Не слышала, когда мужчины снесли дверь, не чувствовала руки, обнимающие меня…

Больно… Как же больно…

– Ан, ты можешь помочь? – с отчаянием спрашивал лорд Даррелл. – Выпить боль?

– Слишком много… – хриплый голос Безликого доносился до меня словно сквозь пыльный тюфяк.

Не знаю, сколько это длилось, пока блаженная пустота не оглушила меня и я не провалилась в бесчувствие, будто в вязкий омут…

Проснулась я одна. Полежала, рассматривая тесную комнатку, витражное стекло, истертые стены. Возле узкой койки – маленький столик с глиняным кувшином. Я села, потянулась к нему, жадно напилась. Неловко встала, надела синее ученическое платье, заплела туго косы. Внутри было пусто. Огонь Хаоса не горел во мне, слияния больше не было. И птицы не было. Ей сломали крылья и бросили умирать. Я сама сломала. И теперь внутри были звенящая тишина и холод, как в этом глиняном кувшине с трещиной на боку.

Друзей нашла в трапезной. Они вскочили, когда я вошла. Лорд Даррелл – бледный, под зелеными глазами его залегли тревожные тени. Анташар – хмурый. Ксеня смотрит расширившимися глазами, и, словно успокаивая, ее руку сжимает Данила.

– Я хочу сделать в Риверстейне школу для детей с магической Силой, – сказала я и прошла через трапезную, провожаемая молчаливыми взглядами, – для тех, кто однажды услышал Зов. И еще я хочу есть…

Друзья как-то разом все зашевелились, засуетились, доставая из корзин хлеб и сыр, наливая в кружки травник и преувеличенно громко что-то рассказывая. Я не слушала, но улыбалась и даже кивала, рассматривала родные стены, знакомые с детства столы и лавки…

Сегодня мне исполнилось девятнадцать лет. По меркам Северного Королевства я стала совсем взрослой.

Первое, что я сделала после легкого завтрака, – отправилась к Источнику. Друзья порывались со мной, но я покачала головой, и все послушно уселись на лавки. Не знаю, что пугало их во мне, может, спокойствие, но смотрели они со странной опаской… И ни о чем меня не спрашивали. Совсем. Словно все по молчаливому согласию решили сделать вид, что я никогда не была в Хаосе.

Меня это более чем устраивало.

Выйдя из здания, я замерла, прислонилась к обледеневшей каменной стене. Риверстейн. Мой замок, моя земля, мои корни… Духи снега и озер, болот и сосен уже начали петь свои песни, почуяв возращение Хранительницы. Еще несмело, не веря, что их слышат, а потом все громче они шептали свои истории, рассказывали о том, как ждали меня…

Я пошла вдоль стены, трогая замерзшие камни. Кончики пальцев чуть покалывало от мороза, иней таял от тепла моих рук, оставляя на камнях тонкие дорожки.

На стене ограды, нахохлившись, сидели черные вороны, неизменные спутники Риверстейна. Когда-то я боялась их. А сейчас улыбнулась, как старым друзьям. Вон та, большая старая ворона еще помнит наши с Ксеней детские забавы. И тогда она сидела здесь, под лапами елей, смотрела неодобрительно. Вон те, молодые и любопытные, склонившие головы с горбатыми клювами, смешные. Под стеной, прячась от ветра, застыла раненая птица. Черные перья взъерошены, на боку – кровь. То ли в капкан угодила, то ли в лапы к кошке… Я поманила ее, и птица тяжело взлетела, опустилась на мою ладонь. Я пригладила перья, излечила рану, отпустила.

На небе недовольно ворочалась сизая туча. В ее брюхе зарождался снежный буран. Она пыхтела, спеша вывалить на землю пушистый снег. Я толкнула ее ветром. Иди, милая, иди на север, там плачут без снега деревья, мерзнут… Укрой их белым покрывалом, пусть спят до весны. А в Риверстейне бурь достаточно.

В конюшне тихо плакала лошадка Марыся. Я зашла к ней, погладила по пегому крупу. За старой кобылкой присматривала Данина, кормила ее и ухаживала во время нашего отсутствия. Но Марыся стала совсем старенькой, болели натруженные ноги, подслеповато смотрели глаза. Она уже не радовалась свежему сену и яблокам, устала… Я некоторое время гладила свалявшуюся шерсть, а потом оборвала нити ее жизни… Порой избавить от страданий – лучшее, что можно сделать. Пусть теперь Марыся резвится на сочных лугах Мира Теней.

Еще посидела, вытерла слезы и пошла в святилище.

Источник спал. Сонно дрожала разлитая в воздухе Сила, покачивались на ветру ее нити. Я опустила руки в холодную купель, пробуждая.

Пусть проснется Источник, пусть польется Сила не ручьем – потоком. Пусть забурлит полноводной рекой, наполняя все сущее. Пусть наполнит жизнью и магией эти земли, пробудит скрытое, вернет тайное.

Пусть встанут стены вокруг Риверстейна. Для защиты, для охраны тех, кто внутри. Никогда не пройдет за стены тот, чьи помыслы злы, а душа не ищет света… Пусть станут эти стены лишь крепчать от каждой вспышки магии, от светлых чувств, что наполнят замок. От смеха детей, от жажды знаний, от восхищения новым. От первой любви, от нерушимой дружбы, от детских клятв, что пронесут юные маги через всю жизнь…

Пусть станет Риверстейн домом для всех, кому нужен дом.

Вода в купели побелела, налилась светом, вспыхнула. И понеслась потоком, повинуясь приказу Хранительницы.

Я еще постояла, пропуская через себя этот поток, наполняя его своей Силой, и вышла из святилища.

Лорд Даррелл находился за дверью, рассматривал возведенное мною невидимое ограждение.

– Шайдер, – позвала я, – надо поговорить.

Он кивнул, накинул мне на плечи меховой плащ, за что я благодарно ему улыбнулась.

– Я хочу открыть в Риверстейне школу, – сказала я, – но это твой замок, так что…

– Это хорошая мысль, Ветряна, – кивнул он, – детям Северного королевства, пожалуй, было бы лучше обучаться здесь, чем в Эллоаре.

– Да, Шайдер. Слишком много горя принес Зов, многие семьи и сейчас оплакивают своих детей, думая, что они ушли в Черные земли. Это должно прекратиться. Сила Источника скоро разольется везде, ее не скрыть, – я задумалась, – возможно, мне нужно поговорить с королем, не знаю. Здесь необходимо будет установить порталы. И еще. Нужны наставники. Как думаешь, могу я обратиться с просьбой в Эллоар? Я готова встретиться с вашим Кругом Света и все рассказать о себе и Источнике, взамен попрошу помощи с открытием школы и денежные средства на это. Шайдер?

Он молчал, рассматривая меня.

– Ты изменилась, – с грустью произнес он.

Я пожала плечами: все мы когда-нибудь взрослеем. То, что раньше пугало меня, перестало казаться существенным.

– И еще… – глядя в его ореховые глаза, сказала я, – прости, но между нами ничего не будет. Никогда. Я не хочу, чтобы ты терял время около меня, надеясь, что мои чувства изменятся. Ты очень дорог мне, но как друг. Прости меня, Шайдер. Мне жаль.

Боль в его глазах стала такой сильной, что захотелось плакать. Что ж за судьба у меня такая – проклятая! Только боль причиняю.

Он почувствовал, улыбнулся.

– Не вини себя, – чуть хрипло проговорил Шайдер, – ты ни в чем не виновата. А я… останусь с тобой, если не прогонишь. Тебе понадобится помощь с открытием школы.

Я вздохнула.

– Не переживай, не буду досаждать тебе тоскливыми влюбленными глазами, – с усмешкой сказал лорд Даррелл. – И, наверное, мне надо извиниться… Я думал, что помогаю, забирая тебя из Хаоса. Мы все так думали.

Я рассматривала заснеженные сосны.

– Да, я знаю. И это было мое решение, – спокойно сказала я. – Пойдем, пройдемся, подумаем, с чего начать подготовку к открытию. Впереди бездна работы.

После прогулки меня перехватила на лестнице Ксеня. Ее волосы немножко отросли и уже не торчали на макушке короткими вихрами. Только вот ходила подруга по-прежнему в мужской одежде, а к ее аканару добавились несколько метательных звезд, тускло сверкающих на солнце.

– А я надеялась, что после возращения из Грани ты снова наденешь платья, – рассмеялась я.

Ксеня тоже улыбнулась.

– Нет, Ветряна, как бы там ни было, но я изменилась, и с платьями покончено. Как же я по тебе соскучилась! – воскликнула она и крепко меня обняла.