— Не за что, Ливия, — получаю в ответ искреннюю улыбку. — В глубине души Оз сожалеет, — Син над чем-то задумывается, но в итоге лишь добавляет: — Не парься.

— Да-а… Еще раз спасибо. Пока, — выхожу из машины и машу рукой.

В квартире меня встречает равнодушная тишина. Оставляю сумку, даже не разбирая, плюхаюсь на диван и закрываю глаза рукой. Лежу так бесконечно долго, в надежде, что чувство беспомощности утихнет. Нет так просто… Я не хладнокровная стерва. Жаль, что вместо куска льда у меня бьющееся живое сердце. Жаль, что я ненавижу его так сильно, как должна. Я безнадежная дура, потому что безнадежно влюблена в идеально бесчувственного человека.

Большая часть следующего дня занята работой. Завтра я сдаю весь отснятый материал, затем обсуждение в конференц-зале и прощай Лос-Анджелес — город селебрити. Под вечер приезжает Джи с бутылкой вина, намеренная устроить откровенный вечер и разговоры по душам, о чем говорит блеск в бирюзовых глазах. Пока мы нарезаем фрукты, она рассказывает о вчерашнем.

— После того, как ты уехала, мы перессорились с Оззи, — блондинка выкладывает дольки манго на тарелку, убирает нож и опирается поясницей о столешницу. — Шем и Райт чуть не затеяли ему хорошую взбучку, но Оз психанул и смылся. В итоге они тоже разъехались, а мы с Сином остались вдвоем.

— Устроили себе романтический вечер, — мельком смотрю на нее, выгибая бровь, и ставлю тарелки с вкусняшками на стеклянный столик.

— Много говорили и вспоминали былые времена, — Джи слегка улыбается, наливает немного ароматного вина в хрустальные бокалы и присаживается на диван, подгибая одну ногу под себя. — И как тебя угораздило влюбиться в Оззи?

Я начинаю рассказ с момента, как мы столкнулись в «Crosby». История нашего знакомства, о которой никто не знал, вырывается из груди, как стая безвольных птиц, получая долгожданную свободу. С каждым словом я вновь погружаюсь в прошлое, где узнала другого Габриэля. Не того, кого видят миллионы, а парня, готового в любую минуту помочь, выслушать и поделиться своей болью. Открытого, умеющего искренне улыбаться и смеяться. Несколько глотков вина притупляют чувство потери, когда рассказываю о Коди и вижу слезы в бирюзовых глазах. Кажется, я давно все выплакала… Наконец-то освобождаю душу, изливая то, что копилось годы. Я ни с кем не откровенничала на любовную тему, не рассказывала о том, что давно беспокоит — хранила историю о Габриэле глубоко в сердце. Даже Вивьен не знает деталей. Никто. Я утаиваю от Джи лишь поездку в Ирландию, потому что это не мой секрет. Под конец рассказа, девушка выглядит обескураженной и удивленно таращится на меня. Затем допивает содержимое бокала и пораженно выдыхает:

— Ничего себе… — она проводит пальцами по лбу и хмурится. — Точно, он же присылал твои фотки и видео! Рассказывал, что познакомился с девушкой, потащил гулять, а ее курточку обгадил голубь. Долго потухал тогда и говорил: «Посмотри на ее выражение, она похожа на серийного маньяка».

— Да, я тогда хотела его прибить, — фыркаю и улыбаюсь, вспоминая злосчастную птицу, и как оттирала голубиный помет с практически новой куртки.

— Он всегда был таким взбалмошным, пошлым, грубым и с черным юмором, — девушка кладет руку с бокалом на спинку дивана, и мягкая улыбка касается ее розовых губ. — Сперва, как познакомилась с ним, даже побаивалась.

— Почему? — искренне удивляюсь и посмеиваюсь. Не думала, что о Габриэле буду с кем-то говорить так непринужденно.

— Честно, не думала, что мы поладим. Мне не нравилось его легкомысленное поведение и характер, он постоянно подкалывал и обзывал меня «невинной овечкой», — Браун морщится, а я заливаюсь смехом. — Он любил экспериментировать с волосами, даже как-то ходил с ярко-салатовым ёжиком. Вечно веселый и окруженный девушками, — она бросает на меня робкий взгляд и пригубляет вино. — Часто ведь вокалист в центре внимания, но в группе заводилой всегда был Оззи… Не помню, чтобы он состоял в каких-то продолжительных отношениях, — блондинка касается указательным пальцем подбородка и качает головой. — Да, какие-то кратковременные интрижки. СМИ писали, что у него роман с вокалисткой группы «SPLIT» Слэйн Хейс, но Оззи потом опроверг слухи, когда я спросила. Поэтому твой рассказ и вчерашняя ситуация меня просто шокировали.

— Поверь, меня тоже, — вспоминать позорный момент уже не так противно, но неприятный осадок вряд ли быстро испарится.

— Что собираешься делать?

— Да ничего, — жму плечами и кидаю в рот кусочек нектарина. — В Нью-Йорке буду загружена новой работой на ближайшие месяцы.

— А… Оззи? — Джи наклоняет голову и несколько выгоревших светлых прядей выбиваются, падая на плечо.

— А что Оззи? — отвожу неторопливо взгляд на темное окно, где господствует ночь и светит желтый серп месяца. — Все более чем понятно. Не все могут отвечать взаимностью, а навязывать свою любовь, заботу, внимание, если человеку это в тягость… — пожимаю плечом и тихо вздыхаю, плохо скрывая горечь. — Он знает о моих чувствах, я знаю, что он не готов прощаться с образом жизни, который ведет — все предельно ясно.

— И все же это грустно, — Джи издает печальный вздох и кладет голову на руку. — Может, поговорите? Ты улетаешь через два дня.

— Да не о чем говорить.

— Не будешь поддерживать связь, если он напишет или позвонит?

Я задумываюсь, поднимая глаза в потолок. «Лучше отрезать один раз, чтобы убить с корнем».

— Нет, да и с чего бы ему звонить?

Джи зевает и прикрывает глаза, отставляя пустой бокал.

— Ну, не зна-а-а-ю… вдруг он поймет, что ошибался, что скучает, будет в тебе нуждаться.

Тихо смеюсь, насмешливо разглядывая блондинку. Она не знает своего друга. Габриэль точно не ударится в монахи и никогда не признается, что в ком-то нуждается. Ему проще причинить боль. «Постепенно привыкаешь к одиночеству и понимаешь, что никто уже не нужен в этой гребаной пустой жизни», — эхом отзываются слова из памяти.

— Я вылила на него пиво, вряд ли он захочет иметь со мной дело, — многозначительно смотрю на Джи, и мы обе громко смеемся.

— Никогда не видела Оззи с таким выражением восторга и желанием убить, — она машет рукой, хихикая.

Мы надеваем пижамы — одну приходиться пожертвовать Браун — выключаем свет и долго болтаем о группе и ребятах. Я теряю счет времени и не замечаю, как зеваю, слушая очередную историю из прошлого «Потерянного поколения». Сказки на ночь отлично убаюкивают, и я засыпаю, снова попадая в странный мир, где воют холодные ветра.

Основная работа по контракту выполнена, я получаю отличный гонорар — моя первая зарплата как фотографа. Сегодня ночной рейс в Нью-Йорк, но вместо успокоения нападает хандра. Минорное настроение преследует до отлета и причина мне не нравится. Я ждала, что он позвонит, напишет… приедет. Черт, я, действительно, верила, что он пусть и не извиниться, но хоть попрощается. Джи сочувствующе сообщила, что Оззи на каких-то съемках, видя мое взвинченное неспокойное состояние. Поэтому в аэропорт меня провели Джинет и Син, не выходя из машины. Я их долго благодарила, затем обнимала, и только на борту самолета уже поняла, что улетаю из Лос-Анджелеса. Яркие огни становились все меньше, прячась за тучами во всепоглощающей темноте. Отвернулась от иллюминатора в смешанных чувствах с мыслью, что это еще не последняя встреча. Точку ставить рано, но у меня есть время прийти в себя, усилить иммунитет, чтобы вновь столкнуться с тем, кто въелся в мозг и под кожу.