Андрей попытался шевельнуть рукой и услышал, как кто-то совсем рядом сказал:

– Он очнулся! Доктор, быстрее!

Его тело начали ощупывать сильные мужские руки.

– Согни руку! Теперь другую. Хорошо! Открой глаза.

Андрей медленно приоткрыл один глаз, за ним – другой, опасаясь рези. Вокруг было светло. Где он? И сразу мысль, внезапная, пугающая – неужели Абросимов ушел? И где его оружие? В боевых условиях утрата оружия – позор!

– Пить! – едва слышно проговорил он.

К губам поднесли поильник. Он припал к нему, пил жадно, но после нескольких глотков поильник убрали:

– Пока хватит.

– Ну вот и славно. Ему сейчас покой нужен. Сестра, телефонируйте в отдел милиции, скажите – пациент в себя пришел. Но на свидание приходить пока нельзя.

– Тут к нему еще девушка рвалась, назвалась женой.

– Рано ему пока.

Какая жена? Видимо, его с кем-то спутали. Да он не женат! В голове возникали и пропадали обрывки воспоминаний: они всем оперативным составом едут на грузовике в Химки, потом – выстрелы в окно. Провал в памяти – и вот он уже лежит на земле, а на него летит какой-то предмет. Выстрел! Кто стрелял, в кого?

Голова была тяжелой, и редкие мысли ворочались, как булыжники; сосредоточиться на какой-то одной невозможно. Навалилась дремота, и Андрей уснул.

Показалось, что спал он недолго, а проснувшись, увидел: больничная палата залита солнечным светом, и вроде самочувствие лучше.

Он медленно поднял руку к голове и наткнулся на тюрбан из бинтов. Следом раздался мужской голос:

– Сестра, он очухался!

– Фу, очухался! Слова-то какие! В себя пришел!

– Ну да, я так и сказал.

Андрей открыл глаза. Небольшая, на две койки, палата. К нему приближается медсестра:

– Как себя чувствуете?

– Вроде лучше. Пить охота.

Медсестра поднесла к губам поильник. Андрей осушил бы его весь, но позволили ему только три глотка:

– Пока хватит.

– Я в больнице?

– Именно так.

– Кто меня сюда привез?

– Да ваши товарищи. Три дня тут ходили, надоедали.

– Три дня? А сколько я здесь?

– Сегодня пятый день.

Андрей удивился: ему показалось, что все случилось только вчера.

– Оружие мое где?

– Не знаю. Нам в отделении только оружия не хватает. Кончилась война, милок.

– Для кого как.

Немилосердно хотелось есть, в желудке сосало.

Медсестра вышла, и Андрей скосил глаза.

На соседней койке лежал мужчина лет сорока, его голова тоже была в бинтах. В руке он держал газету.

– Меня Андреем зовут.

– Я знаю. На спинке кровати листок висит, там написано. А меня – Николаем.

Андрей посмотрел на противоположную сторону кровати. Там, в специальной рамочке висел листок бумаги, на котором была указана его фамилия, дата поступления и стоял диагноз.

– Мы в какой больнице?

– В Первой Градской.

– Я правда здесь пятый день?

– Вот чудак-человек! Зачем же Екатерине Львовне тебя обманывать?

– Так медсестру зовут?

– Угадал. Ты как вообще здесь оказался?

– Не помню, – слукавил Андрей.

– Ну да, при черепно-мозговых травмах так бывает. А как выздоравливать начнешь, память понемногу восстановится.

– Долго ждать?

– Я не врач, у каждого по-разному. Вот завтра будет обход – спроси сам.

– Есть охота. Как тут с этим?

– Обед ты уже проспал, ужин через час.

– Кормят как?

– Как везде в больницах. С голоду не помрешь, но и не потолстеешь, – сосед хихикнул.

– Я-то сюда по дурости попал, через пьянку. Ехал электричкой из Подлипок, спрыгнуть решил, чтобы путь сократить, не с вокзала идти. Прыгнул – да башкой в столб.

– Повезло!

– Почему же повезло?

– Пьяным и дуракам везет. Нормальный человек насмерть убился бы.

Дверь в палату тихонько отворилась, и в проем как-то боком прошел-протиснулся опер Сергей. Он приложил палец к губам.

– Привет, Андрей, – шепотом произнес он. – Тут такие медсестры – ужас! Хоть в караульные бери, мышь не проскочит. Я на минутку.

– Садись.

– Это тебе. – Сергей положил на прикроватную тумбочку бумажный кулек с конфетами-подушечками, и несколько яблок.

– Как ты?

– Башка пока как не моя.

– Конечно! Мы вообще вначале подумали, что ты уже мертвый. Ой, прости, с языка сорвалось.

– Оружие мое где?

– Где же ему быть? В отделе.

– А Абросимов?

– Его апостол Петр допрашивает. Завалил ты его. Наповал, прямо в сердце.

– Ага… – как-то неопределенно произнес Андрей. Он немного успокоился. Главарь не ушел, и оружие он не утерял, не опозорился.

– В отделе как?

– Выздоровления тебе желают. Гиви тебе привет передает. Он уже ходит, скоро выпишут. Василий Федорович извиняется, что прийти не смог. Нас ведь сначала никого не пускали, ты без сознания был. Да и запарка у нас: раскрутили всех, кого на базе взяли, на наводчиков вышли, на сбытчиков.

Сергей скосил глаза на пациента, лежащего на соседней койке, но Николай старательно делал вид, что читает газету и ничего не слышит.

– Потом поговорим, как выйдешь.

В палату вошла медсестра:

– Почему в палате посторонние? Немедленно покинуть помещение! Пациенту покой нужен.

– Все, все, ухожу. Андрей, выздоравливай.

Принесли ужин. Андрей накинулся на винегрет, хотя раньше его не очень жаловал. Потом выпил чай – жиденький, зато горячий. И белый хлеб с маслом. По животу разлилось приятное тепло, и он сразу уснул – сказывалась слабость.

Уже вечером, перед отбоем в палату прорвалась Валя:

– Я только на минуточку!

Девушка повернулась в недоумении: в скудном свете сорокасвечовой лампочки она не сразу узнала Андрея – ведь головы и у него, и у его соседа были забинтованы одинаково.

– Андрюша! – Валя присела на краешке кровати и взяла его руку в свою. – Я как узнала, что с тобой случилось, так переживала! Каждый день приходила, а к тебе все не пускали и не пускали, говорили – тяжелый.

– Здравствуй. Я рад тебя видеть. Как видишь – цел, а местами даже здоров.

Валя положила на одеяло пакет апельсинов – найти их в Москве в это время года было очень трудно.

Тут же вошла дежурная медсестра:

– Отбой! Минуточка уже закончилась.

– Ну еще немного, – умоляющим голосом произнесла Валя.

– Мне из-за вас нагорит! Доктор сказал, чтобы к больному никого не пускать, у него строгий постельный режим.

Валя нагнулась, поцеловала Андрей в щеку и вышла.

– Красивая у тебя жена! – сказал Николай, глядя ей вслед. – Она каждый день в отделении была, да не пускали.

– Не жена еще – невеста.

– Дурнем будешь, если такую девушку упустишь.

И в самом деле, Андрей давно подумывал, как упорядочить их с Валей отношения. Встречи были редкие, урывками; по телефону, учитывая присутствие соседей, много не поговоришь. Он решил, что после выписки обстоятельно возьмется за личную жизнь.

За десять дней, которые он еще провел в больнице, скучная больничная жизнь ему порядком надоела. Уколы, капельницы и таблетки опротивели. Организм был молодой, здоровый, и Андрей быстро пошел на поправку.

При выписке доктор сказал ему:

– Я уж не знаю, какая у вас, молодой человек, служба, но хочу дать совет: берегите голову. Во второй раз так может не повезти. Пару сантиметров ниже – и мы бы с вами уже не беседовали.

После выписки Андрей еще десять дней находился на амбулаторном лечении.

В первый же день, едва посетив тетю, он заявился в отдел. В отделе уголовного розыска на месте оказался лишь начальник. Встретил он Андрея с искренней радостью:

– Как здоровье?

– Много лучше. Пока на справке сижу, буду ходить в поликлинику, на процедуры.

– Все принимай, что доктора скажут, ты мне здесь здоровый нужен. Дел невпроворот, все парни в бегах.

– А что с делом Абросимова?

– Выявили подельников, все под арестом. Половину похищенного удалось вернуть.