— Плавильня — для серебра, и горнило — для золота, а сердца испытывает Господь.

Патрик улыбнулся, исчезая в дверном проеме. Какой странный парень. Был ли он замешан в побеге девчонки? Неудачник, влюбленный в заточенную принцессу?

«Аллен. Шпарте, — распорядился Квинт, когда покинул стерильную цитадель. — Я хочу, чтобы вы подкинули жучок Патрику Митчеллу».

«Будет сделано».

«Что дальше? — вклинился голос Лиз. — Есть зацепки?»

«И да, и нет. Бронируй „Скайвинг“. Кажется, предположения „Аллегро“ верны, девочка двинулась в Нью-Йорк».

— Если этот ублюдок сделает мне больно, я вырежу тебе яйца, понял⁈

Чес так сильно ухватила Шестерку за руку, что на его бледной коже остались красные следы. Вот неженка! Прием Брук из шестых «Героев» сработал как надо — старина Рэд округлил глаза и присвистнул. Чес давно заметила, что так он делает, когда говорит о Диконе или когда вынужден спускаться за ней на дно воронки Бетельгейзе. Это страх. А страх — это весело!

— Воу-воу, детка! Я вижу, ты настроена серьезно! Сто, нет, двести, даже триста процентов — все пройдет гладко. Правда! — Он неловко похлопал ее по плечу, пока невозмутимый долговязый тип с лицом старой морщинистой собаки и зубочисткой во рту пристегивал к голове Чес жирную связку разноцветных проводков. Было мерзко, но дома ей и не такое приходилось терпеть. Рэд вскинул руки в примирительном жесте и повторил. — Правда! Я и сам не раз бывал на приеме у старины Резчика — он мастер своего дела. Вынесет мусор из твоей чудесной головки за один клик.

— Ладно, — Чес театрально оскалилась, — но я предупредила.

А потом, довольная собой, откинулась на спинку кресла и скрестила ноги, готовясь к мягкому покалыванию в затылке и висках. Резчик сел перед монитором, подключил деку и начал сканирование. Долго и молча смотрел в экран, бегая глазами туда-сюда. Рэд тем временем нервно выхаживал по «клинике» техномедика, больше похожей на извращенное дитя аптеки из фильмов времен Старой Америки и серверной какой-нибудь корпорации по типу «АппТех» — скопище компьютеров, проводов, мигающих карбоновых блоков, а рядом медицинские стойки на колесиках и стерильно-белые шкафчики с флакончиками таблеток. Очень знакомых Чес таблеток.

— Ну что у нас там? — преувеличенно радостно спросил Рэд, нависая над плечом Резчика. — Еще долго?

— Работы много. — Зубочистка перекочевала из одного края мерзкого рта в другой. — За один сеанс не сделаю. Блоков понаставили… с технической точки зрения она вся в цепях. И кто-то очень не хотел, чтобы их снимали. Будет больно.

Шестерка нервно покосился на Чес. Чес ответила ему кровожадной улыбкой.

— А что по анализам крови?

— Ее кормили необифреном и сибазоном. Еще псиобиз. В конских дозировках, раз до сих пор остаются в крови.

— Ясненько…

— Кстати, у нее нет АйСи.

— Чего-о-о?

Чес рассмеялась, едва уловимый электрический импульс щекотнул ей где-то за виском. П. Митчелл не верил, когда она говорила, что все чувствует. А она и правда чувствовала.

— Зовите меня Леди Инкогнито!

Шестерка нервно посмеялся. Вот трус. И чего он так боится? Она только разок лизнула его внутри головы, а до сих пор не может избавиться от привкуса страха на языке.

— Псионик без АйСи, на таких мощных колесах — хоть на рельсы ставь, не знаю, Рэд… Уверен, что Дику это понравится? — Техномедик понизил голос, но недостаточно, чтобы она не услышала: — Ее бы отключить к чертям собачьим и сдать куда надо.

Чес шутливо зашипела из кресла. Шестерка инстинктивно дернулся от нее, некрасиво припомнив свою матушку, и раздраженно бросил медику:

— Не болтай чуши, да? Дик в курсе. Она ему нужна.

Резчик пожал плечами.

— Ладно, крошка. — Шестерка шагнул к креслу и взял ее за руку. — Давай по-честному… ты хочешь стать крутой и сильной, как Капитан Бруклин?

Чес судорожно выдохнула:

— Чертовски, Рэд.

— Тогда, придется потерпеть немного боли. Ты готова, крошка?

Она улыбнулась и склонила голову на бок:

— А что такое боль?

Квартирка в Блоке 130 больше походила на чердак, но Чес здесь нравилось. До потолка можно было достать рукой, даже не вставая на цыпочки, сбоку постоянно кто-то ругался и колотил о стены, а сверху доносились стоны и толчки. Ее новая комнатушка ютилась среди сотен других таких же на самом дне гигантской воронки Бетельгейзе — младшей сестрички Ее Величества. Воронки, как узнала Чес по информационной табличке на краю Бетельгейзе, когда ее только-только сюда привезли, — следы войны десятилетней давности, глубокие незатянувшиеся раны, напоминающие йоркцам о том, что они снова отстояли свою свободу и независимость перед Союзом. Чес было приятно прикоснуться к знаменитым шрамам Йорка — это была своего рода великая честь, хоть и жилища, которыми обросло дно и стенки воронок, больше напоминали маргинальные притоны.

В ее прошлом доме было тихо. Стерильно. Пахло искусственной свежестью. Чаще всего окон не было, но когда были окна, то из них смотрели заснеженные горы и синяя громада неба. А здесь из окон призывно сверкает неон, доносится шум ночного города, запахи из закусочных — пряные соусы, острый перец, пережаренные моллюски, а еще масло и горелый пластик. Первые дни Чес не спала ночами, лежала животом на термопеновом матрасе, свесив голову из окна и дышала всем этим, всасывала город через ноздри, выдыхала через рот.

Ее допотопный комлинк характерно пискнул — запрос из закрытого канала связи. Чес плюхнулась на матрас и моргнула, принимая вызов.

— Да-да.

— Приветик, детка. Все путем?

— Ага.

— Точно? Ничего не болит?

— Неа.

После «процедуры» в ушах звенело, как от удара, только в десять раз сильнее. Резчик вначале выдал ей одну капсулу нейротина — простое низкодозированное обезболивающее, а она, смеясь, высыпала в рот весь флакон. Рэд тогда чуть слюной не захлебнулся, думал, придется откачивать. Дурак, она эти таблетки может жрать тоннами, как малолетка — леденцы. Если бы от тонны был хоть какой-то эффект, кроме легкого кайфа. Резчик сказал, что дело в привыкании.

— Тебе надо поспать. Завтра все начнется.

— Что начнется?

Шестерка шумно выдохнул.

— Не шути, ради Христова Пришествия.

Чес засмеялась. Рэд звучал очень серьезно, и она не знала, ее это больше нервирует или веселит.

— Слушай… ты же помнишь план, да?

— Ага.

— Помнишь, что от него нельзя отклоняться?

— Ага.

— Хорошо… Давай сделаем все красиво, Чес. Не подведи меня.

— Ты иногда такой зануда, Шестерка… Отбой.

Комлинк пискнул и затих. Чес зевнула и потянулась всем телом, каждой мышцей чувствуя волнение и трепет.

Завтра будет весело, да, подружка?

Плакат с промо-фото Капитана Бруклин глядел на нее с потолка, приклеенный на жвачку. У Брук был крутой супергеройский костюм из фиолетового пуленепробиваемого нейлона и самая топовая пушка Градин М6, производства московской корпорации «ЗимТех» — реклама, она везде. В новых фильмах Капитана играла Рейчел Бёрт, и она ужасно не подходила на роль, тут П. Митчелл был прав. Эллен Грейс из первых частей справилась куда лучше, жаль уже десять лет как умерла от старости. Для новых фильмов режиссеры полностью пересмотрели образ героини, отказались от электробайка, пары коронных фразочек, переименовали домашнего ассистента, но оставили Брук роскошное черное каре. Оказавшись в Нью-Йорке Чес первым делом состригла волосы под Кэпа. Взяла и срезала канцелярскими ножницами, украденными с прилавка в магазинчике у электрозаправки. Раз — и нет больше длинной косы. Вышло немного неровно, даже совсем неровно, но ей нравилось. П. Митчелл всегда говорил, что Чес очень похожа на Брук, такая же черноволосая оторва с огоньком во взгляде.

— Пора спать, красотка.

Чес послала Капитану воздушный поцелуй и почти мгновенно уснула.

Ей снился стерильный кабинет и кожаные туфли на худощавых мужских ногах, белые синтетические носки, мерное постукивание пальцев. Безвкусный протеиновый коктейль, капельница и ровный, как линейка, голос: «Не бойся. Скоро все кончится. Не кричи. Хорошо?». Все кончится. Все кончилось.