– Ложись!

Женщины успели добежать, рядом упасть. И тут банно-прачечный отряд накрыло. Сразу четыре разрыва. Дым, пыль! И пошло. Четыре разрыва, десять секунд пауза перезарядить пушку и снова разрывы. Когда налет закончился, Игорь встал, сплюнул. Когда в отряд мыться шел, чище был. А сейчас весь в грязи, а женщины в пыли. От палаток, как и машин, ничего не осталось. И смех и грех! Как в роту голяком идти? Подошли туда, где щель была, а вместо нее воронка. Сидели бы там, уже на небесах с апостолом Петром беседовали.

– Дамочки, найдите что-нибудь срам прикрыть.

Подсуетились женщины, откуда-то принесли новые кальсоны и обмундирование. А вот сапог не нашли, пришлось в роту босиком идти. Получилось по поговорке. Пошел за шерстью, сам стриженым вернулся.

У старшего роты сапоги выпросил.

– Дай хоть немецкие.

– Свои куда дел?

– Артиллерийский налет слышал? Я под него в бане попал. И где сапоги – немцев спроси.

– Вот так вы все, а спрос с меня. Сапоги положено два года носить.

Но выдал, причем хромовые, офицерские.

– С меня коньяк или шнапс.

Старшина сплюнул.

– Сам дерьмо пей. Мне бы дедовой самогоночки!

– Это уже после Победы.

– Скорей бы уже.

Как наши войска вошли на немецкие и прочие земли, военнослужащие стали заговаривать о близкой победе. О ней мечтали в холодном и разрушенном Сталинграде, в голодном и окруженном Ленинграде, в сырых окопах под Псковом. Но это были мечты, казавшиеся несбыточными. И те, кто мечтал, до Германии не дожил, слишком долго шли – годы. А сейчас – вот они, города и фольварки немецкие и немцы уже не те. Сопротивляются отчаянно, но это отчаяние обреченных. Если эсэсманы дерутся с решимостью фанатиков, то вермахт сильно потерял в опыте, сноровке. Нет уже тех, сытых, наглых, самодовольных, прошедших и легко взявших Европу. Служили те, кто раньше имел отсрочку, юноши безусые, пожилые. Подготовка значительно хуже, опыта нет. Но пока Германия находила в себе силы сопротивляться. На Восточный фронт перебрасывались подразделения с фронта Западного, из других стран, где они располагались еще с 1939–1940 годов. Нацистская верхушка бросала в топку войны простых людей, оттягивая крах. А сами лихорадочно вывозили из страны золото и другие ценности, обустраивали места, где можно укрыться после войны – Парагвай, Аргентина, Бразилия. Полагали, что оттуда нацизм снова поднимет голову, восстанет из руин. Небольшая часть верхушки пыталась через дипломатические каналы или разведку наладить связь с американцами или англичанами, надеясь в последний момент переметнуться на сторону победителей. Сдаться Красной Армии не помышляли. Знали, что за совершенные в СССР преступления придется отвечать и пеньковая веревка будет заслуженной карой. Изменилось и поведение наших солдат. Даже отчаянные храбрецы стали избегать опасных вылазок. Игорь по роте видел. Разведчики, ходившие не раз в рейды, имевшие на счету не одного языка и полную грудь наград, осторожничали. Осознавали, что до конца войны считаные месяцы остались. Прошедшие не одну тысячу километров трудных фронтовых дорог жаждали войти и увидеть поверженный Берлин, а потом вернуться домой. Игорю в каком-то плане легче было, он точно знал развитие событий, дату окончания войны. Вот только про себя не знал – что делать будет, останется ли жив?

Количество пленных увеличивалось. Если еще год назад это были взятые языки, то сейчас наша армия брала пленных целыми подразделениями – взводом, ротой, батальоном. И уже не удивительно было. Плохо, что не хватало переводчиков. Сначала всех допрашивали, особое внимание уделяя офицерам. Они могли знать расположение других частей или секреты, коих у рейха хватало. Несколько дней Игорь помогал переводчикам разведотдела в допросах. Один из унтер-офицеров показал, что участвовал в снабжении горючим аэродрома. Немец показал на карте его расположение. Старший лейтенант из разведроты, покуривавший папиросу, поинтересовался:

– Что за аэродром?

Ответ заставил его вскочить.

– Новейшие истребители «МЕ 262».

Это были серийные фронтовые истребители, доставлявшие нашей авиации много хлопот. Высокая скорость позволяла им атаковать и успеть благополучно скрыться. Пленного сразу увели к майору, будут потрошить по полной.

Давшие показания пленные, не представлявшие интереса, отправлялись поездами в СССР, в лагеря, на восстановление разрушенных предприятий. К слову, последний немецкий военнопленный покинул СССР и вернулся в Германию уже в 1954 году.

Игорь еще переводил два дня, а потом его вызвали к Гукову.

– Об аэродромах с реактивными истребителями ты уже знаешь?

– Я же переводил унтер-офицера.

– Или соврал, или их перебросить успели. Наши самолеты-разведчики на указанном аэродроме самолетов не обнаружили.

У Игоря в предчувствии задания заныло под ложечкой. Аэродром в семидесяти километрах от линии фронта. Только до него три дня пехом, назад столько же. Да еще разузнать на месте надо, куда самолеты делись, да и были ли они.

– Надо готовить группу из двух-трех человек. Задача – истребители обнаружить. С вами еще радист пойдет. Пару ракетниц взять надо и запас ракет. При обнаружении – радируйте в отдел, сразу будут посланы штурмовики или бомбардировщики. Обеспечите целеуказание – одна красная, следом одна зеленая ракета. Вопросы?

Все понятно было.

– Есть готовить группу!

Отобрал двух парней, вместе с самим уже трое, да еще радист будет. Вчетвером передвигаться по густонаселенной немецкой земле сложно. Любой немец из гражданских, если их увидит, позвонит в полицию или гестапо, сядут на хвост с собаками, и задание сорвется. Игорь, как и разведчики, прекрасно это понимал. На советской территории, когда она оккупирована была, наши люди, из местных, помогали. А в Германии что гражданские, что воины – враги. В разведке правило было. Если находишься в чужом тылу и тебя случайно увидели, убей. Старик, женщина, ребенок – не играет роли. Жестко, даже жестоко, но разведка – не дом милосердия, только так можно выполнить задание и тем самым спасти положение, а то и тысячи солдатских жизней.

К вечеру группа готова была, получили продукты, ракетницы с патронами. Игорь гранат Ф-1 взял с десяток. Тяжел сидор получился, но если заброска парашютным способом, это экономит время и силы. Старлей из отдела привел радиста – молодого парня. Игорю возраст его не понравился, был уже прецедент в недавнем прошлом, но выбирать не приходилось. Разведчики в маскировочных костюмах, такой же подобрали радисту.

– Как звать-то?

– Мама Васей назвала.

– Рацию проверял? За линией фронта ремонтной базы нет.

– Работает.

– С парашютом десантировался?

– Было один раз.

Уже хорошо, какой-то опыт. Но мандраж у всех был. Только одни умело его скрывают. Сам по себе прыжок с парашютом мог принести кучу неприятностей, приземлись в темноте на дерево или угоди в реку, озеро. Да и немецкий тыл не санаторий с диетической едой и ласковыми нянечками.

Как темнеть начало, пришел майор.

– Готовы? Тогда на выход.

Ехать к аэродрому пришлось в наш тыл. Погрузились на заслуженного трудягу «ЛИ-2». Самолет почти сразу взлетел. Экипаж в кабине сидел, моторы прогреты. Десять минут лету, и линию фронта пересекли. Еще через двадцать минут заморгала лампочка на переборке кабины.

– Встали, карабины на тросе застегнули, – приказал бортмеханик. Поплотнее надо, тогда близко друг от друга приземлитесь.

Три раза крякнул ревун. Бортмеханик открыл дверь. Сразу ветер ворвался, рев моторов. За бортом темень, пустота.

– Пошел!

Игорь прыгнул первым. Почти сразу легкий хлопок вытяжного парашютика, затем сильный рывок раскрывшегося основного парашюта. Этого момента Игорь ждал и боялся. Не дай бог, если бы парашют не раскрылся, десантировали без запасного. Впереди, на груди, сидор висит и автомат, отечественный «ППС», для разведчиков или танкистов, самое то, размер небольшой. Пока вертел головой, высматривая парней, земля надвинулась стремительно. В последний момент ноги в коленях согнул – и удар. Повалился боком, потянул стропы, гася купол. Потом скомкал его, расстегнул ремни подвесной системы. Первое, что надо сделать – собрать всю группу, потом спрятать парашюты и уходить от места выброски как можно скорее. Кто-то из жителей мог слышать звук авиамоторов, видеть белые купола в небе. Двое разведчиков отыскались быстро, сами на него вышли. А радиста не было. Оставив сидоры и парашюты, искали радиста битый час. Как сквозь землю провалился? Отсутствие рации ставило группу в тяжелое положение. Ну, обнаружат они аэродром, а дальше? Как связаться с нашими?