Я перелил напиток в склянку и отправился в Вестхольд.

Леди Куартис нашлась там, где и всегда — во врачевательском крыле. В отдельной палате лежал Верховный, который все еще не пришел в себя. В общем зале койки были заняты пострадавшими от наводнения, вокруг суетились целители. К счастью, леди согласилась уделить мне минуту. Правда, выслушала с удивлением.

— Что ж, давайте посмотрим, февр Стит. Так-так… — Она обнюхала склянку, капнула на чистую салфетку, добавила раствор из другого пузырька. — Ох! Да, это, несомненно, она, змеева трава в концентрированном виде! Более того, настой приготовлен из сырых зерен, что вдвойне опасно! Вы это пили? Но это могло свести вас с ума! Почему столь опасное снадобье добавлено в кофейный напиток? Это немыслимо!

— Это досадная ошибка, — успокоил я встревоженную леди. — Нет, это никто не пил, не беспокойтесь. Я перепутал зерна с кофейными, но вовремя заметил разницу. И впредь буду гораздо внимательнее. Благо Двери, леди Куартис.

Врачевательница глянула с сомнением, но ее ждали пострадавшие, и ей было совсем не до моего кофе! Я повернулся к двери, но леди меня задержала.

— Февр Стит! Все хотела сказать… — Женщина вздохнула и, к моему удивлению, смутилась. — Будьте поласковее с вашей сестрой. Она прекрасная девушка.

— О чем вы, леди Куартис?

— Я слышала, что вы довольно строги с ней. Чрезмерно строги! Вероятно, все дело в россказнях, которые ходят по Двериндариуму. О том, что ваша сестра — девушка весьма… распущенных нравов. Признаться, даже до меня доходили подобные гнусности.

Крошечная врачевательница поправила рукав своего изящного платья. И твердо посмотрела мне в глаза.

— Вы должны знать, что это лишь отвратительные наговоры, февр Стит. Не знаю, кто и зачем распускает подобные слухи! Но ваша сестра не виновата. Она чистая и невинная девушка.

— Простите? — пробормотал я, ощущая, как пересохло в горле.

— Я ощущаю чужой организм, вы ведь знаете, — слегка улыбнулась врачевательница. — И я лечила Иви-Ардену после Мертвомира. Так вот… Ваша сестра никогда не знала мужчину. Поэтому все разговоры о ней — просто мерзкие сплетни, порочащие честь юной девушки! Не в моих правилах вмешиваться, но думаю, вы должны это знать. А сейчас прошу меня извинить — дела!

Леди Куартис стремительно удалилась, а я остался стоять, пытаясь удержать внутри себя бурю.

Когда я вернулась, в доме горел свет.

Кристиан сидел в гостиной с книгой. Он был без мундира, в брюках и рубашке с закатанными рукавами. Поднял голову, когда я вошла. Я скинула тяжелую накидку, обувь и прошла к лестнице.

— Иви?

— Хочу смыть с себя запах рыбы, — объявила я. — И забыть обо всем, что связанно с морем!

В купальне я стащила одежду, распустила волосы и залезла под горячую струю воды. Действие бодрящих микстур, выпитых с утра, прекратилось, и я ощутила, как болят мои порезы, ссадины и ушибы. Зеркало послушно отразило темно-фиолетовые разводы, покрывающие спину, плечи, бедра…

Фыркнув на эту «красоту», я сжалась в комочек, привыкая к воде.

Дверь открылась совершенно неожиданно, впуская Кристиана со стопкой полотенец.

— Я забыл сказать, что Силва не положила свежие…

Он осекся, глядя на меня.

— Выйди! — возмутилась я, стоя на коленях и прижимаясь грудью к еще холодному бортику ванны. — Кто тебе разрешил так вламываться?

— Я не думал, что ты уже разделась. — Уходить он и не подумал, положил полотенца и подошел ближе. Провел пальцем вдоль моего позвоночника, там, где цепочкой протянулись некрасивые чернильные пятна, и выругался сквозь зубы. — Какой же я идиот… Похоже, пытки на сегодня отменяются.

— Чего?

— Ничего. Я отвезу тебя к целителям. Сейчас же!

— Никуда я не поеду, это всего лишь синяки! — буркнула я. Вода уже набралась, согревая и лопаясь мыльной пеной. — Они пройдут сами, без всяких целителей! И хватит на меня глазеть! Уходи!

Его глаза стали темными, губы сжались в жесткую линию. Резко развернувшись, Кристиан вышел. Но не успела я вздохнуть с облегчением, как он вернулся, несся плетеную коробку, в которой звенели склянки и пузырьки.

Не слушая моих возражений, февр присел возле ванны. Я порадовалась, что все еще сижу, сжавшись в комочек и прикрываясь волосами.

— Почти всю свою жизнь я провел среди февров, — он вылил в воду содержимое синей склянки, и жидкость угрожающе зашипела, — и не привык заботиться о ком-то, кроме себя. Тем более о девушке. Ты такая… хрупкая.

Еще парочка склянок — и вода вокруг меня стала черной с синими разводами. Я ошарашенно подняла руку. С пальцев капали черные бусины.

— Я не хрупкая, — слегка испуганно пробормотала я, потому что черная жидкость стала вязкой, облепив тело, словно смола. — Что это за гадость? Ты решил меня утопить в этом отвратительном дегте?

— Леди Куартис обидится, если узнает, как ты назвала ее исцеляющий бальзам, — усмехнулся Крис. — Ложись в воду, Иви. Или ты хочешь, чтобы я помог?

— Отвернись, — нахмурилась я.

Кристиан глянул насмешливо, но послушно повернулся в другую сторону.

Я осторожно вытянулась в странной черной воде. Она закрыла меня плотным густым покрывалом.

— Пахнет приятно, — сообщила я, принюхавшись. — И долго мне так лежать?

— Пока вода не станет прозрачной. — Он посмотрел через плечо, снова присел рядом и потряс новой склянкой. — А это надо выпить. Открывай рот. Живо!

Я попыталась воспротивиться, но черная смола не давала пошевелиться, а мучитель легко нажал мне на щеки, и губы раздвинулись. Тут же на язык вылилась изрядная порция очередной целебной гадости. Мерзкой до икоты!

— Умница, — вкрадчиво произнес февр и провел пальцем по моим губам, стирая каплю настойки.

— Да ты издеваешься! — сквозь слезы выдавила я. Голова закружилась, словно я залпом выпила стакан крепкого вина.

— Жду тебя внизу, — с довольной улыбкой сообщил Кристиан и покинул купальню.

Я скривилась ему вслед. Но когда смола растворилась, а я подняла руку, то с изумлением обнаружила, что мои жуткие синяки побледнели! Высунула ногу и охнула — ссадины почти затянулись. Когда я вылезала из ванной, мое тело почти избавилось от царапин, а ушибы посветлели. Правда, я все равно напоминала какого-то пятнистого зверя, но уже золотисто-желтого, а не чернильно-фиолетового!

Я надела бархатный длиннополый халат, сунула ноги в домашние туфли и спустилась вниз, где пахло мятным чаем и можжевеловыми поленьями. Кристиан шлифовал бархаткой лезвия идаров. Блики света прыгали по стене при каждом повороте клинка. На миг я застыла в дверном проеме, любуясь красотой благородного оружия. И тем, кто его держал.

— Отец рассказывал, тебе нравятся ножи и кинжалы, — февр снова провел бархаткой по лезвию. Так нежно, словно прикасался к девушке.

Я что-то невнятно промычала, потому что не имела понятия, о чем он говорит.

— Ты даже просила отца передать тебе фамильные идары. Правда, они всегда достаются мужчинам. Думаешь, это несправедливо?

Он поднял голову.

— Наверное. — Я ступила на мягкий ковер, ощущая взгляд Криса. Прошла к столу и взяла чашку с чаем.

— Наверное? — Его голос прозвучал прямо за спиной, и я обернулась. Кристиан стоял в шаге от меня, сжимая рукоять идара. — Хочешь, научу тебя паре приемов? Тебе ведь нравится это оружие? Я вижу, как ты на него смотришь.

Он протянул мне клинок, и я как завороженная двинулась навстречу. Нравится? Еще как! Идары манили, мне всегда хотелось к ним прикоснуться, потрогать, ощутить тяжесть благородной стали.

Потянулась к клинку. И замерла.

Рукояти идаров светятся, признавая старший род. Они засветились бы в руке Ардены. Но не в моей!

Я отдернула ладонь и прижалась к столу.

— Пожалуй, в другой раз, — со всем возможным безразличием произнесла я.

— Почему не сейчас? — Кристиан поднял брови. — Тебе ведь хочется ощутить в руке это оружие. Я вижу.