Федор перелистал книжку. Найдя номер выданного оружия, сравнил запись с номером на пистолете затвора. Все сходится. Значит, убийца стрелял из своего оружия. И это был не карабин, как у большинства минометчиков, и не автомат, иначе выходное отверстие было бы огромным. Половину черепа точно бы снесло, слишком большая мощь у винтовочной пули. Выходит, у убийцы был пистолет.

В батарее короткоствольное оружие у четырех-пяти человек. У самого комбата, командиров огневых взводов, вероятно, еще у старшины батареи. Если в землянку не заходил посторонний, то убийцу следует искать среди них. Но как? Он же не эксперт, а тут баллистическая экспертиза нужна, отстрел оружия.

Федор вышел из землянки. Лейтенант курил в сторонке.

– Пришлите четверых бойцов, я заберу труп комбата с собой.

– Товарищ старший лейтенант, как это «заберете»? Мои бойцы уже могилу выкопали…

– Исполнять! И еще: соберите всех офицеров и других военнослужащих – у кого в качестве личного оружия пистолеты.

Лейтенант удивился, но возражать не стал.

Офицеры собрались быстро – батарея располагалась компактно.

– Товарищи офицеры! – обратился к ним Федор. – Надеюсь, вы знаете о трагическом происшествии на батарее. Я представитель СМЕРШа, провожу дознание. Будьте любезны приготовить документы и личное оружие к досмотру.

Командиры переглянулись, но подчинились.

Федор уселся на снарядном ящике, пристроил на командирскую сумку лист бумаги. Он сверял номер оружия в документах с номером на пистолете и записывал фамилию и звание. На всякий случай нюхал стволы. Пистолеты изымал и укладывал рядом с собой.

Осмотр закончился быстро: пистолетов было всего пять.

– Товарищи офицеры, оружие верну завтра. Сейчас все свободны, кроме лейтенанта Найденова.

Когда офицеры разошлись, явно недовольные, Федор спросил:

– Больше пистолетов в батарее нет?

– Никак нет.

– Я старшины не видел.

– Так у него револьвер, а вы о пистолете говорили.

Федор подосадовал про себя. Нечетко поставил задачу Найденову, сам виноват…

– Старшину ко мне. Еще у кого-нибудь револьверы есть?

– Никак нет.

Найденов остановил проходящего бойца.

– Старшину сюда! Одна нога здесь, другая – там!

Подошедший старшина Федору не понравился. Глаза жуликоватые, но ведь ощущения к делу не подошьешь. Может, старшина и прохиндей, водку солдатскую втихомолку пьет или кальсоны гражданским продает… Такие обычно способны на мелкую пакость, но не на убийство.

– Предъявите документы и оружие.

– Пожалуйста. – Старшина явно лебезил.

Федор переписал номера, понюхал ствол – свежим порохом не пахло.

– Оружие завтра получите.

Попрощавшись с Найденовым, Федор поехал в Великие Луки. Надо было успеть к медэксперту, пусть вскрытие делают. Причина смерти ясна: огнестрельное ранение в голову. Но надо пулю изъять, отстрелять каждый ствол, изъятый у офицеров батареи. Потом свое веское слово скажет офицер по баллистике – в Управлении СМЕРШа такой специалист был.

По приезде Федор доложил о своих подозрениях Белому.

– Вот как дело-то оборачивается! – постучал пальцами по столу подполковник. – Задействуй всех специалистов, кого посчитаешь нужным. Случай не рядовой, и если комбат убит, убийцу боевого офицера надо найти. Это вопрос чести нашего отдела.

На самом вскрытии Федор не присутствовал – уж больно неприятная процедура. Но подождал у порога.

Врач вынес ему пулю.

Одного взгляда Федору хватило, чтобы понять: пуля немецкая, девятимиллиметровая. Такие в Вермахте широко распространены – для пистолетов «Р-08» «Парабеллум», «Вальтер Р38», пистолетов-пулеметов «МР 38/40» Фольмера. Ни на пули «ТТ», ни тем более на пули «Нагана» они не похожи. Стало быть, оружие он изъял зря. Но кто тогда это предположить мог?

С пулей он сразу направился к подполковнику и положил ему на стол:

– Баллистическая экспертиза в данный момент не нужна, подходящего оружия нет.

Белый повертел пулю в руках:

– Ты ее к делу приобщи…

– Так точно!

– И ищи на батарее трофейный пистолет.

Это Федору с самого начала понятно было, как только пулю увидел.

– Тело комбата верни на батарею. Все думают, что он застрелился, все же это пятно. Мертвые сраму не имут – есть такая поговорка. Но ты должен найти убийцу, обелить имя комбата. Доказать, что не слабак он и не застрелился по пьяни.

– На батарее вчера могилу вырыли, думали, там похоронят.

– Езжай. Убийца на батарее, там и ищи.

Убийца должен быть на батарее, чужой человек в небольшом подразделении сразу виден. Но не факт. Мог прийти знакомый или сослуживец из другой части. Люди в военной форме в среде себе подобных не выделяются, и внимания на них никто не обращает.

Убийца и комбат, скорее всего, были знакомы. На это указывает выстрел в висок с близкого расстояния – человека незнакомого так близко к себе не подпустят. Между ними состоялся какой-то разговор, переросший в конфликт, и оба схватились за оружие.

Но то, что конфликт был, шатко. Убийца, если он задумал убить комбата, заранее готовился. Раздобыл трофейный пистолет, что на фронте сделать несложно. Свой, штатный, использовать побоялся, а трофейный выкинуть после убийства не жалко. Подошел, выхватил пистолет, выстрелил в голову ничего не подозревавшему комбату, наскоро создал имитацию самоубийства – и концы в воду… Долго ли вытащить «ТТ» убитого из кобуры и вложить пистолет в мертвую руку?

И чем больше Федор думал над картиной убийства, тем сильнее крепло у него убеждение: это была не ссора и комбата убили не в горячке. Это было хладнокровное, заранее задуманное преступление. И корни его кроются в давнем знакомстве.

Труп комбата погрузили в машину, Федор сложил оружие, изъятое им у офицеров, в вещмешок, и они выехали.

Почти час тряслись по разбитым дорогам, когда наконец полуторка въехала в расположение батареи. Минометчики бродили хмурые: слухи о самоубийстве комбата уже распространились по соседним частям. На фронте военнослужащие несли потери постоянно, но то была смерть от оружия противника: пули, осколка бомбы или снаряда. А самоубийства были редкими и приравнивались к происшествиям «из ряда вон».

Встречались, особенно среди новобранцев, самострелы. Напуганные суровыми и страшными фронтовыми буднями, тяготами, вновь прибывшие простреливали себе руки или ноги с надеждой отправиться в госпиталь, подальше от фронтового ада. А попадали под трибунал и в лагерь.

К грузовику подошел лейтенант Найденов.

– Здравия желаю, – козырнул он.

– Здравствуйте, лейтенант, – спрыгнул с подножки Федор. – Привез я тело вашего командира. Не самоубийца он, убит выстрелом из «Вальтера» или «Парабеллума». Только об этом – пока никому. Можете собрать офицеров, я верну им оружие. И распорядитесь насчет похорон. Воевал погибший честно, тому подтверждение награды боевые. И отказывать ему в последних почестях было бы несправедливо.

– Так точно! – Лейтенант улыбнулся, хотя обстановка для улыбок была более чем неподходящая.

Офицеры собрались живо. Федор доставал из сидора пистолет, называл номер, командиры смотрели на запись в документах и разбирали свои стволы.

По команде Найденова бойцы батареи забрали из грузовика тело. Хозотделение расстаралось, успели гроб сколотить по приказу Белого, чтобы по-человечески последние почести отдать, а не хоронить комбата завернутым в брезент.

Церемония не была долгой. Собрались у могилы, Найденов сказал краткую речь, а когда минометчики опустили гроб в могилу, офицеры дали залп из пистолетов.

Найденов подошел к Федору:

– Поминки будут, по традиции. Присоединитесь?

– Дела неотложные… Я должен обыскать все землянки, какие-то постройки, склады… Надо трофейный пистолет найти, а по нему – убийцу.

– Не смею отвлекать…

– Мне бы сопровождающего – территорию показать, чтобы не пропустить ничего.

– Старшина устроит?

– Вполне.

Федор начал с землянок. Смотрел под нарами, обыскивал «сидоры» бойцов, пока те стояли у землянок под приглядом старшины. Как он и предполагал, обнаружить ничего не удалось.