По прикидкам – половину нейтралки преодолел. Начали встречаться воронки минометные, а мины перестали попадаться. Услышал впереди шорох, легкое позвякивание, пополз в сторону. Очень вовремя воронка от крупнокалиберного снаряда попалась, забрался в нее. Тени появились, тоже ползут, отрывки фраз на немецком.

– …мин полно, миноискатель не берет. Наверное, деревянные корпуса…

Ага, саперы немецкие к нашим позициям ползали. Так делают, если хотят проделать проход в минном заграждении для своей разведгруппы. Прищучить бы сейчас саперов. Только ножа нет, и стрелять – самоубийство. И наши и немцы могут открыть огонь. А руки чесались. Не ожидая нападения сзади, саперы бы стали легкой добычей. Пришлось смотреть, как в десятке метров враги к своей траншее ползут. Выждал четверть часа – и к нашим позициям. Старался ползти по следу саперов. Наверняка мины обезвредили. Дважды наткнулся на снятые мины. Чтобы из окопов видно не было, немцы мины в воронки стаскивали. Э, завтра на этом месте надо ожидать разведгруппу. Стоит об этом сказать командиру пехотной роты, чтобы начеку был. А лучше поставить опытных бойцов с гранатами и пулемет.

Нейтралка неожиданно оказалась большой.

С полкилометра, а то и метров семьсот, в темноте, да ползком, дистанцию определить сложно. Послышался необычный звук со стороны наших позиций. Игорь понять не мог – что бы это могло быть. А через десяток метров к окопчику выбрался. В окопчике часовой. Спит, а храп его Игорь слышал. Непорядок! Если бы не Игорь, а настоящие немцы, разведгруппа, то быть беде. Или зарезали бы, или в плен утащили. Время предутреннее, когда сильнее всего в сон клонит.

Но часовому на посту спать смертельно опасно для самого, и жизнь товарищей под удар ставит. Игорь осторожно вытащил из-под руки спящего бойца карабин. Боец даже не шевельнулся. Потом толкнул бойца. Спать на посту – воинское преступление! Боец открыл глаза. Игорь в немецкой форме, в руках карабин бойца. Солдатик подумал – попал! Глаза круглые сделались, руки вверх поднял. Игорь палец к губам приложил.

– Тс! Ты чего же, засранец, на посту спишь? Под трибунал захотел?

Боец растерялся. Немец, а по-русски говорит. И слова правильные, как у ротного.

– Свой я, разведка дивизионная. Оружие возьми и веди к взводному или ротному. И не спи на посту. Зарежут. Только что недалеко немецкие саперы были, проспал, едрит твою!

Боец карабин взял, за спину закинул.

– Ротному не говори, шкуру спустит. Иди к траншее.

Полсотни метров до траншеи шли в полный рост. По узкому, извилистому ходу к землянке подошли. Вход куском брезента завешен.

Боец покашлял, голос подал:

– Товарищ лейтенант!

– Кто там?

– Часовой Котляров. Разведчик наш с немецкой стороны вышел.

– Сейчас.

Чиркнула зажигалка, загорелась коптилка, сделанная из гильзы противотанковой пушки. Дульце гильзы сплющивали, зажимали длинную полоску тряпки, заливали бензин, обязательно с солью. Чистый бензин мог взорваться, а с солью безопасен. С керосином было бы лучше, но где его взять в боевых условиях? А бензин брали у шоферов или сливали с поврежденной техники, своей и трофейной.

– Заводи! – распорядился лейтенант.

Ротными были старшие лейтенанты, но в пехоте, на передовой офицеров выбивало быстро. Ротами приходилось командовать лейтенантам.

Игорь шагнул следом за Котляровым. Ротный сразу немецкую форму узрел, кобуру на поясе.

– Почему оружие не отобрал?

– Так он сказал – из дивизионной разведки.

– Мало ли что он скажет! Забери пистолет.

Игорь сам достал оружие, положил на импровизированный стол из снарядных ящиков.

– Кто такой? – повернулся к Игорю ротный.

– Рядовой Катков, дивизионная разведка. Меня бы соединить с подполковником Самойловым.

– Это уже я буду решать, с кем тебя соединять. Котляров – на пост, продолжай нести службу!

– Так точно!

Но все же лейтенант стал названивать по полевому телефону. Время тянулось. Ситуация усугублялась тем, что Игорь вышел в расположение не своей дивизии. Наконец лейтенант закончил переговоры.

– Садись, сказали – за тобой приедут. Можешь курить.

– Спасибо, не курю. Когда через нейтралку перебрался, видел группу немецких саперов. Аккурат на участке вашей роты.

– Зря ты их не шлепнул.

– Ценными сведениями рисковать не имею права.

– Ты тогда к чему про саперов? – не понял лейтенант.

– Я по проходу полз, который они проделали, видел снятые мины.

– Ты к чему клонишь? – Лейтенант никак не въезжал в ситуацию. – Немцы наступать хотят на нашем участке?

– Ждите завтра разведгруппу. Усиленные наряды выставить надо, пулеметчиков.

– Вот оно чего! За предупреждение спасибо. Есть хочешь?

– Не откажусь.

– Сало есть и хлеб, могу водки плеснуть.

– Обойдусь без нее.

Сало – продукт сытный, разведчики его уважали, особенно зимой. Лицо намажешь – не обморозишь, а покушать – долго есть не захочешь. К тому же не портится, места мало занимает.

Лейтенант сало порезал, хлеб. Игоря упрашивать не пришлось. После сосисок и пива в пивной есть больше не пришлось, так когда это было?

Утром ротному позвонили, приказали Каткова под охраной в штаб полка доставить. Сначала по ходам сообщения шли, потом по лесу. У штаба полуторка стояла с номерами дивизии, где Игорь служил. Незнакомый старший лейтенант переспросил:

– Катков?

– Так точно.

– Садись в кузов, едем.

Кузов брезентом крыт, а в нем два автоматчика, сидят у заднего борта, а Игорю указали место на лавке у кабины. Получилось – под конвоем. Неприятное чувство в душе появилось, уже сколько раз возвращался из немецкого тыла, а под конвоем в первый раз. Но успокоил себя – это до разведотдела дивизии, там разберутся. Тряслись на разбитой дороге долго.

Уже за полдень остановились у знакомого здания. Но Игоря провели не к майору Баринову или командиру разведроты Саватееву, а к неизвестному подполковнику.

«Наверное – это тот самый Самойлов, о котором говорил майор, которого он знал как Баумгартнера», – подумал Игорь.

Игоря завели в комнату, он представился.

– Катков? Так его труп и документы в воронке нашли, – криво усмехнулся подполковник.

– Сейчас поясню. А это мне майор приказал передать. Два листа от сотрудника абвера с фамилиями и местами проживания заброшенных агентов, кличками, позывными радиостанций. А здесь фотопленка, не проявлена.

Подполковник вызвал старлея, что приезжал за Игорем.

– Срочно проявить, отпечатать, фото мне на стол.

– Слушаюсь!

Старлей вышел. Подполковник продолжил. Игорю показалось, что разговор на допрос походит, а может – так оно и было.

– По порядку. Как ты с… Баумгартнером оказался?

Подполковник не настоящую фамилию разведчика назвал, по фальшивым немецким документам. Игорь рассказал подробно все. Как вел майора с помощником, о случайной пуле, о переодевании, потом о Могилеве и Минске. Где жили, с кем встречались и до перехода на наши позиции.

Рассказ длился долго, не меньше часа. Потом подполковник вопросы задавать стал. Игорь отвечал. Как ему показалось – подполковник удовлетворен, кивал. Неожиданно офицер ударил кулаком по столу.

– Врешь, фашистский прихвостень! Сам выстрелил в затылок обоим, убил!

– Да как же, товарищ подполковник? Я их в первый раз видел, мое задание было – перевести их за линию фронта и назад, – растерялся Игорь.

– Тогда как объяснишь, что Баумгартнер на связь не выходит? Уже все контрольные сроки прошли.

– Не могу знать, мы в Минске расстались. Дальше я один пробирался.

– Ловко придумал. Сам или кто из абверкоманды помогал?

– Не виноват я ни в чем, товарищ подполковник.

– Не смей называть меня товарищем! Посидишь пока в кутузке. Если Баумгартнер на связь выйдет, считай, что тебе крупно повезло. А не выйдет – поставим к стенке, как предателя.

– Никого я не предавал. А личность мою может удостоверить командир разведвзвода Жихарев.