Второй сет отыгрываю на автомате, словно робот, перебирая вялыми пальцами и не ощущая былого адреналина. Вопли фанаток бесят, ослепительные софиты безжалостно режут сетчатку, а пульс подскакивает вместе с оглушительными басами. Мы выходим на бис, повторяя самые известные композиции, но во мне не горит желание дарить музыку, расслабляться на сцене, как раньше — я хочу поскорее смыться. Впереди города и шесть месяцев турне, тысячи фанатов и встреч. Вот бы уснуть, открыть глаза — и уже нет контракта, Купера и Штейера с условиями, нет бесящих друзей, рассказывающих о торчках и вреде наркоты. Я просто хочу получать как раньше кайф от выступлений, от игры на гитаре, а не ненавидеть гребаную жизнь с каждым вздохом и прожитым мгновением.

Не разделяю всеобщее ликование, следуя на автопилоте к гримерке, но окружающие с их веселыми рожами до тошноты раздражают. Я не выдерживаю и со всей дури ударяю Телекастером о стену, чувствуя внутри дежавю. Десятки глаз шокировано оглядываются и перешептываются, но я выкидываю сломанный инструмент и быстро скрываюсь в помещении. Это всего лишь вещь, которую можно заменить. Всего лишь бездушный кусок дерева со струнами, коих миллионы. Не успеваю закрыть дверь на замок, как на пороге маячит Ливия.

— Уйди, — коротко бросаю и отворачиваюсь, ища глазами виски, но Осборн видимо оглохла, потому что до сих пор торчит за спиной.

— Ты разбил гитару.

— И?

— Зачем?

Тяжело выдыхаю и смотрю на ее хмурое лицо, в карие глаза, где… Уже не вижу себя — это пугает и отталкивает. Я падаю с утеса: двести метров, чтобы сжечь оставшиеся страницы из мемуаров, откуда вырвано и развеяно по ветру много белых листов. Ливия не протягивает руку, не делает шаг и не произносит «Я не боюсь». Она уходит, и свет покидает долину безмолвия, долину одиночества и постоянных ветров. Только сапфировый свет проливает безразличие, и тени скользят вокруг. Моргаю и сглатываю, отгоняя странное наваждение.

— Почему ты никогда не понимаешь с первого раза? — цежу сквозь зубы, прищуриваясь, но не вижу на ее лице страха. Ливия закрывает дверь и опирается спиной, не отводя настороженного взгляда.

— Не делай этого, пожалуйста, — просит девушка с немой мольбой в карих глазах.

— Не делать что?

Ливия смотрит в сторону, перебирая волнительно пальцами. Пока за стенами кипит и шумит жизнь, в гримерке только накаленная атмосфера и бесстрастная тишина.

— Ты понимаешь, о чем я. Это же саморазрушение. Ты себя убиваешь, Габриэль, — тихо проговаривает Ливия, переводя осторожный взгляд на мое отрешенное лицо.

Они сговорились? Теперь у меня есть личный психотерапевт с бесплатными услугами, даже несколько. И каждый считает своим долгом влезть под шкуру, чтобы порыться во внутренностях и найти болячку.

— Хватит меня лечить. Уйди и не лезь в мою жизнь, — падаю в кресло, захватывая бутылку воды, и прикрываю устало глаза, но мою шею нежно обвивают прохладные руки. Желание оттолкнуть смешивается с дикой потребностью прижать к себе. Почему она сводит с ума и неправильно действует?

— Я не могу, — касается теплым дыханием кожи и сильнее сцепляет руки вокруг шеи.

— Это вся твоя гордость?

— Ты мне небезразличен, поэтому не могу…

— А ты мне безразлична, — бесчувственно обрываю, глядя ей в глаза. Внутри что-то екает. Да, возможно, я лгу… Все превратилось в кашу, и я в водовороте разных эмоций, но сейчас единственное, чего точно хочу — остаться наедине. Остаться наедине, чтобы притупить ураган и злость.

— Я не знаю, какого человека ты увидишь завтра, поэтому уходи, Ливия, — тихо добавляю, слегка касаясь дыханием ее волос.

Она отстраняется, задерживая на моем лице потерянный взгляд, и молча закрывает дверь. Без слов. Меня вновь обступают сплошные стены, стены, стены и пробирающий холод. Остались только одиночество и я.

Ливия

Скучать по человеку, которому ты абсолютно безразличен — это край. Но я скучаю по ТЕБЕ, потому что ТЫ до сих пор не уходишь из головы и сердца. Я скучаю по ТЕБЕ тихими весенними вечерами, включая Билли Айлиш, и пропадаю в ее приятном, нежном голосе, строках, где есть МЫ. Растворяюсь в песнях, мыслях. ТЫ еще не говоришь обидных фраз, и твой взгляд не отталкивающий, согревающий.

Я скучаю по ТЕБЕ, когда за стеклами течет ночная жизнь, но в моей комнате, наполненной воспоминаниями про Ирландию, время замедляет ход. Я кружусь по циферблату под слова «Полил ли нашу могилу дождь? Зацвели бы на ней розы? Расцвели бы розы вновь?». Знаю, что нет, потому что ТЫ всегда будешь проходить мимо и не слышать зова моего сердца. Жаль, что я не закопаю свою любовь на шесть футов под землю, потому что слышу ТВОЮ боль и метания, только ничем не могу помочь. ТЫ отталкиваешь и уходишь все дальше. Сто шагов вперед на недосягаемую дистанцию, где я бессильна.

ТЫ не держишь и не отпускаешь, напоминаешь о себе в звонках и смс. Как я могу ТЕБЯ забыть, если ТЫ постоянно врываешься в мою жизнь, сколько не запечатывай и не закрывай дверь, ТЫ ее распахиваешь. ТЫ чертов эгоист, Габриэль.

Я превращаюсь в чокнутого трудоголика, ухожу полностью в работу, но ТЫ являешься во снах и даже там не даешь спокойствия. Если я ТЕБЕ настолько безразлична, может, пора бы исчезнуть из моей жизни и терроризировать кого-то другого? Почему ТЫ не оставишь меня в покое? Или, когда произносил фразу «Ты мне безразлична», глядя прямо в глаза, врал? ТЫ спрашиваешь, как мои дела. Разве у людей, которые безразличны, интересуются делами? Любить такого, как ты — это наказание.

Но еще страшнее знать, что человек зависим, только отрицает очевидное. Мне страшно, что наркотик забирает ТЕБЯ, меняет, а ТЫ позволяешь превращать себя в безвольное слабое существо. Почему? Почему ты не хочешь бороться за свою жизнь?

Неужели одиночество и наркотик дороже, чем присутствие человека, которому ТЫ неравнодушен? ТЫ отворачиваешься и падаешь в яму, из которой нет выхода. ТЫ боишься света, потому что тьма привычнее, а я без понятия, как помочь. Я растеряна, потому что ТЫ отказываешься от протянутой руки. Но я не могу оставить ТЕБЯ в беде, жаль, что ТЫ не осознаешь, какие будут ужасные последствия. Кажется, бессердечные небеса снова не слышат молитв…

Что может быть лучше Парижа весной? Когда воздух пропитан романтикой, и всеми фибрами души отдаешься сказочной атмосфере. В парижских переулках и улочках, скверах и парках, буйно цветущих и зеленеющих в лучах весеннего солнышка, самое время признаваться в любви и нырять с головой в чувства. На моих губах легкая улыбка, когда я смотрю на влюбленные парочки, держащиеся за руки, и вижу в их глазах взаимную симпатию друг к другу. Набухшие розовые бутоны вишен и магнолий, усыпанные лепестками аллеи, сшибают с ног от восхищения. Париж прекрасен и не позволяет ни минуты хандрить.

Мне посчастливилось попасть в самое удачное время — в ночь музеев, бесплатных для посещения, и цветения сакуры (вишен). Работа в удовольствие, когда можно приятное совмещать с полезным, погулять в Люксенбургском саду и парке Монсо — прекрасная возможность пополнить камеру новыми фото.

После просмотра экспозиций в Музее Современного Искусства и Токийском дворце, мы с Вивьен устраиваемся на веранде в ресторане Monsieur Bleu, откуда открывается чудесный вид на сверкающую в огоньках Эйфелеву башню. Наслаждаемся потрясающим севиче (блюдо из мелко нарезанной рыбы или морепродуктов, маринованных в соке лайма с разными специями), белым вином и воздушным парфе.