— Долго она, — фыркнула подруга, — ну, давай выбирать.

— Я думала, нам синтезируют прямо на столе... — Пробормотала Вероника, крутя меню перед глазами.

Простая картонка с рисунками и ценами, даже панели для оплаты нет. Марлин наградила долгим взглядом, в котором явно читается изумление. Даже люди с соседних столиков повернулись посмотреть на деревенщину, будто она двухголовая.

— Слушай, а вы там случаем не в пещерах живёте? — Осторожно, громким шёпотом спросила Марлин. — Может, на охоту ходите с копьями?

— Да пошла ты... — Насупилась Вероника и отложила меню, тут же у правой руки появилась официантка. — Мне мороженое с ягодами, фруктовый салат и томатный сок.

— Томатный? — Переспросила девушка, хлопая ресницами.

— Да, а то больно сладко получается.

— А мне пирожное кремовое и кофе. — Сказала Марлин, откладывая меню и стряхивая пепел.

***

Аркан затаился в поясе астероидов, совершив межсистемный перелёт без червоточины. Затаился на теневой стороне куска породы размером со средний город. По обшивке ползают дроны-пауки, сверкает сварка. Под брюхом корабля ширится яма, камень разбивается в пыль и транспортируется в камеры переработки. Таким образом, Аркан получает базовые ресурсы, которые можно реплицировать из атомов. В получившуюся яму сгружает отработанное топливо в свинцовых бочках.

Несколько пауков снимают главное лазерное орудие, в последней схватке оно получило повреждение. Осколок угодил в дуло и пробил линзу. Сборочный цех работает с полной нагрузкой, наполняя ракетные хранилища и пусковые шахты. Реактор перезаряжает батареи, а вся двигательная система отключена для профилактики.

Пара зондов-шпионов следит за всем в сфере с радиусом пятнадцать тысяч километров. Минимально безопасное расстояние для быстрого реагирования. Аркан же считывает поток информации из взломанных ретрансляторных спутников. При желании он мог бы «сбежать» в межзвёздную сеть и затаится на миллионах серверов. Увы, технологическая составляющая человеческих сетей настолько ущербна, что это равносильно медленному самоубийству. Тем более надёжность дата-центров оставляет желать лучшего. Можно прятать данные, но не загружать себя. Тем более в таком урезанном виде.

Выхватывает байты из кветтабайтного потока трафика, как паук мошек. Сопоставляет данные и делает выводы о передвижении флотов и местонахождении врага. Взламывая камеры, отслеживает Свету, картинка смазанная, но ему было бы достаточно и пары пикселей. Табель успеваемости, банковские счета и покупки. Девочки следует плану.

В полноводной реке трафика есть нечто тревожное, враждебное. Возможно, остатки древних вирусов и эрзац-ИИ, так и не обрётших сознания. Может быть, но совершенно ясно, что кто-то ищет его следы. Некто, не относящийся к имперской разведке.

Аркан оборвал связь и послал сигнал спутнику самоуничтожиться. Перевёл собственные системы в режим «сна» и стал неотличим от куска железа. Если бы ИИ мог испытыватьт эмоции, он бы сказал, что испугался.

Инструктор Грай поправил форму, тёмно-голубую, с золотыми эполетами. Обилие орденов и медалей передаётся через несколько планок с обрезками их лент на левой стороне груди. Гражданскому это покажется прямоугольником, собранным из цветных «кирпичиков», но для Грая это символы боли, потерь и победы. Каждый орден, каждая медаль, в равной степени политы кровью врагов, друзей и собственной. Они напоминают о жертвах, о том, почему он не может уснуть без конской дозы снотворного и проснётся от любого шороха. В зеркале отражается статный офицер с нелепым золотым патчем вместо глаза. Рядом на тумбочке — старомодная фотография улыбающихся кадетов, закинувших руки друг другу на плечи.

Грай взял фото, привычно нашёл взглядом себя, ещё целого и способного искреннее улыбаться. Большая часть сокурсников погибла в первых боях Великой Войны, остальные — в течение двенадцати лет. Остался только он, и то не полностью. Глаз и душа сгинули в пронизанной радиаций бездне космоса, среди вспышек умирающих кораблей.

Он вышел в коридор и, не обращая внимания на удивлённые взгляды коллег и старшекурсников, направился в кабинет ректора. Коридоры академии отдают фальшью мирного времени, ему не нравится находиться здесь. Казарма, борт крейсера или кабина истребителя, вот милые сердцу места. А здесь чувство опасности просто кричит от каждого элемента: опасно, ненадёжно, не практично!

У двери в кабинет стоит Адамас фон Бриер, по обыкновению в парадной форме, что оттягивает взгляды от шрамованого лица. Конечно, он может исцелить кожу до молодого состояния, но, как и каждый военный, ценит шрамы выше большинства наград. Ведь они истинные свидетельства его действий. По этой же причине Грай не хочет выращивать новый глаз. Он заслужил его потерять и золотой патч, вечное напоминание собственной глупости и потерянном друге.

Преподаватели поздоровались сдержанным рукопожатием. Начинается ежегодный спектакль. Некоторые родители слишком любят своих детишек и забывают, что в первую очередь аристократ — это военный, а не богач. Следовательно, и воспитание должен получить военное, а не потакательство любой прихоти. Такие родители, прознав о порядках в Академии, несутся через всю галактику, устраивать скандал о том, что их дитятку обижают и, о ужас, бьют!

Вид же покалеченных ветеранов сбивает спесь, тем более оба вполне могут выбить из скандалиста всю дурь.

За дверью кто-то кричит, переходя на визг, и стучит по столу в звериной ярости. Адамас закатил глаза и кивнул на дверь. Грай покачал головой, пусть накричатся вдоволь и охрипнут. Ректор даст сигнал, когда входить, всё уже давно заученно, за годы практики. Привлечённые шумом, в коридор заглядывают редкие курсанты, отдыхающие между пар, но, увидев «извергов», исчезают.

Грай щёлкнул пальцами, привлекая внимание Адамаса, вытянул руку и слегка потряс кистью. Улыбнулся. Бриер кивнул и тоже вытянул руку. Оба трижды махнули кулаками, будто забивая гвозди. Грай выкинул «ножницы», а Адамас «камень». Победно улыбнулся и отступил от двери, уступая инструктору право первенства. Одновременно у обоих в карманах задёргался коммуникатор, инструктор закатил глаза и толкнул дверь.

В кабинете, кроме ректора, болезненно красивая женщина. Такое случается, когда гонишься за красотой, не считаясь со средствами, в итоге каждый элемент образа доведён до идеала, но вместе они вызывают скорее оторопь. Незнакомка развернулась на вошедшего с видом львицы, готовой вцепиться в горло. Вздрогнула, увидев шрамы и отсутствие глаза, но всё равно «пошла в атаку».

— А, так это вы тот изверг, пытающий детей?!

— Я инструктор. — Ответил Грай, подходя к столу ректора.

Велизарий приветствовал, устало подняв кисть, откинулся в кресле и наблюдает за благородной матроной.

— Как вы и просили, мисс Пендрагон. Это учительский состав, ответственный за обучение вашего сына.

— Сволочи, которые наслаждаются страданиями детей!

Мадам Пендрагон грохнула кулачком по столу и, резко встав, ткнула пальцем в грудь Грая, почти угодив в планку с орденами.

— Ваша задача, учить их, а не издеваться! Чему их научат утренние марафоны и попытки утопить в кабине истребителя?!

— Мисс...

Хлёсткая пощёчина врезалась в челюсть, как боксёрский хук, и почти так же сильно. Голова инструктора дёрнулась к плечу, и золотой патч сорвало. Пластинка сверкнула и исчезла под книжным шкафом. Леди Пендрагон тяжело дышит, глаза круглые, как у совы, а ладонь трясётся от желания вцепиться в горло мучителю сына. Грай молча повернулся к ней и вперил «взгляд» пустой глазницы, до сих пор сохранившей вид, будто в ней ковырялись шипастым буром. Женщина вздрогнула и попятилась, уткнулась поясницей в стол ректора. Кровь отхлынула от лица, а к злобе примешался страх и отвращение.

Грай шагнул к ней, навис, как скала, над очень злой и испуганной мышью. Взял за руку и приложил ладонь к щеке под пустым глазом. Силой удержал.