Эльф подцепил пальцем мой подбородок.

— Последний схит… — задумчиво протянул он, — знаешь, Ветряна, а ведь схиты были самыми могущественными магами в мире. Перед их силой отступала даже Изначальная тьма…Даже смерть. И в то же время, самыми слабыми созданиями. Знаешь почему? Потому что все дети Бездны способны убивать. А схиты нет. Это против их природы, против их сущности. Сила схитов, это сила жизни, они не способны убить никогда, даже для защиты, даже для спасения этого мира! Они могли принести смерть, как избавление от мук, но никогда — отобрать жизнь намеренно… Поэтому они жили так уединенно и обособленно, поэтому никогда не общались с другими расами. Наверное, тебе тяжело Ветряна? Тяжело жить в этом мире? Твоя душа корчится, глядя на жестокость и убийства, правда?

Он заглядывал мне в глаза с такой любознательностью, словно ему это было ужасно интересно. И кивнул своим мыслям, не дождавшись ответа. А потом эльф протянул руку и коснулся моей щеки, и я от омерзения рванула в сторону. Пальцы Кллариуса ухватили лишь краешек моего платья, у самого горла и ткань треснула, обнажая мою шею и ключицы. И лорд замер, уткнувшись взглядом в красно-черный рисунок.

— Что это? — спросил он.

Я не сочла нужным отвечать.

— Это печать Темного! — не сказал, а выплюнул эльф, и вскочил, озираясь. Почуяв опасность, обережники подобрались, встали кольцом вокруг своего господина.

Арха заколола теплом, а потом проявилась, скользнула ящеркой мне на шею, покалывая кожу искрами огня.

— Это подарок, — тихо сказала я и позвала, — Рион. Ты очень нужен мне… пожалуйста.

Мрак по углам комнаты сгустился, уплотнились безжизненные тени. Поползли по стенам, разрушая защиту этого дома, разрывая щиты и пространство. Арххаррион шагнул из тьмы, одним взглядом оценил обстановку. Чуть задержался, рассматривая меня, и его глаза неуловимо изменились. Но эта неуловимость носила такой страшный характер, что обережники инстинктивно попятились.

— Арххаррион таа Сель Кра, Правитель Хаоса, — эльф чуть склонил голову, — не ожидал… Чем обязан?

— Ветряна, выйди, — без эмоций сказал демон.

— Девушка — моя лаяна, Повелитель, — любезно сказал лорд Эльвон, — наш союз одобрен императором, и завтра будет скреплен у Источника. При всем уважении империи и меня, как стража Света, вы не имеете права вмешиваться…

— Ветряна, выйди, — так же ровно повторил Арххаррион.

Я осторожно поднялась, придерживая разорванную ткань у горла. По стеночке обошла стражников. Кажется, в этот момент Кллариус все же понял, что дело не закончится разговорами, потому что двинулся ко мне и протянул руку, пытаясь задержать.

Синий клинок вошел в его плечо с такой скоростью, что эльф даже не успел это осознать. Просто дернулся, изумленно рассматривая кровь, полившуюся из раны. Он не понимал, что все еще жив лишь потому, что Рион не хотел убивать при мне. В отличие от лорда Эльвона, который верил в свою неприкосновенность, защищенную империей, я точно знала, что произойдет дальше. Обережники ощетинились мечами, задвигались, прикрывая своего господина.

Я скользнула за дверь и тут же оглохла. Арххаррион поставил вокруг меня полог тишины.

Несколько заторможено я прошла через комнату и села в кресло, не спуская глаз с тяжелой дубовой двери. Звуков не было. Совсем. Были тонкие нити жизни, которые я видела, и которые стремительно обрывались одна за другой. Быстро и почти одновременно, с промежутком короче промежутка между двумя ударами сердца… Я закрыла глаза, чтобы не видеть, желая не понимать и не чувствовать. А потом меня подхватили сильные руки, сжали, прижимая к себе, исследуя мое тело и ища повреждения. Красные браслеты упали на ковер.

— Ветряна, посмотри на меня.

Я открыла глаза. Арххаррион сел в кресло, все также прижимая меня и заглядывая мне в лицо своими темными глазами. Меня трясло. Звуки вернулись, но было тихо. Там за дверью разговаривать уже было некому.

— Не бойся.

Он обеспокоено провел ладонью по моим волосам, там, где на коже намечалась шишка. Я дернулась под его ладонью.

— Подожди, Ветряна, дай я посмотрю. Ветряна… ну ты что?

Я расплакалась. Глупая девчонка…Просто расплакалась, зажмурилась, пытаясь удержать слезы, не позволить им вытечь из глаз. Он что-то прошипел сквозь зубы, стремительно поднялся, и открыл переход. То, что мы уже в Хаосе я даже не осознала. Меня трясло, слезы катились горохом, и я не могла остановиться. Я даже не понимала, что со мной, то ли запоздалый страх, то ли усталость. То ли облегчение от того, что он пришел.

А может, я плакала от острого и ясного осознания, что когда обрывались нити жизни эльфов, я переживала за того, кто их обрывал?

Арххаррион прижимал меня к себе, гладил по голове, пытался заглянуть в глаза. Но я их прятала, отворачивалась. Эльф прав, моя душа корчилась, когда видела убийства и жестокость. И что за страшная насмешка бездны, полюбить того, кто был рожден убийцей? Бесчисленное количество смертей впечатались в кровь демона, наверное, он даже не помнил их все… И в какой момент я простила ему их? В какой миг простила даже убийство схитов, живущих когда-то на моей земле? Чувствуя себя предательницей к их памяти, я все же простила.

В подлунном мире правили сила, и схитам в этом мире делать нечего. Наверное, поэтому они однажды ушли. Может, они просто стали птицами? Черными воронами на стенах Риверстейн? Или каплями росы на утренней траве? Как часто мне тоже хотелось уйти в лес, спрятаться, сбежать, как сбегала я в детстве, остаться под лапами ели навсегда. Но как мне сбежать, когда душа привязана самым прочным арканом? И к чему телу свобода, если душа в плену?

— Тихо, тихо, — шептал он, согревая своим телом, баюкая меня на руках, — не плачь. Все хорошо, я не позволю никому тебя обидеть… Никогда…Не бойся…

О, небо… Долгое время больше всего я боялась именно его… А теперь он держит меня на руках, и я рада этой защите. Я открыла глаза, посмотрела на него сквозь дрожащие мокрые ресницы.

— Спасибо.

Он покачал головой.

— Ветряна, я… — посмотрел в мои глаза, которые снова затянулись влагой, — да что ж такое! Перестань реветь! Вот угораздило меня с тобой связаться… Не плачь. Тьма… жаль, что они сдохли так быстро…

Я улыбнулась сквозь слезы. Да уж, утешает он… своеобразно. А впрочем, что значат слова? Это всего лишь слова. Куда важнее то, как он держит меня на руках, как самое дорогое, что есть в его жизни, как смотрит, и я вижу в темных глазах свое отражение. Мое отражение в центре его мироздания.

Я рассмеялась, протянула руки и обвила его шею. Прижалась к сухим губам, чувствуя, как напрягается его тело, как каменеют мышцы, и целовала, целовала…Он не двигался, вообще никак не реагировал. А потом Рион развел мои руки, отодвинул от себя. Откинул голову, рассматривая меня. Не знаю, у чем он думал. Понять его мысли мне никогда не удавалось.

— Останешься… со мной? — спросил он.

— Да.

— Почему?

Я чуть пожала плечами. Конечно, я знала, что он хотел услышать. Но Рион прав. Я очень упрямая. Он усмехнулся, чуть склонился ко мне.

— Ветряна, если ты завтра опять сбежишь, я тебя, все-таки, убью.

— Ладно, — согласилась я.

Он замер, всматриваясь в мое лицо, удерживая мои руки. Смешно, раньше он меня держал, чтобы я не сопротивлялась, а теперь держал, что бы я не целовала.

— Ладно? — насмешливо приподнял он бровь.

— Ладно…, — выдохнула я, улыбаясь сквозь слезы.

Он все также внимательно смотрел на меня. Нахмурился, а потом сдался, опустил голову, коснулся губами моих мокрых ресниц, сцеловывая мои слезы. Так нежно, что мне снова захотелось плакать.

— Не смей реветь, — прошептал Рион.

— А то убьешь? Ммм, и будешь убивать…долго? — подразнила я. И облизнула разом пересохшие губы. Он откинул голову, глаза блеснули хищным блеском.

— Ветряна, — протянул он, — ты решила поиграть со мной?

И поднялся, легко перекинув меня через плечо.

— Наивная девочка… Ну, давай, поиграем.