— Воины Таймара прозвали этот остров Бычьим, потому что их предводитель такой же упертый и непробиваемый как бык, — нехотя проговорила Алия.

А Китэрия в свою очередь подумала, что бык существо относительно мирное, в отличие от князя этих земель, который скорее походил на древнего галечного змея каймана — самого опасного, способного побеждать в любых условиях хищника. И только она об этом подумала, тут же вспомнила, как Таймар загрыз в степи дикую кошку в два раза крупнее его самого. В тот момент он виртуозно продемонстрировал свою гибкость, изворотливость и кровожадный нрав. Но потом этэри вспомнила его исподлобья глядящие глаза, то наливающиеся выжидающим огнем, то замирающие в холодной отрешённости, и поняла, что нет в человеческих кругах зверя страшнее Таймара, потому что при желании он мог обратиться в кого угодно.

Китэрия содрогнулась от нахлынувших воспоминаний, а наблюдающая за ней Алия, поняла её испуг по-своему.

— Что, так испугало официальное название острова? — усмехнулась женщина. — Зря, потому что у него есть и не официальное и оно не такое эпичное.

— И какое же не официальное? — сглотнув, спросила этэри.

— Некоторые зовут его островом плача, — добавила служанка.

— Почему?

— Эти земли собственность князя и для некоторых это тюрьма, — всё так же нехотя отвечала женщина. — Большинство обитателей замка — рабы Таймара или те, кто их охраняет, то есть солдаты, — Алия произнесла эти слова столь будничным тоном, что Китэрию пробил озноб. — Остальная часть населения острова — земледельцы. Таймар отвоевал его, когда узнал, что это одно из немногих мест в Роглуаре, где не ступала нога демона. Тут всё в первозданном виде, у нас растёт пшено, в избытке репа и другие корнеплоды и даже яблони есть. Ещё растёт бурика, ягода такая кустовая, но её очень мало. В общем, всё население острова денно и нощно окучивает, поливает и собирает княжеское добро, а потом люди Деорака развозят его по империи.

— Жизнь земледельцев не так плоха, почему же вы называете это место островом плача? — не поняла Китэрия.

— Потому что не весь остров Таймара — это пахоты. В нем есть ещё верхний и нижний дворы. Верхний двор не жалуется, а если и плачет то в подушку, а вот нижний воет так, что порой стены сотрясаются.

— Расскажи ещё, — попросила Китэрия. — Пожалуйста.

— В верхнем дворе живут княжеские наложницы, он сам и приближённые слуги, ну и стража конечно, как без неё? В нижнем всё по-другому. Когда хозяина нет их жизнь похожа на нормальную, но как только он наведывается сюда, им тут же напоминают, что они его собственность. Хорошо если Таймар приезжает один, но когда с ним являются его лучшие воины, которых он поощряет за заслуги в боях, для обитателей нижнего двора наступают чёрные дни. Не все девушки переживают эти празднества, самым красивым достается больше всех.

— Хочешь сказать, дворы — это гаремы? — догадалась этэри, вспомнив повадки звероподобного Харуха.

— Нет, — усмехнувшись, сказала Алия, — в гареме с женщинами считаются, хотя бы изредка. Но мы не жены, мы просто вещи, красивые ухоженные вещи, призванные развлекать хозяина и его гостей. Так что я советую тебе, понравиться князю и быть настолько ласковой, насколько сможешь.

— Зачем?

— Слишком строптивых или тех, кто ему надоедает, отправляют в нижний двор, и поверь мне, участь этих девочек поистине печальна.

— Только этих женщин Таймар и отдает своим воинам? — догадалась Китэрия, содрогнувшись от одной мысли о том, что скоро окажется там.

— Именно, ты же не думала, что он будет делить свои игрушки с солдатнёй? Его парни, даже самые выдающиеся гуляют в нижнем дворе.

— И что все они ужасны?

— Нет, конечно, — хмыкнула Алия. — Есть и приличные ребята. Говорят, самый человечный из них Дока, слишком галантен и очень умен для воина, его девочки любят, хоть он и не красив.

— А кого не любят?

— Харуха конечно, он нас и за людей-то не считает. Если ты отдашь Богам душу в его постели, он даже не заметит.

Китэрию передернуло.

— Он что садист? — спросила она дрожащим голосом.

— Нет, он просто тупой, бесчувственный кусок мяса. Но садисты среди княжеских солдат тоже имеются, хотя он этого и не жалует. Не смотря на врожденную жестокость и кипучий нрав наш князь не моральный урод, он ценит женскую красоту и не берёт нас силой, в отличие от капитана. Он почти не причиняет боли, по крайней мере, специально.

— Но все-таки причиняет? — нахмурилась Китэрия, глядя, как Алия касается своего обгоревшего запястья.

— В ночь, когда кровавая звезда возвращается в дом Вату, Таймар себе не принадлежит, он словно оборотень. В волка не обращается, но ведёт себя как зверь и ничего в эти часы с собой поделать не может. Пока он во власти кровавой звезды, к нему лучше не приближаться.

— Ты испытала его одержимость на себе? — спросила Китэрия, ещё раз взглянув на руки Алии.

— Да, и не раз, — проговорила она, опуская глаза. — Но князь добр, ни одну из женщин, что пострадала от его руки в ночь полной звезды, он не изгнал в нижний двор. Меня, например, оставил служанкой. Хотя если честно я бы предпочла, чтобы всё оставалось по-прежнему.

— Но, Алия?! — поразилась этэри. — Он ведь жестоко с тобой обошёлся! Разве работа по хозяйству хуже, чем унижение и боль?!

— Тебе не понять, жрица, — служанка поймала недоумённый взгляд Китэрии и улыбнулась. — Вижу, что ты не простая девица, не ослепла ещё, — пояснила она, а помедлив добавила: — у меня больше не будет мужчины, я не рожу детей, но самое печальное, что тот Таймар, которым не владеет кровавая звезда, никогда не коснётся меня. Мои шрамы напоминают князю о его уязвимости перед звездой. Но ещё ужаснее, что мне приходится стирать простыни и расчесывать волосы тем, кто не лишен его милости.

— Ты уверена, что для них это милость?!

— А ты поспрашивай девочек.

— Но ведь ты сама недавно сетовала на то, что все вы здесь не свободны и каждый раз, когда приезжает хозяин, вам об этом напоминают!

— Это так, но некоторые всё-таки ждут его приезда. До того как я стала собственностью Таймара, я была женой посла. Муж частенько бывал жесток со мной… — Алия опустила глаза. — Князь лучший мужчина из тех, что я знала; молод, горяч, но избирателен. Так что я бы на твоем месте гордилась, ещё ни одна рабыня не удостаивалась такой чести как ты.

— Чести?! — взвизгнула этэри.

— Ни у кого из нас не было отдельной комнаты и уж тем более личной служанки, — пояснила Алия. — Ты имеешь и то, и другое. Князь приказал мне вылизывать тебя с ног до головы, лишь бы ты ни в чем не нуждалась и не чувствовала себя пленницей.

Для того чтобы понять обиду Алии не нужен был дар лилулай, Китэрия и без него видела, что бывшая наложница князя завидует ей. Этэри поняла, что расположить к себе служанку у неё нет никаких шансов. Даже когда Алия узнает, что привилегированная гостья собственность всеми ненавистного капитана она не забудет, как прислуживала девушке, укравшей мысли её господина.

Видя, что причиняет страдания женщине, вынужденной исполнять её прихоти, Китэрия отпустила служанку и попыталась уснуть.

Сначала сон не шёл к ней, потому как боль в ране оказалась сильнее усталости, но ближе к утру Китэрию всё же сморило. Девушку обступили мрачные картины сновидений, в которых шов её расползался и порез продолжал кровоточить. Находящаяся на волосок от смерти, она видела, как вытекающую из неё силу собирает Таймар, как наполняет ею кубки и поит своих солдат. И без того грозная армия князя, опоенная её чистой кровью, делалась ещё сильнее, а ослабевшая Китэрия теряла сознание и падала в бесконечную пропасть.

Она барахталась в этих жутких сновидениях, словно утопающая и никак не могла выбраться. Один кошмар сменялся другим, и каждый сон заканчивался тем, что алчущая пасть Роглуара пожирала её. Но из одного сновидения ей всё же удалось сбежать, точнее её из него выдернули.

Когда лилулай яростно сопротивлялась очередному падению в огнедышащую пропасть мрачного круга воинов, её разбудили. Очнувшись ото сна, она распахнула глаза и встретилась взглядом с напуганной и растерянной Алиёй.