— Так чего ж ты хочешь от города нашего? — наклонился вперед Нерух.

— От города — ничего, — подняла брови Айсил, да Рина с Орликом взглядом приободрила, мол, что застыли, ешьте, когда еще такой прибыток на столе случится, — а от горожан малого. Чтобы вот парня этого не обижали, из смертных когтей он меня выдернул. А все остальные мои заботы с твоими пока совпадают. И я и ты хотим узнать, что за девка из Погани вышла, что у нее за спиной осталось, куда она шла и куда пойдет, если о пути своем вспомнит?

— Так я-то чем помочь могу? — нахмурился Нерух. — Я, почитай, часа два тебя проглядеть пытался, не вышло ничего! Хотя имя твое меня сразу зацепило, сразу!

— А давай мы вместе посмотрим, но с другой стороны, — прищурилась Айсил. — Расскажи мне о поганой сторонке. О Кривой часовне поведай. О том, что можешь, то и поведай. А там уж, кто знает, может быть, ясность сама придет?..

В темноте возвращалась троица из гостей. Хорошо еще, не пришлось через Темный поселок к Южным воротам топать. Вывел посыльный Неруха друзей из Темного двора с другой стороны, прямо к изгибу Иски, а уже там подвесной мост обнаружился, о котором Рин и не слыхивал никогда. Перешли они через Холодное ущелье, в котором речка перед смертью в зыби поганой смирела, протиснулись через узкую калитку в серой стене и в проулке Каменной слободы оказались. Вот только идти им некуда было.

— К Ворту пойдем, — решил вельт, к которому после обильной трапезы будто ясность мысли вернулась. — Я переговорю со старшиной на Северных воротах, подброшу монетку — даст переночевать. Больше идти все равно некуда. Есть у меня еще места, да неохота до времени крайние дорожки топтать.

Рин ни слова не сказал. Ни в Темном дворе, ни после. Шел за Айсил и перебирал в голове все услышанное.

О том, как в древнюю страну Айсил, которой долгие тысячелетия правили шестнадцать семейств магов, пришла беда. Как появился демон огненный, зверь в облике девы, которая предала пламени полмира, но остановилась у пределов Айсы да и замерла на тысячу лет. О том, как потомки выживших магов пришли в Айсу и построили Темный двор, как пытались заморить поганое пламя Кривой часовней, когда та еще кривой не была. И как стали в конце концов просто ждать либо исхода зверя, либо пожарища по всей земле, после которого демон должен покинуть несчастных. Ибо пища его — люди, а всякий огонь без прикорма либо гаснет, либо ветром срывается.

О многом еще говорил Нерух, да только все прочее, сказанное им, было подобно кореньям к печеному ягненку, с которым Орлик расправился так легко, словно цыпленка ему из кухни на ладонях вынесли.

— Возьми, — повернулась к Рину Айсил и положила ему на ладонь перстень с белым камнем. — Чувствую, что до следующего Совета многое переменится, парень. Потому держи перстень у себя. А надеть захочешь, я научу. Обманка там, а не магия. Уж не знаю, какими магами были те давние шестнадцать семейств, но потомки их измельчали. Хотя могут еще кое-что… Главного-то не сказал Нерух, не сказал.

— А что же главное? — сыто рыгнул Орлик.

— Боится он чего-то, — холодно улыбнулась Айсил. — Смертельно боится, до дрожи в коленях и судорог. Думаю, что приходила к нему Хозяйка Погани. Вот только чего хотела от него, не знаю.

— Подождите, — вдруг прошептал Рин. — Узнал я! Всю дорогу шел. Голову ломал, вспоминал, где голос посыльного слышал, что из Темного двора нас выводил! Это же Кат! Он напал на меня той ночью в Поганке! Я ранил его в ногу, и посыльный этот хромал! И вот что запало мне тогда: покалечить он меня требовал, но не убить! Покалечить, но не убить…

— Единый всеблагой! — вздохнула Айсил. — Когда же счет загадок на убыль пойдет? Теперь надо голову ломать, для какой надобности Темный двор сберечь тебя хочет?

— А может быть, завтра и сходим, расспросим? — предложил Орлик. — Заодно и пообедаем.

Орлик встал затемно, благо просторное логово Ворта позволяло каждому устроить отдельную постель, но Айсил уже не спала. Она вновь сидела на полу и вновь напрягала скулы и морщила нос, словно пыталась ухватить что-то свербящее ей голову изнутри. Умывшись холодной водой, Орлик решил, что утреннюю разминку можно и пропустить. Все одно Айсил, к которой незаметно перешло старшинство в маленьком отряде, заставит полдня махать мечом, но отложить приготовление вельтской похлебки он не мог.

Конечно, наваристую вельтскую похлебку, которой всего существовало два вида — из рыбы или из мяса, — следовало поедать в обед. Он должен был наступать где-то между полуденным стоянием солнца и нестерпимым желанием отправить все законченные и незаконченные дела куда-нибудь подальше. Но на прикрывшего харчевню хромого соплеменника рассчитывать не приходилось, а никто больше в Айсе готовить правильную вельтскую похлебку не умел. С другой стороны, конечно, не каждому она была по вкусу. Ну так никто и никому еще ее насильно в рот не вливал!

— Мерзну я, — внезапно сказала Айсил.

Орлик прислушался. Рин, который еще вчера допоздна просидел возле очага, теперь спал. Или не спал, но дышал как спящий. Вельт булькнул в котел горсть почищенных корней и шагнул к опекунше. Она сидела на том же месте, но спина ее ослабла, плечи опустились, и на щеках стремительно высыхали влажные полосы.

— К огню поближе сядешь? — развел руками великан.

— Нет. — Она моргнула. — Не тот холод. И даже не тот, что от пустоты рождается, от безыменья, от безвестности, от беспутья. Страшно оборачиваться назад. Там ничего. Зачем я здесь?

— Ну как же? — нахмурился Орлик. — Если вот всё — нас, ну меня, Рина даже — отринуть, так сама ты и остаешься. Сама собой. А здесь ли, не здесь, смысл простой — жить, и все. А уж как жить, отдельная история. Так ты не смотри назад, если мерзнешь! Вперед надо смотреть!

— А я мерзну, когда смотрю вперед, — неожиданно подал голос Рин. Он уже сидел на своем лежаке, и сна у него не было ни в одном глазу. — У меня впереди ничего нет.

— Ты о поединке сейчас или обо всем? — поинтересовался Орлик.

— Обо всем, — вздохнул Рин. — Все перепуталось. Так-то вроде все идет не худшим образом. Незадача осталась — лучшего мечника Айсы на клинок взять. А если вдумываться начинаешь…

— Не вдумывайся, — посоветовал вельт и поспешил к котлу, чтобы подбросить порцию корешков. — А холодно — держитесь меня. У меня и за спиной никакой пропасти, и впереди рытвин не предвидится. Но если и выпадет — разберемся. Пошире — обойдем, поуже — перепрыгнем.

— Не о том холоде я говорила, — тряхнула головой Айсил. — Сочится что-то внутри. Да ни в нутро не втекает, ни наружу не просится, а пронзает насквозь словно стрелой. И такой холод сквозь это самое отверстие льется, что сердце стынет! И ведь кажется мне: знала я, что это. А вот оглядываюсь назад и не вижу ничего. А холод сквозит и сквозит!.. Я когда в сознание в часовне вашей пришла, сначала не в себе была. И показалось мне, будто пламя то и есть наконечник холода, что даже в Погани мне испепелиться не дал. Я и закрылась, даже в ладоши хлопнула. Но почуяла, что, если просто так отгорожусь от пламени вашего, смоет меня холодом. Снесет. На части разорвет!.. А отсечь не смогла. Не вышло!

— А не тот ли в тебе холод, что с пальцев моих на перекрестке слетел? — прищурился Рин.

— А разве это холод был? — удивилась Айсил. — Или ты об инее, что на пальцах твоих оседал? Нет, парень, то, что с пальцев твоих слетело, никак холодом не назовешь…

— Что делать-то будем? — спросил Рин.

— С самого начала начнем, — поднялась с пола опекунша. — К колдуну этому сходим, может быть, удастся нитку сплести, по которой выбираться будем из холода. А потом хочу я в Храм ваш заглянуть. На могильники древние посмотреть! А там и до Водяной башни доберемся…

— Завтра поединок, — напомнил Орлик.

— Так у нас еще и ночь впереди! — пожала плечами Айсил.

Дом Арбиса в Торговой слободе знал всякий. Он жался к Северо-западной башне, проход через которую открывался только по большим праздникам, и сам напоминал башню, вознося грубую кладку выше главной стены. Кованая дверь над двумя ступенями сияла медными заклепками, забранные тяжелыми решетками окна начинались выше десяти локтей от земли.