— А ты, случайно, не знаешь их имен? — поинтересовался жрец. — Хочу отблагодарить за помощь.

— Нет, господин, — развел руками слуга. — Я редко выхожу из дома. Спроси у господина Моотфу.

— Обязательно, — пообещал Тусет и чуть кивнул лысой головой: — Спасибо тебе, что не оставил моих слуг.

Потом, обратившись к внимательно следившей за разговором хозяйке, попросил:

— Нельзя ли мне переговорить с вашей кухаркой.

— Позови, — кивнула женщина тремя подбородками.

Пока мужчина ходил за служанкой, Хатанук пристально разглядывала гостя, сурово сжав пухлые губы.

Женщина средних лет, с тусклым болезненным лицом испуганно смотрела на хозяйку, судорожно разглаживая большими руками складки на засаленной юбке.

Тусет не знал имени кухарки, а хозяйка не удосужилась его назвать.

— Добрая женщина, — нашел нейтральное обращение Тусет. — Мне сказали, что ты первой услышала крик несчастной Ренекау.

Прежде чем ответить, служанка посмотрела на госпожу. Та величественно кивнула крашеными брылами щек.

— Она так громко крикнула, мудрец, что я выронила сковородку себе на ногу, — не поднимая головы, пробубнила женщина.

— А перед этим в моем саду было тихо? — как можно доброжелательнее расспрашивал второй пророк.

— Не могу сказать, — пожала костистыми плечами кухарка. — В последнее время там часто кричали.

— Почему? — удивился Тусет.

— Госпожа Нефернут наняла людей, чтобы приготовить дом и сад к вашему приезду, и иногда торопила их, — собеседница подняла на него тусклые, серые глаза. — Часто и они ругались между собой. Я редко прислушивалась. Некогда, нужно как можно лучше работать, чтобы заслужить одобрение моей госпожи.

Хозяйка растянула в улыбке полные губы.

— Значит, ты не слышала ничего подозрительного? — продолжал допытываться жрец и посмотрел на Хатанук.

— Вспомни, Матамер, — присоединилась к его просьбе госпожа.

Женщина наморщила низкий лобик так, что густая, короткая челка наползла на глаза.

— Кажется, незадолго до того, как закричала Ренекау, я слышала громкие мужские голоса.

— Мужские?

— Да, мудрец, — уверенно сказала кухарка. — Похоже, что кто-то ругался.

Служанка ушла. Жрец вновь отказался от пива и собрался уходить.

— Мудрец, зачем тебе нужно было расспрашивать слуг? — напрямик спросила его Хатанук. — Только не говори про обряд. Я не настолько глупа.

Тусет предполагал, что соседку могут насторожить расспросы её слуг, и на всякий случай приготовил объяснение.

— От вас ничего не скроешь, госпожа, — с деланной досадой развел он руками. — Я подозреваю, что мой слуга не сошел с ума.

— Почему? — глаза женщины загорелись ожиданием тайны, которую со вкусом можно поведать подругам за кувшинчиком пивка.

Первый пророк наклонился к собеседнице и, понизив голос, проговорил:

— Пропали ценности!

— Много? — деловито поинтересовалась она.

— На шестьдесят дебенов золотом, — одними губами прошептал Тусет.

— Чтооо?! — глаза и рот Хатанук округлились и стали приблизительно одного размера.

— В своем путешествии я отыскал не только Книгу Сета, но и кое-какие сокровища, — шептал жрец, внутренне посмеиваясь над соседкой. — О них не знал никто, кроме моего бывшего охранника Алекса.

Толстуха пришла в себя.

— Так, значит, в тех сундуках было не только приданое супруги вашего брата?

— Да, — трагическим голосом подтвердил жрец.

— Тогда вам надо спросить у неё! — выгнув дугой угольно-черные брови, посоветовала женщина.

— Увы, — Тусет развел руками. — Она не знает, что случилось. В день, когда произошло убийство, у неё в доме гостила Мерисид. Она подтвердила, что Анукрис никуда не выходила.

На лице Хатанук читалось откровенное разочарование.

— Я и слуг спрашивал, — вздохнул жрец. — Нет, супруга моего брата ни причем. Но в одиночку Алекс тоже не мог совершить такое злодеяние и хорошо спрятаться.

Женщина всплеснула пухлыми руками.

— Вы думаете, что ему помог кто-то из келлуан?

— Уверен, — жрец сурово нахмурил брови и, воспользовавшись замешательством хозяйки, покинул гостеприимный дом.

Сделал он это вовремя, к дому как раз направлялась многочисленная процессия. Впереди вышагивал Небраа, что-то втолковывая высокому жрецу-чтецу, над головой которого помощник нес опахало из пальмовых листьев. За ними храмовые слуги несли на плечах носилки с укрытым полотном ящиком.

Умей Тусет свистеть, обязательно бы присвистнул от удивления. Его начальство небывало расщедрилось, позволив вынести из храма «малую святыню». Статую Сета, стоявшую в одном из боковах залов.

Замыкали шествие слуги самого Небраа с большими корзинками в руках, кувшинами за плечами и козленком на веревке. Он то упирался всеми четырьмя копытцами, и его приходилось тащить, то рывком бросался вперед, едва не сваливая слугу с ног.

— Брат! — вскричал младший писец. — А я тебя обыскался. Пора начинать ритуал.

— Я гостил у моих добрых соседей, — жрец кивнул ему и чопорно раскланялся с коллегой.

Мождеев отослали, заявив, что в их услугах больше не нуждаются.

Люди Небраа остались на дворе, а все остальные прошли в домашнее святилище. Крошечная комнатка прилепилась к задней части дома и имела свой вход. Слуги и сам Тусет заходили сюда редко, тем не менее, тут поддерживался образцовый порядок, и только налетевшая пыль портила впечатление.

Статуэтки домашних богов: толстяка Бэса в уборе из перьев и Мина, закованного в черепаховый панцирь, осторожно сняли с алтаря и поставили в угол. Потом с максимальными предосторожностями из ящика извлекли деревянную скульптуру Сета, богато украшенную золотом и серебром.

Жрец-чтец затянул хвалебный гимн богу мудрости. Тусет, как хозяин дома, сам свернул шеи двум жертвенным голубям. Отслужив основную службу, вышли в сад. Там расставили статуи богов, прочли новую молитву и перерезали горло козленку.

Люди отправились в главный зал, а жертвенные животные на задний двор, где уже дымилась печка. Процедура вновь повторилась. Здесь в жертву боги получили часть драгоценностей Нефернут. Жрец-чтец довольно улыбался. Кое-что из этого перепадет и ему. Тусет неприязненно относился к этому самодовольному и глупому человеку. Но тот обладал великолепной памятью, наизусть зная сотни гимнов, молитв и заклинаний. Еще никто не видел, чтобы он хоть раз заглянул в священные свитки, что постоянно таскал за ним Карасет.

Солнце далеко перевалило за полдень, когда «малую реликвию» упаковали и сели за стол отведать жареной козлятины и голубей.

— Если ты не возражаешь, брат, я оставлю тебе своих слуг, — радушно предложил Небраа. — Пока ты не наберешь новых.

— Спасибо, — поблагодарил Тусет. — Будет непросто отыскать таких достойных людей, как Мермуут или Минту.

Младший писец согласно кивнул, сипло вздохнув и наливая себе пива.

— А то, — вдруг оживился он, вытирая губы. — Поживи у нас? Слуги приглядят за домом.

— Я подумаю, — уклончиво ответил жрец.

После трапезы Небраа отправился домой отдохнуть после обеда, а жрецы пошли в храм. Тусет опасался, что начальству не понравится его долгое отсутствие.

Но коллега поспешил успокоить жреца. Джедефраа все еще болеет, а первый пророк укатил к сепаху и раньше вечера вряд ли вернется.

Узнав об этом, Тусет тут же решил навестить помощника старшего писца, седака Карахафра. Попрощавшись со жрецом-чтецом на перекрестке, он быстро зашагал к Дому людей. Большое, приземистое здание напоминало знак «П». В «перекладине» размещался архив, где работал главный инспектор, его помощники и старшие писцы. Вход туда сторожил мрачный мождей, строго расспрашивавший каждого постороннего: чем тот собрался беспокоить занятых людей? А две параллельные галереи служили местом работы чиновников попроще. Они сидели в клетушках, открытых со стороны двора, и принимали посетителей, которых всегда тут толпилось великое множество.

Рабочий «кабинет» Карахафра располагался в самом почетном месте, в углу, и был в два раза больше чем остальные. У седака имелось даже двое подчиненных. Один из них о чем-то расспрашивал пожилого, мосластого горожанина в выцветшем парике и старой юбке. Второй с унылым видом слушал распоряжения начальства.