– Держитесь? – Спрыгнул с лошади Самсонов.

Бойцы тоже спешились. Один из них собрал лошадей за поводья, повел дальше от позиций, уложил на землю. Пограничные лошади приучены выполнять такую команду. Чтобы шальной пулей не задело, а еще пограничник из-за лошади, как из-за укрытия, стрелять мог. И если лошадь убьют ответным огнем, пограничник уцелеет.

Теперь уже Самсонов, как начальник отряда, командовать стал.

– Товарищ Митрофанов, какова диспозиция?

Матвей объяснил, где расположены пограничники.

– Надо атаковать! – решил Самсонов.

– Я бы подождал, пока рассветет. Иначе людей не за понюшку табака положим.

– Да сколько беляков после неудачной атаки осталось? Я слышал, как «максим» работал. Всю ленту выпустил.

Самсонов командир, ему решать, ему и ответственность нести. Наверняка военного училища не заканчивал, иначе бы знал, что ночной бой самый сложный. Командир в темноте не видит, что творится на поле боя. Где резервом атаку поддержать надо или пулеметным огнем. Вылазку вражеской пехоты рассеять.

Пролетарская целесообразность здесь не поможет, военные знания нужны. Самсонов послал по одному бойцу на фланги, предупредить об атаке. И когда посыльные вернулись, выхватил из деревянной кобуры «маузер», встав в рост.

– Бойцы! Вперед! Сбросим белогвардейскую нечисть в озеро!

И побежал. За ним его бойцы. По военной науке наступающих должно быть в три раза больше обороняющихся, тогда есть шанс на победу. В общей сложности пограничников три десятка и пулемет. А сколько белогвардейцев – неизвестно. Конечно, они понесли потери от пулемета, так не новобранцы, не растеряются.

Матвей в атаку не побежал. И не потому, что не обязан. Предполагал, что лихой ночной наскок кончится неудачей. Рисковать из-за чьей-то глупости не хотел. Наступающие бойцы перекрыли пулеметчикам сектор обстрела. Случись необходимость поддержать пограничников огнем – не получится.

Впереди винтовочная стрельба, потом очереди ручного пулемета. Это белые атаку пытаются отбить. К нему пулеметчик обратился:

– Товарищ командир! Что делать?

– Стрелять нельзя, своим в спину ударишь! Ждать!

Стрельба ожесточенная, потом разрыв гранаты. Через несколько минут прибежал боец с приказом – пулеметчикам выдвигаться вперед. Пулеметчики покатили пулемет к месту боя. Матвею одному находиться на оставленной позиции неудобно, вроде как струсил. Он за пулеметчиками пошел. На поле боя много убитых. И боевиков в униформе царской армии, и пограничников.

Боевики, понеся потери, с трудом сдержали атаку пограничников с Самсоновым во главе и стали грузиться на баркасы. Уже светать стало. Вместо темноты – серый рассвет, видно на десятки метров. Самсонов пулеметчиков увидел, подбежал.

– Занять позицию для стрельбы! По готовности открыть огонь по баркасам!

Баркасов у деревянного причала было три. Но боевиков осталось на один. На веслах баркас отошел от причала, команда стала поднимать парус на единственной мачте. В это время пулеметчики открыли огонь. До баркаса сотня-полторы метров, цель крупная, опытный пулеметчик не промахнется. И всю ленту в двести пятьдесят патронов пулеметчик всадил в баркас. Никакого движения на суденышке не видно. Паруса так и не успели поднять, едва на одну треть. Ветерком с берега баркас медленно уносило от берега. Догнать и осмотреть, да на чем? Два баркаса у причала стоят, а команды на них нет. С судном, даже малым, надо уметь управляться. А пограничники сплошь парни сельские, на веслах в лодке никогда не сидели. Так и унесло баркас к эстонскому берегу.

Самсонов с пограничниками уцелели, потому что основную часть бандитов выкосили пулеметчики, когда те в атаку пошли. Когда рассвело, на поле боя насчитали сорок трупов. Наверняка были раненые, которые на баркасе пытались уйти вместе с уцелевшими. И снова пулемет решил судьбу.

Поскольку белогвардейский отряд был уничтожен, Матвей отбыл в Петроград. Самсонов за умелое командование и уничтожение прорывавшегося белогвардейского отряда был повышен в должности и награжден именным оружием. Матвея не отметили, поскольку командовал уничтожением не он, а Самсонов.

К тому же в решающей ночной атаке Матвей находился в тылу, за спинами пулеметчиков.

Зато дома беда случилась. Дежурный позвал его к телефону. Городской номер был только в дежурном отделении, у сотрудников ЧК телефоны только местного коммутатора.

– Слушаю, Митрофанов у аппарата.

– Матвей! – услышал он голос жены. – У нас беда, папа умер!

– Как?! – Матвей поверить не мог.

Да, отец старенький уже, но на проблемы со здоровьем не жаловался. Хотя не факт, что их не было. Мужчины терпеливы по своей природе и по врачам ходить не любят.

– Лег спать и не проснулся.

В трубке слышен плач жены.

– Я буду!

С августа 1920 года председателем ПетроЧК был Николай Павлович Комаров (настоящая фамилия Собинов Федор Евгеньевич). Закончил всего три класса церковно-приходской школы, но был активным участником большевистской партии, благодаря чему продвинулся. Уже в середине апреля 1921 года он стал секретарем Петроградского губисполкома. У него Матвей и отпросился, получив два дня.

Молох пожирает своих детей. И верный большевик Комаров был расстрелян 27 ноября 1937 года.

Примчался на машине в Ольгино. Матвею уже сорок, отцу недавно исполнилось шестьдесят пять. Не такой большой возраст, мог бы еще пожить. Матвей отца любил, уважал, и его внезапная смерть для него явилась шоком, настоящим ударом.

В Ольгино сразу пришлось многие вопросы решать – гроб заказать, священника тайком привезти вечером – отпеть. Если начальство узнает – уволят со службы. Да могилу копать нанял на кладбище рабочих. Тело обмыли, переодели. Не так получалось, как хотел бы сам отец и Матвей – не в форму жандарма, да с регалиями на груди, а в скромном цивильном костюме.

Уже после похорон и поминок мама вручила Матвею толстый пакет.

– Совсем запамятовала! Отец наказывал вручить тебе его после смерти. Вроде как завещание.

Для завещания пакет слишком увесист. Да и что мог завещать отец, если империя пала, все права на недвижимость, счета в банке, даже царская наличность в бумажных деньгах недействительна.

Решил изучить содержимое в Петрограде, на светлую голову. Да еще после похорон отца пришлось утешать убитую горем маму. Теперь на даче остаются эти две женщины, и защиты им нет. Матвей в Петрограде, быстро на помощь не придет. И вставала задача: уговорить женщин на переезд в город, в квартиру. А уже обвыклись, да и запасы в подвале. Но это терпит до весны. И дачу жалко, в порядок привели, для мамы и воздух свежий, и вид на залив прекрасный.

А пока вернулся в город, стакан водки выпил без закуски и вкуса не ощутил, как вода. Сильно переживал, для него отец был всем – учителем, соратником, наставником. Пожалуй, ближе мамы. Для мужчины отец всегда важен, как для дочери мать. Природа, никуда не денешься, сына воспитывает отец. Забить гвоздь, отбиться от хулиганов, правильно одеться на свидание. Да много других мелочей, советов, которые может дать только мужчина.

Потом вскрыл пакет, на котором так и написано было «Матвею. Вручить после моей смерти». Начал читать и оторваться не смог, до утра времени едва хватило. Оказалось – он человек из будущего, потому историю знал, отсюда его верные прогнозы и подсказки. Мало того, коротко описал все события в мире и стране на век вперед. Матвей ошарашен был, шокирован. В конце письма приписка. «Это между нами. Маме и жене не говори, не женское это дело!»

Так и поступил. Несколько дней сам не свой ходил. И смерть любимого отца, и его письмо настолько потрясли, что есть не мог, на службе все валилось из рук. Сослуживцы говорили: «Как переживает утрату отца! Видать, заботливый сын!»

А Матвей каждый вечер перечитывал мелко исписанные листки, фактически выучил наизусть. В квартире хранить опасно. В ближайшую поездку на дачу оборудовал на чердаке дома тайник, куда бумаги и определил, замотав в прорезиненную ткань от плаща. Если повезет и родится сын, подрастет, тогда и его ознакомит. А сейчас главная задача – выжить самому и защитить женщин. Ближе их у него никого нет. После письма отца многое понятно стало. Почему родни нет, как у других, и не упоминал отец, как будто сирота безродная. А причина в другом была. И предки, родня, здесь наверняка были, только отец их отыскать не смог или не захотел по каким-то причинам.