Когда открываю глаза, комнату заполняет серебристо-голубой свет, «Мстители» успешно спасли Землю от армии читаури, Тор забирает Локи и Тессеракт в Асгард, а голова Лавлеса покоится на моем занемевшем плече. Осторожно накрываю ладонью шершавую от щетины щеку, пытаясь высвободиться, но встречаю полусонный взгляд Габриэля. Возможно, я нахожусь под его гипнотизирующими, поддернутыми завораживающей дымкой, глазами, но пальцы скользят вдоль скулы и путаются в мягких волосах. Лунный свет действует опьяняюще, как сладкий дурман, раскрывая и показывая другую часть меня, которая без раздумий тянется к Габриэлю. Он аккуратно кладет ладонь на затылок и нежно целует. Так нежно, что я теряюсь. Не думала, что Габриэль может быть таким чутким. Хочется заглушить разум, не контролировать действия и отдаться безумной обжигающей волне. Отстраняюсь, переводя дыхание, и рассматриваю его лицо. Глаза выглядят до жути пугающими, словно там тонет порок и дикое желание. Не отдаю отчет своим поступкам, убираю существующие рамки дозволенности, перебираюсь к нему на колени и обвиваю шею руками, углубляя поцелуй. Нежность, которую он дарил, подавляет темное опасное чувство — голод. Я тону в атласном море из миллиона приятных эмоций, словно это наваждение. Тело пронзают необычные разряды, губы скользят по его шее, пробую языком вкусно пахнущую кожу, словно это лучшее лакомство в мире, а пальцы поглаживают напрягшееся мышцы на груди. Габриэль с силой оттягивает волосы и проводит языком по пульсирующей жилке, гулко и тяжело дыша, обжигает горячим дыханием кожу и переворачивается. Разум находится, будто под чарами черной магии — магии ночи и луны. Чувствую каждым оголенным нервом его потребность, жадность и власть. Как прикасается, целует, словно говорит «Ты только моя». Возможно ли такое, когда понимаешь без слов и отдаешься неизведанной силе? Пугающей и манящей, загадочной и притягивающей, которой не хочешь противостоять и бороться. Закусываю ладонь, чтобы не вскрикнуть, но Габриэль резко поднимает руки над головой, делая меня полностью бессильной и сраженной. Я бессвязно что-то шепчу, желая лишь одного, чтобы мешающая одежда исчезла, и его умелые руки творили чудеса на пылающей коже. Он слышит мои хаотичные мысли, выполняет все прихоти, скользя пальцами по бедрам, и хрипло говорит что-то по-ирландски. Кусаю нижнюю губу и выгибаюсь навстречу, тая от истомы и нетерпения. Жду, когда он усмирит и подчинит темное пламя, но магия растворяется в лунном холодном свете, когда стук наших сердец заглушает известная песня группы Static-X «The Only» и надрывный голос Вейна Статика. Габриэль замирает, нависая сверху, опирается на руки, вены под кожей вздуваются, а по шее скатываются капельки пота.

— Сука, — со злостью выдыхает он, и я с ним мысленно соглашаюсь, проклиная того человека, которому вздумалось звонить по ночам. Взгляд скользит по оголенной груди, прессу и упирается в оттопыренную ширинку — меня будто пронзает током. Я совсем с ума сошла. Пытаюсь выбраться из-под тяжести его тела, но Габриэль щурится и хищно улыбается.

— Мы еще не закончили, Лив, — многообещающе шепчет он, лаская дыханием кожу, резко подтягивает к себе за бедра, и я ощущаю его возбуждение и желание. Теперь в бархатном голосе ни капли нежности, как и в упоительных поцелуях, которые берут сознание в тиски. Я балансирую на грани боли, отчаянья и ненормальной потребности, чтобы он не останавливался, но кто-то напористо наяривает на вибрирующий телефон, который сложно игнорировать.

— Ответишь?

Меня не покидает навязчивая мысль, что это какая-то девушка. В районе солнечного сплетения невыносимо печет и душит от обиды, что Габриэль… «Он ничего тебе не обещал», — злорадно шепчет подсознание.

— Нет, забей, — безразлично говорит он, жадно впиваясь в мои непослушные губы, отвечающие на грешные поцелуи. С трудом отворачиваюсь, тяжело дыша, и кладу ладонь на грудь, чувствуя, как бьется его сердце. Что-то болезненно ноет внутри, когда удары проходят, словно сквозь меня. Лунная магия теряет свое великолепие и угасает, как и темное неконтролируемое пламя. Мышцы под ладонью напрягаются, воздух пропитывается разочарованием и гневом Габриэля, адресованным явно не мне, а настойчивому незнакомцу. Или незнакомке. Сглатываю неприятный ком, опускаю руку, скользя потухшим взглядом по стенам, на которых танцуют тени. Он молча отстраняется, понимая без слов, что момент утерян, и щелкает несколько раз зажигалкой, заполняя воздух отравляющим никотином. Несколько минут лежу, приходя в себя, но от пристального изучения каждой обнаженной части моего тела, резко встаю, подхватываю вещи и скрываюсь в душе — единственном месте, где можно уединиться. Натягиваю первую попавшуюся ночную рубашку, замечая в отражение на теле розовые следы. Внутри разгорается злость на Лавлеса и стыд за свою слабость и безвольность. Он ведет себя безрассудно и необдуманно, а я каждый раз попадаюсь в ловко расставленные сети. Габриэль… Габриэль умеет очаровывать, с ним забываешь обо всем. Даже о гордости и принципах. Выхожу и сталкиваюсь с ним лицом к лицу, замирая в нерешительности. Он стоит, сложив руки на груди, и упирается головой о стену. В потемневших глазах читается раздражение и негодование, а в моих — желание его вытулить из квартиры Элои и своей головы. Навсегда.

— Я в душ, где чистые полотенца? — остужает мою мнимую решимость Габриэль.

— В ванной, в шкафчике, — тупо отвечаю, не узнавая севший голос. Он кивает и проходит мимо, задевая легонько плечом.

— Ты со мной?

Демонстративно отворачиваюсь, закатывая глаза, но Габриэль лишь издевательски усмехается и захлопывает дверь. Сворачиваюсь под легким одеялом на кровати, слушая, как шумит вода, и думаю о злосчастном телефоне, точнее о том, кто звонит Габриэлю в такое позднее время и для чего. Все предположения сводятся к неизвестной девушке, с которой он кувыркается или, по крайней мере, кувыркался. Внутренний голосок подначивает взять телефон и взглянуть одним глазком, но шум воды за стенкой прекращается, и через несколько минут раздаются глухие шаги. Смыкаю глаза, делая вид, что сплю, но не могу унять волнующей дрожи и роя вопросов. Останется или уедет? Шаги становятся ближе, а мое сердце бьется, как ненормальное, радуясь, что он выбрал первый вариант. Я точно мазохистка. Матрас прогибается, и кожу обдает арктическим холодом, отчего я невольно вздрагиваю.

— Прости, — тихо говорит Габриэль, прохладные губы касаются плеча и оставляют невесомый поцелуй, вызывая неуправляемую бурю и дрожь.

Безнадежно пытаюсь уснуть, но от переизбытка эмоций, теплого дыхания и приятных поглаживаний, ничего не выходит. Представляю, как ужасно буду выглядеть, ведь спать осталось всего пару часов, и шумно вздыхаю. Шумно и чертовски громко. Габриэль перестает водить пальцами по животу и улыбается — я это чувствую. Вижу затылком его ленивую издевательскую насмешку, подавляя желание развернуться и сказать, чтобы он валил. Черт, нет, я не хочу, чтобы он уходил… Слабачка.

— Dea-oíche, mo aingeal (с ирл. Спокойной ночи, мой ангел), — шепчет Габриэль, убирая пряди, и целует в изгиб шеи. Только после этой фразы я, как по волшебству, засыпаю в его согревающих объятиях.

Ливия

Молочный вязкий туман обвивает сочно-зеленые верхушки сосен, покрывающих невысокие холмы. Таинственный, завораживающий и немного пугающий, похожий на призрачную вуаль, которая спадает с приходом рассвета. Но лучики не могут пробиться сквозь плотное кольцо, и обманчивое марево отступает неохотно. Я смотрю сонно и зачарованно через панорамные окна на единение человека и природы в такой прекрасный час, перевожу взгляд на напряженную широкую спину Габриэля, облокотившегося на перила веранды. Он неспешно выдыхает сизый дым, струящейся нитью в предрассветной мгле. Что-то трогательное и особенное есть в этой картине — принц и его стеклянный уединенный замок в глубинке Калифорнии, словно созданные друг для друга. Дом, окруженный красотой, но стоит гордо и одиноко, оторванный от мира, на краю обрыва, и парень, чья жизнь тоже находится на краю пропасти. Сделай только шаг — все закончится. С одной стороны лес, одетый в пышное зеленое убранство, наполненный чистым еловым запахом, с другой — бескрайние прозрачно-голубые ленты водной глади. Океан — это жизнь Габриэля, иногда неспокойный, бурлящий, выходящий за берега, сметающий на своем пути селения. Вода имеет сокрушительную силу, уничтожающую, разрушительную. Но так же вода — это жизнь. Габриэль плывет по поверхности, боясь захлебнуться. Я уже давно отдалась властной и непокорной стихии, утонув в ласковых водах. Я ощущаю, как он сопротивляется и даже стыдится, искренне не понимая, почему ему претит сама мысль открывать и впускать в свое сердце неземное чувство. Когда-то он прошептал, что навсегда под моей кожей и в голове — эта фраза стала роковой, преследуя годы. Он смешался с кровью и давно стал частью меня.