Ситуация улучшилась бы с оснащением самолетов рациями, но увы. Как командиру звена, Андрею удалось совершить два вылета вокруг города. По званию ему уже бы комэском быть, а то и командиром полка. Есть сбитые самолеты, награды, опыт. Желания не было, за себя отвечать проще, чем нести ответственность за действия других. Как узнать, о чем мыслит другой человек? Кто-то струсит в бою, будет укрываться за спинами боевых товарищей, а то и вовсе покинет позорно поле боя. А некоторые будут безрассудно в бой лезть, рисковать почем зря. Сколько людей, столько разных моделей поведения. Причем все проявляется в ситуации тяжелой, опасной, грозящей самой жизни. Человек нерешительный, не лидер и не боец по натуре вдруг совершает геройский поступок. А рубаха-парень, душа компании трусливо бежит. Разных пилотов уже видел Андрей. Лучшая проверка – в бою. А до того притирка нужна. Но все же по вечерам, когда заканчивались занятия, беседовал со своими пилотами. Вопросы обычные – на чем летал, каков налет часов, успел ли повоевать, да откуда сам и есть ли семья?

Вроде бы вопросы некоторые к службе отношения не имели. Но это только на первый взгляд. Летчики из многодетных семей или сами семейные воевали обдуманно, и поступки глупые, браваду свою показать, лихость явить, не делали, а потому в бою более надежны были. И имевшие опыт полетов на «ишаках» ценились выше. «И-16» норовистый самолет, кто его освоил, на любой истребитель сядет. Из ведомых такой один – лейтенант Сопегин. Второй ведомый – сержант Тамбовцев из молодых, после авиашколы, которую закончил несколько дней назад. На Андрея, на гимнастерке которого два боевых ордена, смотрели как на небожителя, слушали, открыв рот. Чего у ведомых было с избытком, так это желания сражаться с немцами. Андрей вспомнил себя молодого, начало Первой мировой войны. Но все же тогда ситуация была другая, немец не был так силен и не подбирался к столице.

Настал день вылета с заводского аэродрома. Саратов – город тыловой. То ли приказ был, то ли другие обстоятельства, но боекомплекты не загрузили в истребители. Случись встретить самолеты немецкие, сбить будет нечем.

До Саратова бомбардировщики, не говоря об истребителях, пока не добирались, но другой город на Волге, Горький, бомбили. Всем пилотам выдали карты, ведущим полка был штурман-перегонщик. Поднялись с аэродрома звено за звеном, построились в боевой порядок – и на запад. Сначала строем получалось лететь плохо, но освоились. К Тамбову на первую посадку для дозаправки уже подходили уверенно.

Пока самолеты заправляли, пообедали и снова взлет. Через полчаса прошли над Липецком, где в тридцатые годы была немецкая авиашкола. То ли по этой причине, то ли по другой, но Липецк авианалетам не подвергался. Следующая посадка в Ельце, где переночевали. О конечной цели, где будет базироваться полк, никто не знал. Наверняка в курсе был командир полка, помпотех, но они молчали. Да и летели они отдельно, на «ПС-84».

От Ельца повернули на север, к Туле. Но сели за Тулой, у Алексина. Здесь полк понес первую потерю. Звено первой эскадрильи село, у одного из истребителей первого звена не вышла правая стойка шасси. Дали красную ракету, запрещающую посадку, а летчик, как слепой, проигнорировал запрет, приземлился. Самолет тут же накренился на правую стойку, концом крыла зацепил землю, резко крутнулся и перевернулся. Грохот, пыль. К нему подбежали технари, пилоты из числа приземлившихся. Фонарь кабины всмятку, летчик на лямках висит. Кое-как, с помощью инструментов, удалось фонарь разбить, да поздно, летчик скончался от травм. На молодых эта смерть подействовала удручающе. Еще до фронта не добрались, а уже погибший. Из урезанного до 32 самолетов полка остался тридцать один истребитель.

Этим же днем пилота похоронили за периметром аэродрома. И это была не первая могила.

Аэродром больше месяца использовался, подвергался бомбежке, были погибшие.

У летчиков редко могилы бывают. Сбили, упал с самолетом, сгорел, нечего хоронить иной раз. А если над территорией, занятой противником, это случилось, так и искать никто не будет. При падении с высоты самолет глубоко в землю уходит, на пять-семь метров.

В штабах полков писали – «не вернулся с боевого задания». Считай – пропал без вести. В лучшем случае местные жители видели место падения самолета.

Совинформбюро хоть не слушай. Каждый день говорили о тяжелых боях, о сданных противнику городах. Да и без этого пилоты по картам видели, где немец наши города взял. Второго октября началась Вяземская операция Западного и Резервного фронтов, которая длилась 11 дней и привела к окружению наших войск и разгрому. В этот же день на направлении Духовщины немецкая 3-я танковая группа вклинилась на стыке 19-й и 30-й армий Западного фронта и продвинулась в глубину на 15–30 км. Одновременно 2-я танковая группа армий «Центр» вышла к Орлу. На следующий день 4-я танковая дивизия 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы ворвалась в Орел. По распоряжению Ставки было решено в район городов Орел и Мценск перебросить пятый воздушно-десантный корпус в составе десятой и 201-й воздушно-десантных бригад, причем посадочным способом на аэродром Орла. Операция готовилась в спешке. Срочно подтянули штурмовой авиаполк, «Ил-2» прошлись ракетами и бомбами по немцам. Потом к Орлу пошли самолеты самых разных типов, от «ТБ-3», «СБ» до «ПС-84». На прикрытие от истребителей врага кинули авиаполк «Яков».

Они барражировали значительно выше самолетов десанта. Самолеты садились, от них бежали к зданиям аэродрома десантники. Ни пушек, ни другого тяжелого вооружения десантники взять с собой не могли, не было тогда таких самолетов. Были и потери среди самолетов десанта, немцы не жалели снарядов зенитных орудий. Наглый получился десант, на виду у немцев.

Несколько немецких истребителей, идя почти на бреющем, смогли подойти к аэродрому высадки. Андрей их заметил, когда немцы открыли огонь. С высоты трех тысяч метров начал пикировать. С «Мессеров» наши «Яки» заметили, полезли круто вверх, фактически в лобовую атаку. Андрей с ведущим «худым» сближался стремительно, суммарная скорость больше тысячи двухсот километров в час. «Мессер» из маленькой точки быстро вырастал до узнаваемого анфас силуэта. Андрей перекинул предохранитель на ручке. В этом положении можно вести одновременно огонь из пушки и пулеметов. Немец все ближе, Андрей медлил. У гитлеровца нервы оказались слабее, отвернул. И в этот момент Андрей нажал на гашетки – указательным пальцем на спуск пушки, а большим – на кнопку в торце ручки, спуск для пулеметов. Снаряды и пули ударили «худому» в брюхо.

Тут же пришлось тянуть на себя ручку, ибо стремительно приближалась земля. Успел, вывел самолет из пике, но холодный пот прошиб. Очень рискованный получился маневр. Увидел, как упал и взорвался немецкий истребитель. А в небе уже каша, мелькают и наши, и немецкие самолеты. Потом, вероятно по команде по рации, немцы вышли из боя и направились на запад. Причина простая – кончалось топливо. От нашего аэродрома у Алексина до Орла ближе, чем немцам лететь. У полка снова потери, в бою потеряны два «Яка». Два сбитых «Мессера» не радовали.

На следующий день третья танковая группа немцев достигла Холма и повернула на Вязьму. Четвертая группа заняла Спас-Деменск и Киров, а вторая вышла к Мценску. Пятого октября немцы перерезали шоссе Орел – Брянск, а четвертая танковая группа заняла Мосальск и Юхнов. Андрея посылали на авиаразведку в район Вязьмы, он был обстрелян зенитками у Юхнова. Сперва подумал – неужели наши зенитчики приняли его за немца? Он знал расположение наших войск, и Юхнов не был под немцем. Заложил вираж, снизился. А внизу – немцы! Их угловатые танки, их бронемашины. Не удержался, обстрелял. Хотя его задачей была разведка, и лишний раз рисковать не следовало. Новость о немцах у Юхнова, фактически в Подмосковье, была серьезной. Передать бы ее по рации, а ее нет. К Вязьме не полетел, вернулся на аэродром, доложил командиру о немцах, показал на карте. Подполковник не поверил.