— Обычные женские недомогания, господин Пол Так, — раздражённо пояснила Тервия.

Понимающе хмыкнув, эскулап тут же предложил:

— У меня есть чудесное средство. Трилистник Гелады богини перекрёстков. Он хорошо помогает от боли и прочих неудобств в подобные дни.

— Вы слышали, госпожа Юлиса?! — повысила голос супруга консула.

— С удовольствием им воспользуюсь, знаю, что дурного вы не посоветуете.

Прихватив кошелёк, путешественница отодвинула перекрывавшую дверной проём циновку.

— Четыре щепотки на дебен кипятка, — объяснил Пол Так, передавая ей глиняную плошку с перетёртой в пыль травкой. — Как остынет — можно пить.

Получив две серебряные монеты, лекарь вышел, пожелав всем скорейшего выздоровления. Тервия покинула дочь сразу же после него.

Вернувшись к себе, Ника понюхала приобретённое зелье. Определённо пахло крапивой и ещё какой-то знакомой травкой. Когда девушка подошла к окну, чтобы позвать Риату, то увидела въезжавшую во двор тележку.

Так получилось, что как раз в этот момент во двор спустился Пол Так и хозяйка дома. Поэтому, едва поздравив Тервию с возвращением дочери, Алия Грок сразу же стала охать и причитать. Привлечённый шумом, из дома вышел принаряженный Картен, тут же гордо объявивший племяннику, что Вестакию нашёл и освободил её жених Румс Фарк. Приск Грок наверняка успел переговорить с Орри и примерно знал, как всё было на самом деле. Однако это не помешало им с женой выразить бурную радость. Воспользовавшись суматохой, лекарь тихо смылся.

Благосклонно выслушав родственников, мореход со вздохом заявил, что к сожалению не может уделить им много внимания, предложив племяннику сопровождать его на площадь Народных собраний, где консул собирался торжественно объявить об освобождении дочери.

Разумеется, Приск Грок с удовольствием согласился, а Алия Грок стала уговаривать Тервию позволить ей увидеться с бывшей пленницей. Та, немного поломавшись, согласилась, сразу предупредив:

— Только недолго. Мерзавец Руб Остий Крун держал её в ужасных условиях!

— Конечно, госпожа Картен, — поспешно согласилась собеседница. — Я лишь поздравлю её с освобождением.

Стоило только женщине произнести несколько слов, а Вестакии поблагодарить её слабым, болезненным голосом, как хозяйка дома тут же выставила Алию Грок из комнаты. О Нике никто из дам, разумеется, даже вспомнил.

Чтобы хоть как-то отвлечься, та вновь взялась за свиток Днипа Виктаса Однума, который всё ещё лежал у неё в комнате. В который раз перечитывая какую-то заунывную драму, девушка внезапно вспомнила другую пьесу. Гамлет. Точнее фильм, снятый по этому произведению Шекспира. То место, где принц датский договорился с актёрами, чтобы те разыграли представление об убийстве его отца. А что, если написать пьесу о похищении Весткии? Но не мрачную трагедию или слезливую драму, а комедию. Пошлый фарс о глупом, жадном скряге, который не только сам не искал свою спрятанную под носом дочь, но и всячески мешал поискам, а потом ещё и не заплатил обещанную награду. Вот только написать надо так, чтобы жители Канакерна узнали в герое одного из своих консулов.

Когда из-за предательства Ника, а точнее тогда ещё Виктория Седова, оказалась прикована к больничной койке, у неё пропало всякое желание с кем-то общаться, путь даже в сети, и девушка с головой ушла в чтение разнообразных криминальных романов. Из них, а позже из многочисленных сериалов, которые часто приходилось смотреть из инвалидного кресла, будущая попаданка поняла великую силу средств массовой информации. Пусть в этом мире нет ни радио, ни телевидения, ни даже газет, зато есть театр, который люди охотно посещают. Вот пусть и не самый быстрый, но достаточно простой способ испортить репутацию Картена, не подставив ни себя, ни гантов.

Однако при зрелом размышлении путешественница с грустью поняла, что не обладает для этого ни способностями, ни талантом.

А в дом Картена целый день шло паломничество соседей, друзей, знакомых и родственников. Они поздравляли быстро уставшую от гостей Тервию, прославляли доблесть Румса Фарка, и все как один горели желанием увидеть Вестакию. Но подобной чести удостаивались очень немногие.

Не смогли проигнорировать столь значительное событие и лучшие люди города. Когда ближе к полудню запыхавшаяся Риата принесла хозяйке приготовленный отвар, то сразу сообщила, что Тервия опять приказала ей помогать Кривой Ложке.

— Вечером будут гости, госпожа, — со вздохом пояснила женщина, спросив с надеждой. — Так что мне делать? За вами ухаживать или на кухне помогать?

— Я справлюсь, — разочаровала её Ника, не желавшая ещё больше поссориться с супругой консула.

К торжественному ужину готовились основательно. Пока Тервия принимала посетителей, Алия Грок с Толкушей и Милимом быстренько смотались на рынок, а когда вернулись, рабы тяжело отдувались под тяжестью наполненных корзин.

В сумерках у ворот поставили два треножника, закрепив на их вершинах плоские, позеленевшие от времени бронзовые чаши, и когда солнце закатилось, зажгли в них щедро политые маслом древесные угли.

Первыми пришли Фарки. Похоже, история с любовником невесты Румса папу-консула нисколько не волновала. А вот десятник конной стражи выглядел непривычно сумрачным.

На предложение навестить Вестакию он вначале ответил отказом. Однако, когда будущая тёща трагическим голосом сообщила, как сильно та по нему страдает, бросил быстрый взгляд на окна второго этажа. Путешественница мгновенно спряталась, не желая попадаться тому на глаза.

Тут как раз к хозяйке дома с каким-то вопросом подошла Алия Грок, принимавшая самое активное участие в подготовке к празднику. Не дожидаясь, пока Тервия освободится, молодой человек, очевидно, используя право жениха, нагло взбежал на второй этаж.

Наблюдавшая за ним Ника на цыпочках метнулась вглубь комнаты, и усевшись подальше от светильника, приготовилась слушать.

— Позвольте войти, госпожа Вестакия? — попросил разрешения десятник.

— Входите, господин Румс! — почти пропела девушка.

— Как ваше здоровье? — с наигранной учтивостью поинтересовался сын консула. — Вчера я не заметил, чтобы вы плохо себя чувствовали.

— Всё началось сегодня утром, господин Румс, — отозвалась собеседница. — Грудь теснит, болят руки и ноги. Господин Пол Так сказал, что это от перенесённых страданий. Радость от освобождения и встреча с вами придавали мне сил. Но сегодня вы забыли обо мне, и я заболела.

Прерывисто вздохнув, она продолжила:

— Лекарь сказал, что я скоро поправлюсь. Он дал целебный настой, велел принести жертву Пелксу, есть больше мяса и пить красное вино. Но я знаю, что лучшее лекарство для меня — это видеть вас, господин Румс. Прошу вас, заходите почаще.

— Я постараюсь, — пообещал молодой человек, тут же спросив. — Госпожа Юлиса у себя? Мне надо ей кое-что сказать.

— Она никуда не выходила, — с лёгким разочарованием ответила девушка.

— Госпожа Юлиса! — повысил голос сын консула. — Вы меня слышите?

— Да, господин Фарк, — отозвалась путешественница.

— Вы просили узнать о караванах на юг.

— Да, — повторила Ника, с кривой улыбкой прислушиваясь к торопливым шагам супруги морехода, спешившей узнать, о чём будет говорить будущий зять с надоевшей гостьей.

— Через пять дней работорговец Туна Ралий погонит свой товар в Готоним. Он может взять вас с собой. Но я бы не советовал. Рабы для каменоломен — не лучшие попутчики. Лучше подождите десять дней до каравана Ук Таша. Он направляется в Цилкаг, а это уже Империя.

— Спасибо, господин Фарк, — девушка с лёгкой иронией поблагодарила молодого человека за заботу. — Я подумаю.

И поинтересовалась:

— Вам удалось схватить Руба Остия Круна?

— Нет, — чуть помедлив, с раздражением ответил десятник конной стражи. — Хутор пуст. Мерзавец ушёл в землю кашариев. Там у него дочь замужем за братом вождя.

— Жаль, — вздохнула путешественница.

Попрощавшись с невестой и её матерью, Румс ушёл, а супруга морехода заглянула в комнату гостьи.