— Да, — сонно бубню в трубку, кладя телефон рядом с ухом, и слышу смешок, сразу же распахивая глаза. Провожу пальцем по экрану, где написано «Козел».

— Ты спала? — просачивается хрипотца Лавлеса и забирается под кожу.

— Угу, — коротко бросаю, мысленно отругивая себя за то, что надо бы проверять, кто звонит в столь раннее время.

— Почему не отвечаешь на звонки?

— А ты всегда звонишь безразличным тебе людям? — переворачиваюсь на бок, оглядывая фото стену, которую освещает утреннее не проснувшееся солнце.

— Нет, — следует непродолжительная пауза. — Тогда был неудачный момент и накаленная обстановка.

— Ну да, ты же человек настроения, — хмыкаю и слышу тяжелый вздох. Я снова думаю о том, в каком состоянии он звонит, и не понимаю, с кем говорю. По спине пробегает неприятный холодок от мыслей, что это из-за наркотика Габриэль раскаивается и такой добрый. Боюсь затрагивать тему и того, что он взорвется.

— Лив, — задерживаю дыхание и взволнованно верчусь, кусая губы. У него такой тон, что внутри становится неспокойно. В следующий раз никаких вибраций — только беззвучный режим. — Прости, что ты видела не лучшую мою сторону и слышала кучу хрени. Ну, короче… Я должен был раньше извиниться. Хреново вышло.

Это… Это неожиданно — слышать от Габриэля Лавлеса извинения, к тому же, искренние. Смотрю молча в одну точку на белом потолке, слегка ошарашенная таким признанием.

— Ливия?

Прикрываю глаза, не совсем веря, что это не очередной сон, где Лавлес устраивает изощренные пытки.

— Ладно, — облегченно выдыхаю и переворачиваюсь на бок. — У меня сегодня много работы…

— Нормально ты так от темы уходишь, — с насмешкой перебивает Габриэль, и уголки губ приподнимаются от его слов.

— Я серьезно.

— Я тоже серьезно.

Делаю над собой усилие и прощаюсь, тихо говоря:

— Пока.

Отключаюсь, теперь ставя бесшумный режим, но уже не могу уснуть. Прижимаю ладонь к груди, прекрасно понимая, что поддалась.

Я хотела освободиться, но застряла внутри ТЕБЯ. ТЫ контролируешь мое сердцебиение, эмоции, мысли, бегаешь по венам и проникаешь в голову. Твоя темнота смешивается с моим светом, и сколько бы не старалась стереть твои прикосновения — бесполезно. Я помню.

Ливия

— Я очень, очень расстроюсь, если ты не придешь, — в который раз повторяет вкрадчиво Джинет, давя на мою совесть. Кручусь в кресле, отодвигаясь от стола, заваленного фотографиями. — Как ты представляешь презентацию без участия главного фотографа?

Через пару дней Джи официально презентует в Нью-Йорке книгу и уже месяц уговаривает посетить презентацию. Я разглядываю черные вставки на кроссовках, думая, как бы мягко отказать и не обидеть подругу. Во-первых, осталась парочка незавершенных заказов, а трудовые будни расписаны по часам, где выделить день крайне проблематично. Частенько задумываюсь о помощнике. Все же реклама Элои и работа с «Потерянным поколением» принесла свои плоды. Я давала даже интервью для New York Times и Daily News. Во-вторых… Взгляд падает на стол, где в кипе снимков потерялся телефон. Как показала практика, после встреч с Габриэлем приходится собирать себя по крупицам, и восстановление проходит с осложнениями из-за некоторых упертых и упоротых личностей. Он изредка названивает, присылает сообщения, фото и видео. Я иногда с опаской смотрю на телефон, потому что голос Габриэля превращает душу в сплошное месиво из жалости и боли. Чем обернется очередная встреча, остается только предполагать, но я убеждена, что вновь буду сидеть на снотворном первое время.

— Главные там как раз участники группы, — делаю маленькое уточнение, медленно прокручиваясь в кресле и не отрывая взгляда от окна, за которым вечереет. Через тридцать минут еще одна съемка, но рабочий день закончится глубокой ночью. Возможно, я снова усну, сидя у компьютера.

— Само собой, но ты проделала огромную работу, и прессе будет интересно знать твое мнение. Не помешает лишний раз засветиться, чтобы привлечь новых клиентов, — хитрит Джинет, искусно манипулируя, и я чувствую, как постепенно сдаюсь.

— Я пересмотрю график и… — радостный писк Джи не дает закончить мысль.

— Сначала презентация, потом концерт ребят в Мэдисон-сквер-гарден на двадцать тысяч человек!

— Но… — мой голос заглушает счастливый вопль подруги, и я только с улыбкой выдыхаю. — Я же ничего не говорила о концерте…

— Нет-нет, даже не думай, — более спокойно произносит она. — Это последний концерт в рамках тура, ты не можешь пропустить такое зрелище.

— Наверное, ребята очень устали, — пытаюсь утихомирить ее пыл и увести на другую тему.

— Да, все же тур затянулся на месяц, и были незапланированные концерты в Германии, Франции, теперь Нью-Йорк. Зато все очень удачно складывается: концерт совпадает с презентацией книги.

— У группы же скоро истекает срок действия контракта? Син решил все вопросы с авторскими правами?

— Не знаю, как у него получилось уболтать Штейера, но да: все песни принадлежат «Потерянному поколению», как и название группы. Деньги все решают, — Джи многозначительно хмыкает. — Думаю, он отвалил этим жлобам кругленькую сумму, просто не признается.

— Главное, что нет судебного разбирательства, как это часто бывает, — подбадриваю ее и встаю, разминая шею.

— Конечно. Наверное, они не хотят лишних проблем, поэтому пошли на уступки.

— Ох, мне как раз Син звонит. Ты помнишь, что я прилетаю послезавтра? — быстро тараторит подруга.

— Да-да, — бубню, улыбаясь, и подхожу к стене, где развешаны фото. — Пока.

— Пока-пока, — прощается Джи.

Убираю телефон, прохаживаясь по небольшой студии, которую арендую на Манхеттене уже полгода, как и квартиру рядом. Все же постоянно кататься из Бруклина или вообще засыпать на диване в студии — не вариант. Я проверяю в гаджете завтрашний распорядок дня, планируя, как освободить место для презентации, концерта и где встретиться с Джи. «Почему бы не познакомить ее с Розой и сходить в «L'anima», заодно увижусь с Симоной и ребятами». Стараюсь не зацикливаться на мыслях о концерте и неизбежной встрече с Габриэлем, приветствуя вошедших клиентов, и погружаюсь в работу.

День презентации наступает так стремительно быстро, что я не успеваю опомниться. Полоска лунного света освещает часть стены, на которой уже не осталось места для фото. Верчусь в кровати без сна который час, в итоге с тяжелым вздохом иду на кухню и грею воду для чая. Никуда не убежать от суматошных мыслей, разрушивших мирную обстановку и ритм жизни. Мной овладевает волнение и необъяснимый страх, когда смотрю на полную луну, а в голове крутятся сотни вопросов о нем. Джи старалась не говорить о Габриэле, но он в этом и не нуждался, напоминая о себе сам. Неужели это никогда не прекратится? Моя любовь к нему, как хроническое неизлечимое заболевание: постоянно душит, не дает трезво мыслить и нарушает течение обыденной жизни. Я благодарна работе, действующей, как анестетик и притупляющей душевные терзания. Но это страшно и ненормально погибать в мучениях по человеку, который предпочел тебе легкий способ уйти от реальности. Что принесет новая встреча? В дребезги разбитое сердце? Я уже устала его собирать.

Если бы не звон будильника, я бы дальше обнимала подушку, но надо выбираться и приводить себя в порядок. Вроде только недавно встречала Джи в аэропорту, затем мы душевно болтали небольшой компанией в «L'anima», слушая итальянскую музыку и попивая вкусный коктейль по секретному рецепту Симоны, а сегодня вновь сталкиваться лицом к лицу с человеком, которого я хочу и не хочу одновременно видеть. Самое омерзительное, что «хочу» переваливает в процентном соотношении, но разум борется из последних сил, напоминая, сколько раз Лавлес унизил и сделал больно словами. Никогда не пойму женскую натуру: почему мы любим гладить нож, который нанес душевную рану? И все равно я желаю ему счастья. Не знаю, возможно, для кого-то это глупость, но я считаю — человечность, ведь не каждый может остаться человеком до конца. Не стать черствым и бездушным ко всему, когда судьба полна неприятных сюрпризов. Да, в моей жизни было немало потрясений, мне до сих пор снятся холодные стены, в которых заморозилось и остановилось навсегда сердце брата, но я люблю жизнь, какой бы нелегкой она не казалась, и сколько препятствий не вырастало на пути. В этом наша разница с Габриэлем, ведь он нашел спасение в разочаровании и тьме, забыл, как радоваться обычным мелочам, как жить. Он заблудился в тумане и потерялся в одиночестве, а наркотики делают его еще более безразличным. Замкнутый круг.