— Нет, госпожа Юлиса, — покачал головой молодой раб. — Вам туда.

Проскользнув в переулок, он привёл их к широко распахнутым воротам храмового двора. Двое рабов, лениво переговариваясь, разгружали запряжённую ослом повозку, таская корзины с овощами в покосившийся сарайчик.

— Подождите, госпожа Юлиса, — почтительно попросил Зурк. — Я доложу о вас Тарите.

— Кто это? — подозрительно нахмурилась Ника.

— Верховная жрица храма Ноны! — со значением сообщил невольник и, не дожидаясь новых вопросов, шмыгнул во двор.

Девушка удивлённо посмотрела на Риату. Та в замешательстве пожала плечами, позой и лицом выражая полное недоумение.

Оставалось набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.

Выскочив из храма, Зурк поспешил к путешественнице.

— Пойдёмте, госпожа Юлиса, — с поклоном пригласил он.

Забежав вперёд, молодой раб открыл тяжёлую, деревянную дверь с бронзовыми накладками, пропуская вперёд госпожу.

Переступив порог, Ника едва не врезалась в пожилую, величественную даму в длинном до пола, белом хитоне, перетянутом чёрным пояском с маленькими серебряными блямбочками на концах. Бледное, надменно-равнодушное лицо могло сделать честь статуе Фемиды. Вот только в отличие от земной богини правосудия, глаза незнакомки излучали холодное презрение.

— Вы и есть Ника Юлиса Террина? — голос её мог бы заморозить океан.

— Да, — коротко ответила девушка, бестрепетно выдержав уничижающий взгляд. У аратачей и не на такое насмотрелась. — А вы кто?

— Тарита, верховная жрица Ноны, — еле шевеля губами, процедила та ожидаемый ответ.

Путешественница поклонилась, изо всех сил делая вид, что услышанное её нисколько не впечатлило.

— Я многим обязана господину Румсу Фарку, — продолжала цедить служительница культа тем же тоном. — Поэтому не смогла отказать, когда он попросил меня устроить встречу с вами. Но предупреждаю, я не потерплю разврата в этих священных стенах! Если вы решили предаться здесь…

— Разврата не будет! — лязгнул металлом голос Ники, прерывая верховную жрицу. — Будет разговор, причём исключительно деловой!

Гипсовая маска лица дрогнула, аккуратно подкрашенные брови, скакнув на лоб, тут же вернулись обратно.

— Тогда проходите, — Тарита отступила в сторону. — А ваша рабыня пусть подождёт во дворе.

Обернувшись к Риате, хозяйка кивнула.

Коротким коридорчиком женщина провела нежеланную гостью к низенькой, грубо сколоченной двери, за которой оказалась крошечная каморка с маленьким окошечком под самым потолком. Вдоль одной стены громоздилась какая-то рухлядь. У второй, куда падал косой луч с танцующими пылинками, два табурета. Ещё какая-либо мебель в комнатушке отсутствовала.

— Подождите его здесь, — проговорила верховная жрица. — И прошу вас без нужды в храме не показываться.

— Я выполню вашу просьбу, — величаво кивнула девушка, на всякий случай коснувшись рукой закреплённого на спине кинжала. С раненым плечом ей вряд ли удастся кого-то победить, но беспомощной добычей она точно не будет.

Когда захлопнулась дверь, путешественница с замиранием сердца ждала звука задвигаемого засова. Но всё стихло.

Отдуваясь и качая головой, она уселась на табурет, сбросив с головы накидку. Судя по тому, где и как Румс назначил ей встречу, Вестакию у горцев он так и не нашёл. Ника мстительно усмехнулась.

Сидеть быстро надоело. Девушка внимательно изучила каморку. Под старыми корзинами и рядом лежал толстый слой пыли. Весь остальной пол из каменных плит сверкал чистотой. Она потрогала его пальцем. Похоже здесь совсем недавно делали влажную уборку.

Опять вернулась на табурет, откинулась на стену, прикрыв глаза, в надежде что так быстрее пройдёт время.

Негромкий шелест приближавшихся шагов заставил её встрепенуться. В каморку, пригнувшись, вошёл явно чем-то сильно озабоченный Румс. За его спиной белел хитон верховной жрицы.

— Простите, госпожа Юлиса, что мне пришлось так странно вызывать вас на разговор, — первым делом извинился он, усаживаясь напротив. — Возможно, вы в чём-то правы.

— Например? — поинтересовалась собеседница, чувствуя, как волна удовольствия тёплой волной прошлась по душе. Как же долго она ждала этих слов!

— Атавки ничего не знают о похищении Вестакии, — отчеканил он, крепко сцепив руки. — А Ноор Учаг весной, как только сойдёт снег, женится на дочери вождя хименов. Они с отцом свататься ездили, и варвар всем говорил, что доволен своей невестой. Горцы часто заводят по три-четыре жены. Но я не верю, что гражданка Канакерна по доброй воле может предать заветы богов и стать одной из многих. Вы понимаете?

— Конечно, господин Фарк, — кивнула путешественница.

Сделав паузу, десятник конной стражи поднял на неё глаза, в которых угадывалась скрытая растерянность.

Ника терпеливо ждала продолжения.

— Но это не самая плохая новость, госпожа Юлиса. Прилетел голубь из Готонима. Дочери Картена не оказалось на корабле Меченого Рнеха.

— А чем же объяснялось его столь стремительное отплытие? — вежливо поинтересовалась девушка.

— Голубь — не орёл, госпожа Юлиса, большой свиток не принесёт, — грустно хмыкнул молодой человек. — На крошечном кусочке папируса консулат Готонима сообщил, что Вестакии на судне Рнеха нет. Подробности, наверное, будут позднее.

Собеседница нисколько не удивилась, ожидая чего-то подобного, только скорбно покачала головой.

— Несчастный господин Картен! Как он воспринял эту новость?

— А вы как думаете, госпожа Юлиса? — мрачно нахмурился Румс. — Он до последнего надеялся, что дочь отыщется в Готониме. Но консул мужественный человек. Думаю, теперь он с новыми силами займётся поисками Вестакии.

— Почему же вы ничего не рассказали ему о Ноор Учаге? — удивилась путешественница. — Моё имя могли бы и не называть, но всё остальное подтвердилось. Разве не так?

Десятник конной стражи опустил глаза.

— В тот день, когда вы мне рассказали о нём, я попытался отыскать Зипея Скелу…

— Значит, мне вы так и не поверили? — горько покачала головой Ника.

— Не в этом дело! — резко возразил молодой человек. — Я хотел узнать подробности. Но нигде не мог его отыскать. Только потом узнал, что этот подлец улизнул у меня под носом и сейчас уже на пути в Гедор.

— А вы, что хотели? — издевательски усмехнулась девушка. — Пять тысяч империалов — большие деньги. Человек, у которого он брал повозку на ночь, мог связать его с похищением Вестакии и попытаться заработать. Вот Зипей Скела и удрал.

Видимо, подобные речи пришлись десятнику конной стражи не по вкусу. Но раздражённо сверкнув глазами, он заговорил о другом:

— Мне доводилось слышать, что Ноор Учаг отличается гостеприимством и любит устраивать ундиналии…

Заметив, что слушательница удивлённо вскинула брови, поморщился.

— Есть такой либрийский обычай. Собираются друзья, поют песни, читают стихи, пьют вино… ну и всё такое.

Он сделал неопределённый жест.

«Понятно, — хмыкнула про себя путешественница. — Пьянка с культурной программой и девочками по вызову».

— Вчера я говорил с одним знакомым, который часто бывает у него, — продолжил рассказчик. — Он говорит, что у Ноор Учага здесь нет хозяйки. То есть — ни жены, ни матери, ни сестры. Поэтому гости ходят по всему дому, где хотят. Последний раз они собирались семь дней назад. Уже после исчезновения Вестакии. Понимаете к чему я это говорю, госпожа Юлиса?

— Конечно, — кивнула та. — Только варвар прячет пленниц в другом месте.

— Или вообще не имеет к этому никакого отношения. — мрачно пробубнил Румс, глядя куда-то мимо собеседницы. — Я мог бы выкрасть его и выяснить правду под пыткой. Но тогда я опозорю своего отца и буду вынужден покинуть Канакерн навсегда. Атавки — гордый народ. Они не простят насилия над сыном вождя. Даже если он виновен в похищении дочери консула.

— А вы в этом ещё сомневаетесь? — со значением кивнула Ника, кажется, начиная понимать, почему и Картен, и десятник конной стражи не верят её словам. Просто в этом мире мужчины не привыкли относиться к женщинам серьёзно, полагая, что их удел вести хозяйство, растить детей и угождать мужу. В крайнем случае они могут вышивать или даже писать стихи, но думать о чём-то более серьёзном — им просто не полагается. За них всё решают мужчины.