Поскольку эта сторона государственной деятельности была для меня достаточно чуждой, то сведения, которые мне удалось собрать, буквально поразили воображение, хотя не исключено, что специалистам в области финансов и экономики, а паче того глубокомысленным философам все это, включая и мои «размышления по поводу», может показаться наивным. Но тем не менее:

Прежде всего еще до начала Северной войны для пополнения казны в передел пускается старая серебряная монета. Смена денег оказывается делом всегда выгодным правительству. В петровской России к этой мере прибегали не раз. Повторенная трижды (в 1701, 1702 и 1703 годах) смена монеты дала правительству почти три миллиона рублей прибыли. По сравнению с 1680 годом это более двух бюджетов. Но резерв этот не бесконечный. Достаточно сказать, что цена, к примеру, медной деньги (полушки), чеканившейся и перечеканиваемой с 1700 года, менялась так: в 1700 году из пуда металла чеканили денег на 12 рублей 80 копеек, в 1702‑м — на 15 рублей 44 копейки, а в 1703‑м — уже на 20 рублей... Стоимость девальвированной монеты упала почти вдвое, увеличив, соответственно, цены продуктов и других предметов торговли. Тем самым финансовое положение государства еще больше запуталось. Вообще во все времена соотношение количества находящихся в обращении денег и товара — едва ли не главный пробный камень экономической грамотности правительства.

Экономику России разрушали военные расходы. Чем дольше продолжались военные действия, тем быстрее расходы росли. Свободных денег в России не было. И потому приходилось каждую копейку раскладывать по дворам. Обложено, казалось, все, что можно. Но подати поступали неисправно. Как сводить концы с концами?.. Пристава да стряпчие с ног сбивались в поисках новых источников. По предложению Алексея Курбатова, дворового человека Бориса Петровича Шереметева, поданному царю в подметном письме, вводится в России гербовая бумага. Прекрасная статья дохода. Не остался внакладе и сам изобретатель, перешел из крепостного сословия в дьяки оружейной палаты, стал «прибыльщиком», а потом и инспектором ратуши, то есть фактически возглавил управление финансами страны.

Далее за двадцать тысяч фунтов стерлингов Петр отдает англичанам на шесть лет право исключительной торговли табаком. Даже такими суммами не брезговал царь. Но этого ничтожно мало. Не помогают и так называемые временные или разовые поборы, которые, тоже как обычно, очень скоро становились постоянными, стоило их раз ввести. Так, например, указом от 22 сентября 1701 года введен был временный налог на формирование первых девяти новых драгунских полков. Рассчитали, все разложили, получилось для вотчинников и помещиков — по 20 копеек со двора, для служителей дворцовых, монастырских, патриарших, епископских и церковных ведомств — по 25 копеек со двора, да десятая деньга с купечества... Ввели, обещали — на раз. Ан спохватились, через десять-то лет тех полков драгунских уже не девять, а двадцать восемь и опять «драгунского сбора» на них не хватает...

Постепенно в проектах, авторы которых изыскивали новые фискальные предприятия, все чаще встречаются мнения о необходимости замены всех постоянных и временных налогов единой прямой податью, определив ее по новой окладной единице — по «персоне» или по «душе». Для этого следовало прежде произвести поголовную перепись податных душ.

Что ж, в России ревизии или переписи подобного рода новостью не являлись. Летописи свидетельствуют о производстве похозяйственных переписей еще татарами в 1245‑м и других годах. Производились они для исчисления причитавшейся с населения дани: «окаянни изочтоша всю землю русскую, токмо не чтоша игуменов», — писал летописец. Правда, раньше такие ревизии касались, как правило, лишь отдельных частей тогдашней Руси, а не целиком всего государства.

Идея первой повсеместной переписи с целью упорядочения равномерности податей была впервые высказана на земском соборе еще в 1619 году. При этом уже тогда предполагалось, что запись крестьян в писцовые, или переписные, книги за помещиком или вотчинником должна служить документальным доказательством «крепости им перечисленных лиц».

В 1718 и 1719 годах Петр издает указы «ради расположения полков армейских на крестьян всего государства» произвести ревизии податного населения. При этом следовало учитывать: «сколько, где, какой волости, селе или в деревне крестьян, бобылей, задворных и деловых людей... не обходя от стараго до самаго последняго младенца, с летами их...» Пока это касалось только крестьян. Служилому сословию точный учет велся еще со времени разрядных книг. Позже переписи стали подлежать и другие податные группы населения: однодворцы из служилых низших разрядов, переселившиеся на окраины государства, а также татары, ясачники, посадские люди и даже церковные причетники.

Понятно, что подача ревизских сказок всячески затягивалась. Для их сбора правительство вынуждено было посылать военные команды, грозить пытками и казнью за «утайку душ». В ожидании результатов ревизии податное население государства определили округло в пять миллионов душ мужеска полу. Всего-то! А поскольку на содержание армии требовалось как минимум четыре миллиона рублей, то отсюда был определен и первый подушный налог — по восемьдесят копеек на душу в год. После уточнения в 1724 году численности населения сумму налога снизили до 74 копеек.

Конечно, первые ревизии, носившие чисто фискальный характер, были весьма неточны. Они искажали численность населения за счет неправильного прибавления числа женщин и лиц неподатных сословий. В результате первой такой ревизии 1722 года в России было определено всего 14 миллионов жителей всех сословий и обоих полов... Тут, может быть, интересно было бы отметить, что спустя сто лет, по восьмой ревизии 1835 года, населения уже стало 60 миллионов. В «контрольном» 1913 году — насчитано 169,2 миллиона человек. А по переписи 1979 года в нашей стране проживало 262,4 миллиона человек. Нетрудно сравнить эти цифры с результатами последней переписи, а дальше уже начинать прикидку по смертности, рождаемости, эмиграции и прочим причинам движения количественного состава наших соотечественников.

После смерти Петра указом Екатерины Первой от 8 февраля 1725 года подушная подать была понижена до 70 копеек на душу и до воцарения Елисаветы Петровны оставалась неизменной.

Когда начинаешь непрофессионально разбираться в вопросах налогообложения, ценообразования, возникает наивный вопрос: государство существует для народа или народ — для государства? И если правильно первое предположение, то кому нужно государство с его общественно-политическим строем, народ которого несчастен?..

Реформы царя-преобразователя разорили народ, хотя и вывели государство на мировую арену. Но ведь и политика вождей из народа, свергнувших самодержавие, не много добавила людям счастья... Где же выход?..

Брызжет пылью, летит снег мелкою россыпью из-под копыт. Морозно ныне в феврале, а перемен не ожидается. Мчат легкие соймоновские санки с кибиткой по наезженной дороге к Стрелке острова. Здесь еще стоят пильные мельницы, но уже не работают. Кибитка скользит, идет юзом. Всхрапывает пристяжная, норовя укусить на ходу коренника. Не чувствует твердой руки... Все замечает хозяйский глаз, слышит хозяйское ухо, даром что вице-адмирал. Так ведь — свое!..

«Хорошо бы выпороть Матюшу-кучера... — пробивается сквозь думы о делах хозяйственная мысль. — Видать, вчера снова шумен был. Ишь, коней удержать не может. Ну куда правит? Уж не видит аль ничего? Ведь вон как трясет, враз полозья поломает».

— Семен?

— Ай!

— Не чуешь?.. Опять вчерась, поди, Матюша в избе пятый угол искал?..

Семен молчит. Не его дело за дворней глядеть. Однако такой разврат, чтобы и на праздники и меж праздниками шумну быть, старый солдат не одобряет и в душе давно осуждает барина за мягкость. Считает слабостью. Кучера, к примеру, давно бы выпороть надо, для его же, Матюшиной, пользы. Только Семен тому не доводчик... В этот момент кибитку еще раз так встряхивает, что оба седока стукаются головами о войлочный верх.