— Хватит! Хватит! — орала Ливентия. — Ты нас убьешь, проклятый ты каторжник!

Пламя взревело, словно живое…

Что-то грохнуло, и в комнату хлынул свежий воздух и февры. Я увидела черные мундиры и злые глаза Верховного. Он шагнул прямо в пламя и защелкнул браслет на запястье Ринга.

И тут же все исчезло.

Черный огонь погас.

А Ринг сделал глубокий вздох и открыл глаза. Такие же беспросветно темные — без белков. Мелания и Итан сидели на полу, я тоже — но в другой стороне. Ливентия трясла опаленными волосами — часть ее прядей заметно укоротилась. И заметив это, красавица начала подниматься, сжимая кулаки и явно намереваясь отправить Ринга обратно в небытие.

Но ее пыл охладил февр Квин.

— Недопустимое своеволие и глупость, — сквозь зубы процедил он. — Вы едва не погубили его и себя! Во время слияния нельзя надевать браслет, пока легионер не очнулся, это может помешать принятию Дара! А ваше вмешательство могло привести к разрушению всего крыла и безумию парня! — он кивнул одному из мрачных февров и указал на нас. — За решетку. Всех!

— Я Каприс-Ливентия Осхар! — взвилась южанка. — Я не позволю…

— На нижний этаж, — добавил Верховный, и февры переглянулись. Стало ясно — что бы ни ждало нас на нижнем этаже, нам это точно не понравится!

— Уберите их с моих глаз! — рявкнул Квин. Глянул на меня недобро и отвернулся к Рингу.

Рядом встал незнакомый светловолосый февр. Его глаза казались сизым граненым хрусталем.

— За мной. Живо, — приказал он.

— Я не пойду… — начало было Ливентия. Светловолосый коснулся ее щеки кончиком пальцев, и на лице красавицы выросла хрустальная маска, запечатывая рот. Еще одно прикосновение к рукам — и запястья сковали граненые полупрозрачные кандалы. Но что-то мне подсказывало, что их хрупкость весьма обманчива.

Глаза Ливентии повлажнели от страха и злости.

— Будете сопротивляться, закую вас целиком, — отчеканил февр.

Мы дружно замотали головами. Я взяла Ливентию под локоть.

— Идем. Не надо сопротивляться, прошу тебя.

Южанка явно силилась что-то сказать, но хрусталь прочно запечатал ей рот. Я потащила ее за собой, Итан и Мелания понуро плелись следом. Позади встал еще один февр. На пороге я обернулась и увидела, что Ринг сел на кровати.

Что ж, мы можем собой гордиться. Парень все-таки покинул забвение!

Правда, на этом радостные новости закончились.

Спускались мы долго. Сначала пешком, минуя любопытствующих февров, целителей и работников, потом на жутко скрипучей и трясущейся платформе, которая будто направлялась прямиком в логово Двуликого Змея!

И чем ниже опускались, тем мрачнее и холоднее становилось. Февр, стоящий позади, зажег взятый с собой факел. Древние стены Вестхольда предстали в своем первозданном виде — без изящных панно, деревянных панелей и парчовых драпировок. Огромные черные камни, давящие и угнетающие сознание.

Мелания перестала всхлипывать и начала шепотом молиться. Ей никто не мешал. Февры вообще казались немыми статуями, а наша потрепанная компания явно решила, что заступничество хоть одной святой нам сейчас не помешает.

Платформа остановилась, и хрустальноглазый указал рукой в перчатке на темную решетку. Сопротивляться было бессмысленно, так что мы вошли внутрь. Решетка захлопнулась.

— Вы что же, оставите нас в темноте? — воскликнула я. — Мы просто хотели помочь нашему другу! И помогли, заметьте!

— Возможно, вы его погубили, — отозвался февр. Но, подумав, воткнул факел в кольцо на стене.

Платформа снова поехала вверх, увозя карателей и оставляя нас в пропасти. Хрустальные кандалы и маска раскололись, стоило их создателю скрыться с глаз.

Ливентия потерла руки и в сердцах ударила ногой по решетке. И взвыла, ушибив ступню.

— Я все расскажу отцу! Да он вас! Вас всех! Слышите? Мой отец — советник императора! Вам всем конец!

— Они в своем праве, — тихо произнесла Мелания. — И что-то мне подсказывает, твой отец не имеет власти в Двериндариуме, Ливентия. Так что не трать силы.

— И зачем только я пошла с вами, недоумками! Ведь знала, что добром все это не кончится!

— Надеюсь, мы не навредили Рингу, — прошептала послушница.

— Он нас чуть не спалил! Клятый выродок!

— Хватит! — рявкнула я, и все замолчали.

Некоторое время было слышно лишь пыхтение.

— Как думаете, здесь есть крысы? — поежилась Ливентия. — Терпеть их не могу… Итан, у тебя осталась косорыловка?

Парень с готовностью протянул фляжку. В молчании мы сделали по глотку. Все. Даже скривившаяся южанка.

— Здесь холодно, — огрызнулась она на наши красноречивые взгляды. — А мой плащ спалил этот недоу… ладно-ладно, молчу. Хотя зачем? Недоумок и есть!

— Ты невыносима, — простонала Мелания, отходя от нас. Задрала голову и ахнула: — Вы только посмотрите на это! Невероятно!

— Адептам святой Ингрид больше не наливать, — буркнула Ливентия.

— Нет, правда. Оглянитесь!

Мы задрали головы. И отшатнулись. Решетка отделяла нас от выхода и ниши, по которой двигалась платформа. Но внутри наша тюрьма оказалась довольно просторной. Ее стены терялись в темноте. Грубо говоря, это было подземелье, очень древнее и довольно мрачное. Земляной утоптанный пол, камни, плесень.

Я шагнула ближе к стене. И рваный свет факела выхватил рисунок.

— Что это такое? — изумилась Ливентия, подходя ближе.

Я тоже отступила из круга света во мрак, чтобы лучше видеть. И замерла, пораженная.

На черных влажных стенах подземелья были рисунки. Поначалу глаза не могли разобрать тонкие черточки, но присмотревшись, я поняла, что хаотичные линии складываются в огромное полотно цельного сюжета. Выпуклого, почти осязаемого! Прямо перед собой я видела гротескное и ломаное изображение людей. В их руках были копья, позади сплетались в жутком танце змеи. За спинами людей развевались плащи, а на месте их ртов были жуткие зигзаги, словно им толстой грубой ниткой зашили губы.

Их было великое множество — целая армия, наступающая на раскинувшуюся у их ног долину с невысокими домиками.

— Безмолвные люди, — негромко произнес Итан. Парень стоял к нам спиной, ближе всех к стене.

— Почему они так называются? — спросила Мелания. — В летописях о них слишком мало сведений…

Ответила, к моему удивлению, Ливентия.

— Безмолвные люди пришли из Красной пустыни. Она начинается за границей Гранданы — моего дома. Грандана — прекрасный плодородный оазис с висячими садами и белыми горными террасами, на которых вьют свои гнезда серебристые ласточки. За террасами лежит озеро — одно из красивейших в империи, а за ним — Арка Стойкости, сложенная из костей, камня и железа. В ясный день сквозь нее видны красные пески пустыни. Тысячу лет назад Гранданы не было. И террас не было, и ласточек, и Арки. Только пески. В них жили те, кого мы называем — сухие. Кочевники, проводившие свою жизнь за поиском еды и воды. У них были дома на колесах, огромные одногорбые верблюды, ручные пустынные змеи и хищные голодные кошки. Однажды сухие поняли, что пустыня не может их прокормить. И тогда они пересекли Красные пески, чтобы найти новые земли. Они их нашли. Горные склоны и долины, которые были заселены местными жителями. Те едва не сошли с ума от ужаса, увидев бесконечные караваны. Трава стала живой от змей, а воздух наполнился рычанием пустынных кошек. Но ужасней всего были сами сухие. Тощие, но сильные, лысые и бронзовокожие, одетые лишь в тряпки-плащи. Кочевники-воины закрывали нижнюю часть своего лица платком, на котором вышивали красные зигзаги — знак воинственности и силы. Так они защищались от песков, так понимали друг друга.

Они мало говорили. Но умели убивать.

Из-за этих платков жители долины назвали сухих «Безмолвные люди». Правда, тогда они еще не знали, что гости из пустыни истребят или поработят все население долины. Через десяток лет кочевники завоевали несколько долин и основали свое царство. Так начиналась история нашей империи. Это было очень давно, еще до открытия Двери.