– Неужели во всех ящиках такое?

Игорю интересно стало. В разведке брезгливые или особо чувствительные не служили. Чего такого увидел там лейтенант? Сам посмотрел. А ящик полон золотыми коронками, мостами. Причем бывшими в употреблении, на многих следы от пассатижей, царапины. А несколько коронок и мостов целиком с зубами. Вырывали у мертвых, а то и живых. Если во всех ящиках аналогичный груз, то сколько же тысяч или десятков тысяч людей было убито? Впрочем, большинство лагерей смерти находились как раз в Польше. Игорь витиевато выматерился, показал саперу на ящик в другом штабеле:

– Этот проверь.

Сапер ящик осмотрел, кивнул. Игорь заглянул. В этом ящике золотые кольца и перстни. К ручке ящика бирка прикреплена – номер, вес груза – 44 килограмма 370 граммов.

Выходит – ошибся он, предполагая, что немцы в штольню секретные документы привезут. Золото в штольне, много, переплавить в слитки не успели. В таком виде, как оно сейчас лежит, ни один банк не примет, даже немецкий, не говоря об иностранных. Для переплавки печи нужны, тигли, формы, специалисты. Собрали, спрятали до лучших времен. Не зря один из немецких бонз сказал, уже перед падением Берлина:

– «Сейчас нацизм никому не нужен, даже пятилетним детям, они будут помнить ужасы войны. Но пройдет пятьдесят, сто лет, и нацизм возродится. И нация должна быть готова».

И нацистская партия стала действовать на будущее. Через Испанию и другие страны переправлялись в Аргентину и на другие континенты подводными лодками офицеры СС. Их снабжали документами, валютой. Одновременно создавались тайные хранилища, туда свозили золото, произведения искусства. Деньги – всего лишь бумага, а золото имеет цену во все времена. Чтобы нацизм возродился, нужны люди и деньги. В конце войны мало кто верил, что нацизм как идеология, как движение способен возродиться. Но Игорь уже знал по Украине, другим странам, что это вполне реальная угроза.

Синюгин об этом знать не мог, он человек своего времени.

– Все, идем наверх. Пусть командование думает, что с этим грузом делать.

С передыхами поднялись по лестнице. Уже когда выбрались, группой двинулись по склону, Игорь придержал Синюгина.

– Товарищ лейтенант, нехорошо.

– Что такое?

– Внизу золота десятки, а то и сотни тонн и никакой охраны. Местные прознают, разворуют.

– Верно.

И саперам крикнул:

– Стой! Двое ко мне! Возвращайтесь ко входу, будете охранять. Я доложу командованию, вас сменят. А третий сапер с нами поедет, сообщит вашему командиру.

От этого приказа саперы не в восторге были. На верхушке горы ветер, случись дождь – укрыться негде. И харчей с собой не брали.

Добрались до разведотдела армии быстро. Синюгин с Игорем сразу к начальнику разведки. Синюгин, как старший, доложил.

– Что, золото во всех ящиках?

– Мы только два осмотрели, там не один штабель, все осмотреть невозможно.

Начальник на Игоря посмотрел.

– По-моему, возню на горе и штольню ты обнаружил?

– Так точно!

– Да, Гуков мне говорил, там еще аэрофотосъемка была. И никто не поверил. Молодец, Катков! Будем охрану высылать, и следом взвод саперов, технику, обнаруженный вход расчищать. Не для побрякушек золото нужно, для расплаты с союзниками за поставленную технику. Благодарю за службу!

– Служим трудовому народу!

– Можете отдыхать.

Оба направились в столовую, не обедали, есть хотелось. А потом Игорь спать завалился. Как говорится – солдат спит, а служба идет. А еще на душе было спокойно, не зря он про штольню майору говорил. С содержимым промахнулся, так ведь золото не хуже документов.

Дня через три вечером в столовой Игорь встретил Синюгина.

– Ну, Игорь, разворошил ты улей!

– А что такое?

– Саперы вход открыли, штольня длинная и вся ящиками с золотом полна. Специальная комиссия создана, завтра считать начнут.

– Чего там считать, на каждом ящике бирка, где вес указан.

– Наверное, порядок такой. Двое в комиссии от нашей армии будут, а один аж из самой Москвы прилетит. Так что о тебе сам Жуков знает, а то и Сталин.

Георгий Константинович Жуков на этот период был командующим Первым Белорусским фронтом. Вторым Белорусским командовал К.К. Рокоссовский, а Третьим И.Д. Черняховский. Все три фронта действовали на территории Польши, перед всеми, как цель, маячил Берлин.

И у солдат и у командующих чувство соперничества появилось – первыми взять немецкую столицу. На худой конец первыми ворваться в город. Почему-то считалось, что с падением Берлина война закончится. Но даже после официальной победы воевали еще в Чехословакии, некоторых других местах.

Наша разведка уже до Катовице доходила. Каждый день к немецкой столице летали самолеты-разведчики. Немцы обустраивали свои позиции серьезно – бетонные надолбы, противотанковые рвы, доты бетонные и стальные. С подбитых танков снимали башни с вооружением, устанавливали в бетонные «стаканы». Немцы готовились к ожесточенной обороне, в фольксштурм, в помощь армии, призывались подростки и старики, все, кто мог держать в руках оружие. Два-три дня на обучение, и фаустник готов. Оружие примитивное, одноразовое, но потери танков от их огня были большие. Наиболее укрепленными были Зееловские высоты. Но до них еще добраться надо. Одер в тех местах широк, форсировать затруднительно. Немцы, потеряв превосходство в авиации, стянули на Восточный фронт почти всю имевшуюся артиллерию и минометы. Снарядов и мин не жалели, обстреливали на каждый звук, каждое движение. Тем не менее, командование давило на разведотдел.

– Дайте языка, обязательно офицера.

Командование право, что знает солдат? Только ротного, батальонного и полкового командира да позиции своей роты. Толку с такого языка немного. Тем более, немцы собирали на передовую солдат и офицеров из отступавших частей, которые не знали друг друга.

Группа разведчиков получила приказ – взять языка, не с передовой, а из тылов, обязательно офицера. Группа маленькая, три человека, старшим – Катков. Тылы у немцев, особенно ближние, насыщены воинскими частями, и большой группе будет сложно просочиться через чужие позиции. Самое сложное было – пересечь Пилицу. Набрали хвороста, перевязали, сделав вязанки, обернули плащ-накидками. Такое самодельное средство хорошо держало на плаву и не затратно по времени и материалам.

В полночь переправились. Погода благоприятствовала – низкие тучи закрыли луну. Но вода была очень холодной. Разведчики разделись догола, обмундирование и сапоги уложили на вязанки хвороста, сверху оружие. Пилица в этом месте неширокая, течение сильное, сносит в сторону. Выбрались на берег, вязанки в воду столкнули. Оставь их здесь, немцы сразу поймут – русская разведгруппа в их тыл пошла.

Оделись-обулись, а дальше ползком. Первым – Игорь. Руками перед собой землю ощупывал. Мины оползали стороной. Немцы на берегу в окопах держали пулеметные расчеты и ракетчиков, основные позиции немного дальше были. Игорь расположение траншей в памяти отметил. Случись наступление, наши в первую очередь откроют артиллерийский огонь по берегу, чтобы облегчить высадку десанту.

А на берегу редкие пулеметные гнезда, немцы больших потерь не понесут. Высадившись, десант попадет на мины, а затем немцы контратакуют, сбросят десант в воду. Просочились поодиночке через первую, затем вторую линии траншей. Здесь немцы ракет не пускали. И вообще Игорь отметил, что с каждым годом боеспособность частей вермахта падает. Отлично подготовленных, здоровых, опытных солдат выбило, пополнение поступало уже не таким, боевого опыта не было. Зато наши бойцы и командиры воевать научились, переняв у немцев некоторые тактические приемы – танковые клинья, охваты, окружения. И вооружения в РККА значительно прибавилось, качество повысилось. Если в начале войны автоматы были не у каждого командира взвода, то в сорок пятом почти у всех пехотинцев.

Поскольку приказано было взять языка в тылах, двинулись подальше от передовой. По темному времени суток до рассвета надо пройти километров тридцать, да еще успеть спрятаться. Шли быстро, благо – по военному времени жители в дома забились, а многие при приближении фронта уехали к родне – на запад, а кому повезло – на юг, к границе со Швейцарией.