Начали артиллерийский налет. Били минометы, полковые и дивизионные пушки, тяжелая артиллерия. На позициях немцев огонь, дым, сущий ад. Пехота в окопчики вжалась. Сложно от земли оторваться, когда впереди огненный шквал бушует. А разведчики бросились вперед. Опасность только в одном – если кто-то из артиллеристов возьмет неправильный прицел и будет недолет снаряда или мины. Тогда может осколками посечь. Но бог миловал. Налет закончился внезапно. Со стороны немецких позиций дым, виден огонь пожарищ. Дым на нейтралку сносит, разведчиков прикрывает. Молча поднялись, бросились вперед. Если кто-то из немцев уцелел, нужно время прийти в себя после шока. Встречного огня никто не открывал. Взвод добежал до разбросанных кольев с колючей проволокой, перепрыгнули траншею. Ее и траншеей назвать сложно. Все разрушено снарядами, торчат куски арматуры, бетона, бревен, валяются куски тел, изувеченное оружие. Картина апокалипсиса.

Взводу, как и роте, удалось без потерь преодолеть первую линию траншей. Но им повезло, со стороны других участков слышалась стрельба. Рота бежала к окраине города. Уже смутно видны одноэтажные дома.

Немцы выгнали жителей, оборудовали позиции – в домах, на огородах. Появления бойцов Красной армии не ожидали, не были готовы. Положительную роль сыграло, что бежали молча, без стрельбы, криков «ура» или «за Сталина, за Родину».

Из темноты окрик:

– Хальт!

Тут уже скрываться нелепо. Сразу два разведчика ударили в ответ очередями. И началось. Со стороны немцев запоздалый огонь из всех стволов. А разведчики уже рассыпались. Кто залег и вел ответную стрельбу, другие успели через заборы перебраться, забрасывали гранатами окопы, кидали лимонки в окна домов. Внезапного набега гитлеровцы не выдержали. Тем более отдельные бойцы уже успели зайти к обороняющимся в тыл. Для немцев стрельба слышится со всех сторон. Страшно камраду, опасаются в плен попасть, в Сибирь, где, по слухам, от морозов птицы на лету замерзают. Немцы начали покидать позиции, перебегать в глубь города. Разведчики не отстают. У немцев связь по рации налажена хорошая. Стоит оторваться от противника на сто метров, немцы накроют минометным огнем. А сейчас используют только стрелковое оружие, боятся минами по своим ударить.

Игорь, как и все, бежал, стрелял, падал, укрывался за деревом или углом здания. Квартал городской из частных домовладений, по площади велик, взвод рассеялся. Как-то получилось, что в переулке из разведроты только он да еще боец – Задорожный. Имени его Игорь не помнил, только фамилию.

– Ты иди по правой стороне, я по левой.

– Заметано!

Так проще наблюдать только за своим сектором и быстрее в случае опасности открыть огонь, решают даже не секунды, а мгновения. Несколько домов миновали благополучно. Потом Игорь увидел, как из разбитого окна высунули ствол винтовки. Сам вскинул автомат, дал очередь, упал на землю, перекатился. Из соседнего окна загромыхал ручной пулемет. Задорожный метнул в окно гранату. Взрыв! Игорь ворвался в дом через распахнутую дверь. В комнате два трупа. На подоконнике пулемет МГ-42 и две коробки с лентами.

– Задорожный, держи!

Игорь перегнулся через подоконник, отдал коробки, сам автомат через плечо на ремень, схватил обеими руками пулемет. По силе огня и продолжительности очереди он превосходит автомат.

Осторожно двинулись дальше. На любой шорох или движение Игорь стрелял длинной очередью. Одно плохо, вспышки собственных выстрелов слепили в ночи. После стрельбы ничего не видишь несколько секунд.

На перекрестке немцы траншею выкопали, установили пулемет. Стоило разведчикам приблизиться, как немцы открыли огонь. Спасла разведчиков темнота, не мог пулеметчик поймать их в прицел. Оба залегли.

– Что делать будем? Гранату не добросить, далеко, – сказал Задорожный.

– Ты за угол заползи. Пулемет тебе оставлю. Постреливай короткими очередями, отвлекай. А я обойду.

Одна граната у Игоря была, на нее надежда.

Игорь ужом между домами прополз, потом по огородам. Пулеметное гнездо слева, слышно, как немцы стреляют. Надо к ним поближе подобраться. Только дома вокруг бомбами и снарядами разрушены, причем давно, на развалинах трава выросла. Игорь встал во весь рост, выдернул чеку из гранаты, пошел по краю мостовой. Издалека крикнул, по-немецки, разумеется:

– Солдаты, не стрелять! Я лейтенант Хользен! Веду подкрепление.

– Слышим, – отозвались из пулеметного гнезда.

Игорь подошел на бросок гранаты, метнул лимонку в пулеметное гнездо и сразу упал. Немцы ошибку осознали, когда граната под ноги упала, да предпринять ничего не успели. Жахнуло, Игорь сразу к пулеметному гнезду, держа наготове автомат. А оба немца убиты.

– Задорожный, это я, Катков. Дуй сюда!

Так и продвигались. Взвод не только свой, указанный квадрат захватил, но и следующий.

К утру наши части выбили немцев из города. Гитлеровцы бежали в спешке, бросив склады и тяжелое вооружение – пушки, минометы. Для их транспортировки грузовики нужны, тягачи, коих не хватало. А спасались, облепив крылья и подножки, военнослужащие, потому как в кузова уже было не влезть. Наши танкисты догоняли транспорт на путях отступления. Расстреливали из пушек и пулеметов, давили гусеницами.

Наши солдаты начали потрошить склады. В первую очередь интересовали продовольственные. Кухни отстали, а есть хотелось почти всегда. Перед наступлением многие не ели специально. При ранении в живот голодный имеет больше шансов выжить.

Войска Западного и левого крыла Калининского фронта за период наступления продвинулись на 200–250 км и вышли на рубежи западнее городов Велиж, Рудня, к реке Проня, где остановились. Были освобождены Ельня, Духовщина, Рославль, Смоленск.

Уже 12 октября 1943 года началась Оршанская операция Западного фронта, но за семь суток упорных боев удалось продвинуться всего на полтора километра, и то не по всему фронту, а на некоторых участках.

Гитлеровцы успели создать мощные укрепления, и перед Западным фронтом была лишь часть «Восточного вала». Гитлер самодовольно заявил, что Красной армии никогда не удастся взять этот рубеж обороны.

Пока войска стояли в обороне, накапливали запасы боеприпасов, пополняли поредевшие в боях полки и батальоны личным составом, активно действовали разведчики. Несколько дней Жихарев наблюдал через оптику передний край, выискивал возможные места для перехода. Командование отдало приказ – взять языка. А подобраться к немецкой передовой невозможно. Минные поля, колючая проволока в несколько рядов. А дальше – бетонированные укрепления. В общем, через бинокль найти слабые места не удалось. В ближайшую ночь к немецким траншеям отправились три группы. Задача – найти место для перехода и по возможности взять языка. И основная проблема заключалась в том, как с языком вернуться назад. Язык по своей воле ползти и вести себя пристойно, тихо не будет. Кому охота добровольно ползти в плен?

Чтобы не рисковать, группы отрядили небольшие по численности – по два человека. Таким, в случае обнаружения подходящего места, просочиться через уязвимость легче, чем группе из пяти человек. Минусы тоже были, обычно пленного тащили двое, да впереди один разведчик проверял – нет ли мин, не притихли ли где в траншее часовые? Еще пара прикрывала отход – огрызнуться огнем в случае непредвиденных ситуаций. Сильно мешали ракетчики, пускавшие осветительные ракеты. Хлопок, взлетает «люстра», висящая на парашютике, заливая пространство мертвенным белым светом. Тогда – замри, не шевелись. Дежурные пулеметчики бдят и стреляют на любое движение.

Игорь полз к немецким позициям в паре с Хижняком, парнем опытным. До немцев от наших траншей метров триста – триста пятьдесят. Ползли медленно, тщательно ощупывая перед собой землю. Периодически менялись местами. От момента, когда гасла одна «люстра», до выстрела ракетчика всегда был небольшой временной промежуток – полминуты, минута. Темноту старались использовать по полной. Перед траншеями, уже когда ряды колючей проволоки преодолели, противопехотных мин полно, на каждом метре по одной-две. Рисковать не стали, отползли назад, попробовали в другом месте с нулевым результатом, затем еще попытка, и вновь неудачная. А время неумолимо бежало. Но не зря говорят – терпение и труд все перетрут. Уязвимое место нашлось на стыке двух дивизий. Пробрались за траншею, взяли пленного. Аккуратно врезали по голове, связали, рот заткнули и тихонечко поползли назад. Сложно было преодолеть колючку. Хижняк впереди землю проверял, потом стволом автомата поднимал проволоку. Игорю приходилось упираться, тащить за ворот пленного. Только к утру, когда на востоке начало сереть, ввалились в свою траншею, да с добычей. Две другие группы вернулись с пустыми руками.