Игорь отличался от морпехов формой, единственно – тельняшка на нем была такой же.

Политрук бросился к нему, лицо было растерянным и злым:

– Ты кто такой, как сюда попал?

– Я из роты особого назначения, старший матрос Катков. В разведке был по тылам противника. Как десант бой завязал, я кинулся сюда. Финского снайпера с его помощником уничтожил и вам помог, из снайперской винтовки пулеметчиков снял и огнеметчика.

– Видели мы его в рукопашной, вместе дрались. Свой парень, – подтвердили морпехи.

Однако политрук по окопчикам прошел, на убитых пулеметчиков поглядел. У всех раны сзади были – в спину и голову, свои морпехи так их сразить не смогли бы. Политрук успокоился и, вернувшись, достал из командирской сумки блокнот и карандаш.

– Напомни мне фамилию, я рапорт потом подам. И где винтовка твоя?

– У того камня осталась, рядом со снайперами.

– Ты их?

– Я – из пистолета.

– Пойдем, посмотрим.

Отступающие финны были уже метрах в трехстах, только спины видны.

Политрук с Игорем подошли к камню. Политрук осмотрел его винтовку, пересчитал стреляные гильзы.

– Винтовку-то забери, Катков, не часто «снайперки» трофеем к нам в руки попадают.

Игорь поднял винтовку, повесил ее на плечо, обоймы с винтовочными патронами рассовал по карманам – вдруг от финнов отбиваться придется? Подгонят поездом резервы, в атаку пойдут… А хуже того – сначала из артиллерии накроют.

– Товарищ политрук, дозвольте здесь остаться? Уж очень позиция за камнем выгодная!

– Хм, оставайся…

– Мне бы только поесть, третий день не жрамши.

– Тогда пошли к десантникам. Сухари найдутся, но больше ничего не обещаю.

Но Игорь и сухарям был рад. Морпехи поделились, даже махорки предложили.

Игорь похрустел сухарями. Иной раз вот такой, ржаной, твердый как камень сухарь слаще и вкуснее белой сдобы кажется.

В окопах спокойно просидели до вечера. Финны атак не предпринимали, собирались с силами.

Весной 1944 года немцы впервые применили в морском деле новые торпеды «Т-5» «Крапивник». Это самонаводящиеся торпеды были разработаны в рамках секретного проекта «Королевское заграждение». Новое оружие серьезно осложнило жизнь британскому флоту, и премьер-министр Уинстон Черчилль лично трижды упоминал о них И. В. Сталину. На торпедах имелось акустическое самонаведение – на шум винтов, электрические бесконтактные взрыватели и электродвигатели вместо обычных парогазовых двигателей. При движении торпеды к цели последние оставляли за собой видимый пузырьковый след. Торпеды имели самоликвидаторы, и в случае промаха по цели они подрывались.

Выведать секрет британцам не удавалось. Ни агентурная разведка, ни потопление немецких подлодок к успеху не приводили. Против англичан и американцев немцы действовали в Атлантике, глубоководных морях – вроде Норвежского, и поднять затонувшую субмарину было нереально.

Повезло русским – если это вообще можно было назвать везением. Сначала на Сескорском плесе затонуло судно «Килектор», и причину его гибели установить так и не смогли. Через несколько дней получил серьезные повреждения наш «Морской охотник» № 304, и случилось это 18 июля 1944 года. Его гидроакустик услышал слабый шум винтов подводной лодки. «Охотник» лег в дрейф, и в этот момент, выпустив по нему две торпеды, его атаковала немецкая субмарина. Одна из торпед оторвала кораблю нос, другая прошла мимо.

МО № 304, двигаясь задним ходом, добрался до базы. Когда стали восстанавливать картину происшедшего, то обратили внимание, что никто из стоявших в тот момент на мостике не заметил в воде характерного следа торпеды – дорожки из пузырьков воздуха. На подрыв на мине это тоже не было похоже: повреждения на судне имели бы другой характер, да и куда денешь показания опытного гидроакустика, засекшего шумы винтов немецкой подводной лодки?

А дальше события стали нарастать. Уже 30 июля 1944 года на северных подходах к проливу Бьеркезунд был торпедирован МО № 105. Торпеда развалила корабль на две половины, и он быстро затонул. Из экипажа спаслись семь человек, их подобрали и доставили в Койвисто. Рядом с погибшим МО № 105 нес службу МО № 103, но он не смог обнаружить лодку.

В том же районе акватории находилось два катера, постановщика дымовых завес – с них в сумерках и разглядели характерный след перископа.

Вооружения, предназначенного для борьбы с субмаринами, катера не имели и вызвали на подмогу МО, с которого были сброшены глубинные бомбы. Одна из бомб попала на палубу немецкой субмарине «У-250». Попала удачно, в районе дизелей, и на поверхности воды появился и лопнул большой воздушный пузырь, масляное пятно. Опытные подводники таким образом часто пытались обмануть преследователя: стравливая часть воздуха, они выпускали немного солярки из топливных баков, а через торпедные аппараты выбрасывали на поверхность воды разный хлам – старую униформу, пустые консервные банки.

В таких случаях, чтобы охотники не обнаружили подлодку гидроакустической аппаратурой, субмарина ложилась на дно, выключалось все электрооборудование – двигатели, вентиляторы, и экипаж замирал. Даже легкий стук по корпусу, случайно оброненный инструмент, громкий разговор мог быть услышан – вода прекрасно проводила звуки. Экипаж подлодки старался убедить преследователя, что лодка погибла. А когда охотники убирались восвояси, субмарина уходила.

«Морской охотник» на уловку не купился, а устроил атаку двумя сериями глубинных бомб. Глубина в том районе относительно невелика, уйти на глубину лодка не могла, и ей крепко досталось.

Охотник с места предполагаемого потопления субмарины не уходил, несмотря на ночное время, и был вознагражден: недалеко от него всплыли шесть немцев-подводников в оранжевых спасательных жилетах. Их подняли на борт «Морского охотника».

Среди спасенных оказался командир подводной лодки «У-250», капитан-лейтенант Вернер Шмидт.

Спаслись с подводной лодки только те, кто был в центральном отсеке. Штурман, старпом, сам капитан и боцманы, управлявшие горизонтальными и вертикальными рулями.

«Морской охотник» сбросил на месте гибели подлодки буй и, отметив координаты – 60°28’ С.Ш. и 28°25’ В.Д., по случаю ночного времени пошел на базу. Лодка и 46 членов ее экипажа остались на дне. Командир МО № 103, старший лейтенант А. П. Коленко, сделал запись в бортовом журнале, что в 19 часов 10 минут после двух серий из пяти глубинных бомб каждая уничтожена вражеская подводная лодка «У-250». Номер лодки сообщил ее командир. Он очень хотел жить и упорствовать в своем молчании не собирался.

Субмарина «У-250» была средней, серии VIIс, спущена на воду 11 ноября 1943 года, вошла в строй действующих 12 декабря этого же года. Развивала надводную скорость 17,7 узла, подводную – 7,6 узла, имела рабочую глубину погружения 250 метров, а предельную – 298 метров. Автономность плавания была 15 170 километров, численность экипажа – 52 человека. Успела совершить только один боевой поход.

Этой же ночью на допросе каплей Шмидт показал, что пробоина от первой глубинной бомбы была в дизельном отсеке. Лодка получила огромную дыру и набрала много забортной воды. Поскольку некоторые члены экипажа были еще живы, командир приказал подать в центральный отсек воздух под давлением. Когда оно сравнялось с забортным, открыли рубочный люк. Те, кто в этот момент находился в центральном отсеке, смогли покинуть лодку. При этом Шмидт заявил, что на лодке осталось две новейших торпеды «Т-5» «Цаункениг» («Крапивник»), а также шифровальная машинка «Энигма», техническая документация на торпеду, шифровальные таблицы и другие секретные документы. Кроме того, на следующий день, убедившись, что расстреливать его никто не собирается, Шмидт накидал эскиз, где указал места заложения взрывных устройств. Перед тем как покинуть судно, капитан должен был, согласно приказу, привести их в действие. Но он побоялся детонации боеприпасов да и торопился покинуть лодку.