы какую-то наигранность. — Я лишь исполнила ваше распоряжение!

— Какое? — кажется, по-настоящему удивилась женщина, бросив недоуменный взгляд на "сестру".

— Госпожа Дора приказала мне идти за водой, — стала обстоятельно объяснять Ника. — А я сказала, что могу покинуть святилище только с разрешения верховной жрицы. — Но госпожа Дора продолжала настаивать, и мне пришлось… отказаться.

Она поклонилась жрицам.

— Прошу прощения, если мои слова показались вам слишком вызывающими. Клянусь Анаид, я ни в коем случае не хотела дерзить. Но решение суда и ваши слова…

Девушка беспомощно развела руками.

Лицо Маммеи смягчилось.

— Мне отрадно, что ты раскаиваешься в своём поступке. Впредь, чтобы не возникало подобных недоразумений, запомни: тебе следует точно и беспрекословно выполнять все распоряжения сестры Доры.

— Я так и сделаю, — отвесив ещё один поклон, Ника направилась к стоявшему у стены кувшину.

— Стой! — вскричала жрица. — Ты куда?

— За водой, — спокойно ответила та.

— Не так быстро, — усмехнулась женщина. — Разговор ещё не закончен. Забыла, что ты ответила, когда я послала тебя на птичник?

— Почему же? — вскинула брови собеседница. — Только дочь Лация Юлиса Агилиса из рода младших лотийских Юлисов — не рабыня, чтобы собирать куриный помёт и мыть ночные горшки!

— Вот! — злорадно усмехнулась Дора, глядя на старшую сестру. — Что я говорила? Перечит, нахалка! Да как ты смеешь…

— Тише! — властным жестом остановила её начальница. — Госпожа Юлиса уже сказала, что искренне раскаивается в своих поступках.

— Безусловно, госпожа Маммея, — подтвердила Ника. — Да поразит меня молнии Питра, если я вру!

Верховная жрица величественно кивнула.

— А тебе, сестра, не стоит забывать, что храм луноликой Рибелы всё же не каторга.

— Клянусь Аурой, богиней зари, я запомню твои слова, старшая сестра, — со скрытой угрозой в голосе процедила Дора.

Взгляд, которым она обожгла новенькую, не предвещал той ничего хорошего.

Стремясь по возможности наладить взаимоотношения со всеми местными обитателями, девушка не просто приказала привратнику открыть калитку, а вежливо поинтересовалась его именем.

Видимо, жрицы и их помощницы не часто баловали старого раба своим вниманием. Растянув в угодливой улыбке сухие, сморщенные губы, он назвался Гвоздём и с поклоном отпер калитку.