Я мысленно пожелала учителю провалиться.
— Если Дар не проявится, придется передать вас наставнику по выявлению знаний, — развел Нейл руками. — Хотя подобное легионеры обычно ощущают в себе сразу.
Он еще раз окинул нас скептическим взглядом и ушел к другим ученикам.
Альф отряхнул тренировочные штаны.
— Значит, твой Дар — это новый цвет волос и глаз?
— Да. — Я отвернулась.
Альф усмехнулся. И окинул меня долгим взглядом.
— Кстати, Ардена. Все хотел узнать, чем закончилась история с Вероникой. Значит, твоя подруга вернулась в столицу?
Я уже хотела было брякнуть «да», как насторожилась. Альф выглядел расслабленным, но взгляд оставался острым. Чувство опасности завопило внутри.
Я откинула на спину разлохматившиеся волосы и пошла прочь, бросив на ходу:
— Не знаю никакую Веронику.
И по злому удивлению в зеленых глазах недруга поняла — не ошиблась. Это была проверка. Альф что-то заподозрил. Или… или знает наверняка? Я едва не споткнулась, вспомнив, как он рассматривал мою руку на фрегате во время праздника. И тут же память подкинула картинку: Ардена в книжном магазинчике вдовы Фитцильям. Она берет чашку, и край перчатки обнажает запястье и пятнышко на руке богачки…
Шрам, рубец, ожог. Родимое пятно. Я не рассмотрела, что это было. Но Альф помнит ту отметину.
А у меня ничего подобного не было.
Я не выдержала — обернулась. Парень стоял на прежнем месте и смотрел мне вслед. Нехорошо так смотрел.
Да. Похоже, мне бы пригодилось умение становиться невидимой. Или стирать память недругам.
* * *
Домой я приползла совершенно обессилевшая. Такими же были и мои друзья по подземелью. Мы расстались на ступенях Вестхольда, даже не найдя в себе сил обсудить этот ужасно длинный день.
В доме на улице Соколиной Охоты горели окна, и я остановилась на ступеньках, пораженная незнакомым ранее чувством.
Я возвращаюсь домой. И там меня ждут. Ждет Кристиан.
В груди что-то сжалось. Несколько томительных минут я не могла сделать вдох, осознавая. Дверь распахнулась, и на пороге показался мой «брат». Босой, в одних штанах и с мокрыми волосами.
— Иви? Почему ты не заходишь?
— А почему ты вышел? — как-то сипло спросила я.
Он пожал плечами, словно и сам не знал ответ. И распахнул пошире дверь, пропуская меня.
Я сглотнула ком в горле.
В доме упоительно пахло горячим ужином, сдобой и хвойным теплом тлеющих в камине веток. И почти неуловимо — бушующим океаном. Я слишком привыкла к этим запахам. К дому. К Кристиану.
Привыкла и захотела большего.
Видимо, поэтому за ужином я была молчалива, а потом, сославшись на усталость, убежала к себе. И закрыла дверь на щеколду.
А спустя час встала, подкралась к двери и щеколду открыла.
И подумала: было бы неплохо, чтобы мне приснился кошмар. И Крис пришел меня утешать…
* * *
У ненависти вкус битого стекла, который хрустит на зубах, режет небо и глотку, раздирает горло. Не дает жить, думать, дышать. Клятое битое стекло.
Я хочу убить.
Вонзить когти и клыки в человеческое горло, вырвать с кровью и мясом. Я так истово этого хочу, что делаю больно себе.
Звери рычат… Их я тоже ненавижу. И себя. Не хочу открывать глаза, не хочу видеть то, чем я стал. Во снах все по-прежнему, все как в тот последний день. Приют, тесная каморка под лестницей, запах соломы, старой ткани и пыли. И мелкая сидит рядом, привалившись ко мне плечом. Что-то говорит — незначительное, я не слушаю. Мне хватает звука ее голоса. Ощущения ее тела рядом. Тепла.
Нет… не хватает.
Давно не хватает, но мелкая такая… мелкая!
Надо вернуться. Надо найти… Забрать!
И снова битое стекло ненависти крошится на зубах…
Я открываю глаза. Низкие своды пещеры, комок из косматых тел. Влага и бледные нити грибницы, коконом опутывающие меня с головы до ног. Тонкие, полупрозрачные стебельки дышат, насытившись эфиром смерти. Жутковатое, но весьма полезное растение Мертвомира питалось болью и, забирая ее, исцеляло живых.
Чудовища во тьме заворочались, ощущая, что я очнулся.
Я втянул воздух. Острый запах зверья. И засохшей крови — от меня. Значит, меня притащили сюда, когда я упал там, возле проклятой Двери. На меня смотрят, блестят во тьме красные, желтые, черные и белые глаза. Я бы сказал спасибо, но я могу лишь рычать. Мое горло больше не способно говорить. Только рык и вой!
Но меня понимают и так.
Мы переглядываемся. Я выползаю из кокона грибницы, отряхиваюсь. Ползу к сырой холодной стене, подальше от косматой кучи. Я хочу остаться один, несмотря на то, что стена пещеры почти ледяная.
Хриав приподнимается, глядя на меня, обнажает в рыке черные десна и желтые клыки. Обеспокоенно ворчит. Ему вторит агроморф, его длинные тонкие иглы встают дыбом. Ширва у стены тонко свистит и ухает, ее чешуйчатая голова с клювом проворачивается вокруг своей оси, словно у огромной изломанной и горбатой совы. Ширва тоже беспокоится.
Но я отворачиваюсь.
Не хочу никого видеть.
Я прижимаю лапу к своему боку. Туда, где на человеческой коже был рисунок из шрамов. Он и сейчас там. Скрытый шерстью, спрятанный, но вполне ощутимый. Пытаюсь провести лапой, но лишь царапаю когтем.
Ничего.
Вивьен будет со мной. Перед глазами вновь ее лицо в обрамлении испачканных светлых волос. Глаза другого цвета, в которых застыл ужас. Она изменилась, но я узнал бы ее под любым обличьем.
Ее страх режет не хуже битого стекла ненависти… Я помню свое отражение в ее глазах, и это сводит меня с ума.
Но я все исправлю.
И мы будем вместе. Я обещал.
А еще я разорву человеческое горло февра…
Глава 7
Лед
Спала я словно суслик, залегший в спячку, и ни один кошмар ко мне в гости не заглянул. Как и ни один февр. Я попыталась себя убедить, что последнему стоит радоваться.
Ночь и сытный завтрак из пышного омлета с копченой грудинкой, свежей сдобой и ароматным чаем принесли отдых и, пожалуй, успокоение. Пока я ела, Кристиан просматривал листы с какими-то схемами и карту острова, попивая свой горький кофе. Выглядел он тоже значительно лучше, видимо, волшебные мази и настойки леди Куартис делали свое дело.
А стоило нам выйти на порог, я замерла, пораженная. Ночью выпал первый снег. И весь остров укутался белым пологом — хрустким и мерцающим.
В воздухе танцевали крупные хлопья, и я, не выдержав, рассмеялась. Снеговье! Первый снег! Он знаменовал начало зимы.
И я как в детстве высунула язык, веря, что снежинки — это рассыпанная сладкая каша, которой можно наесться.
Именно это однажды наврал мне Ржавчина, и я заталкивала снег в рот, надеясь ощутить вкус и набить ворчащий живот. Но лишь колола и обжигала льдом язык. Гадкий мальчишка тогда хохотал и орал, что никогда не видел такой глупой девчонки. От злости, разочарования и немного — голода, я сбила крысеныша в снег и начал закапывать, не обращая внимания на его угрозы меня убить…
Я улыбнулась снова, вспомнив наше веселое детство.
Вот только Кристиан мой восторг не разделял. Стоило выйти на улицу, и февр помрачнел, сунул руки в карман пальто и молча устремился к Вестхольду. Я вприпрыжку неслась следом, испытывая непреодолимое желание запустить в черную шерстяную спину карателя хороший комок снега!
Удержалась, вовремя вспомнив о том, кто я и где.
На ступенях замка Крис махнул рукой и ушел. Я несколько растерянно посмотрела ему вслед. И какая муха его с утра укусила?
Но размышлять об этом было некогда, наставники скучать не позволяли.
До обеда у нас значилась теория. Скучный урок истории и попытки распознать Дар. Мы с Альфом что-то чертили, читали и зевали, пока остальные повторяли законы Даров.
Перекусив, мы переоделись для практики, и здесь стало веселее.
После разминки наставник вывел нас на полосу препятствий — всех. И тех, кто уже был за Дверью, и тех, кто лишь о ней мечтал. Суровый господин Нейл решил, что полоса будет полезна для каждого ученика. Впрочем, сегодня я чувствовала себя великолепно и была рада размяться на свежем воздухе и побегать наперегонки с Киаром. Остальные довольно быстро уступили нам первенство. Кто-то, как Ливентия и Сильвия, и вовсе плелся неторопливым шагом, рассматривая падающие снежинки и качающиеся еловые ветки. А вот мы с бесцветным устроили настоящее соревнование! Похоже, Снеговье напомнило парню его колючую родину. Потому что Киар казался вихрем, несущимся через белое поле! Но и я не отставала! Остальные ученики в итоге просто плюнули на урок и столпились у возвышения, свистя и подбадривая нас криками: