— Я позвоню, — быстро бормочет она, собираясь выйти, но я притягиваю ее за затылок и сжимаю в объятиях, исступленно целуя, почти задыхаясь от нехватки кислорода.

— Пока, — мой жаркий шепот остается на ее припухших губах.

— Пока, — она дарит нежную улыбку, гладит скулу и уходит.

Закрываю дверь и нервно сглатываю. Я проснулся рано, почти не смыкал глаз ночью. Курил и смотрел на спящую Ливию, запоминая каждую мелочь. Я чувствую себя опустошенным, будто она забрала моих демонов с собой. Это освобождение от прошлого, только внутри звенит страх. Страх, когда я смотрю на свое отражение и не понимаю, кто я.

Всю жизнь я видел в зеркале незнакомца. Общался, смеялся, развлекался на всю катушку; испробовал множество видов алкоголя, наркотиков; объездил полмира, выступал на огромных стадионах, получая овации, похвалу и восторженные крики поклонников; имел бабки, славу и девушек. Такую жизнь я желал прожить? Нет, я только превосходно исполнял отведенную мне роль. В душе я всегда знал, что просто фальшивый актер в абсолютно чужой для меня истории. Она обновляется каждый день, появляются новые страницы, но ничего не меняется, ведь это не моя история.

Теперь я полностью свободен, в моих руках книга с чистыми листами. Я могу записывать собственную историю. Видеть себя в зеркале. Я могу взять чернила, заполнить страницы и жить, как велит сердце, но я так устал… Устал быть тем, кем не являюсь вовсе.

Я отпустил демонов, разбил сотни масок и остался пустым. Во мне нет ни тьмы, ни света — ничего. Блуждающий мертвец на страницах чужой истории, бестелесный и бездушный. Скомканный, никому не нужный листок.

Все началось в этом доме, хранящего тайны прошлого годами, и закончится здесь. В комнате, где я слушал ирландские сказки, мамин голос и презрительные крики отца. В стенах, впитавших слезы, страх и боль. В стенах, где родился незнакомец, который навсегда их оставит.

Провожу ладонью по холодному полу, глядя на вихрь снежинок за окном. Пушистая метель танцует под грустные звуки фортепиано и скрипки. Они заполняют пустое пространство, проникают внутрь и разливаются теплым бальзамом вокруг.

— Я ухватился за шанс построить мой мир, получив билет в один конец — в другую жизнь на перепачканном бензином паруснике. Я мечтаю о жизни по ту сторону того, где Солнце встает на горизонте, и по ту сторону, где появляется прекрасная радуга. Такая красивая радуга… — разлетается красивый голос, и я закрываю глаза, спокойно улыбаясь и слушая трогательную мелодию.(слова из песни Woodkid — Land Of All)

— В котором я приду, чтобы сломать стену вокруг тебя, чтобы показать и тебе весь этот мир. В котором я влюблюсь в тебя… Я влюблюсь в тебя… В котором я буду скучать по друзьям, которых мне пришлось оставить. В котором мой папа скажет: «Я горжусь тобой, сынок». И это заставляет меня хотеть того, чтобы назвать мир по ту сторону солнца моим домом.

Да, я же говорил, все будет хорошо… Ты увидишь со мной настоящий мир, радугу и солнце. Пора домой. Я узнаю, что такое дом. Дом, где я, ты и наша бесконечность…

Мелодия становится более напряженной и трагичной, открываю глаза, когда растворяются последние слова:

— В котором я приду, чтобы сломать стену вокруг тебя, чтобы показать и тебе весь этот мир. В котором я влюблюсь в тебя… Я влюблюсь в тебя…

Снег медленно падал на пол, ты оставила следы на белом покрывале и села рядом. Такая красивая, улыбающаяся, сотканная из призрачного тумана. Всегда рядом…

— Так переживаешь обо мне, что даже снишься? — я устраиваюсь поудобнее и смотрю на нее. — Помнишь радугу на утесах Мохер? В Ирландии такая непредсказуемая погода. Мы приехали, и моросил дождь, затем выглянуло внезапно солнце и радуга. Ты сделала тот дурацкий снимок и сохранила меня таким, — хочу коснуться ее лица, но рука проходит сквозь туман. — Мне на самом деле жаль, что ты полюбила меня, а я не смог сделать тебя счастливой и дать больше. Причинял только страдания своими грубыми словами и поступками. У меня не получилось, потому что я не умел и не знал как. Наверное, некоторые люди, посланные на Землю, чужды ей и не являются полноправными жителями. Они лишь временные гости, — она постепенно исчезает, растворяется вместе со снегом на полу. — Но боли больше нет, ты ее забрала, и я свободен, — остатки тумана исчезают вместе с моим шепотом. — Спасибо и прощай, моя иллюзия.

Передо мной множество софитов, заполненный стадион и голоса поклонников. Сцена, музыка, атмосфера — я никогда от этого не откажусь.

Но всему приходит когда-то конец. Некоторые вещи изживают себя, моля о завершении.

Я никогда не забуду, как ты сказал мне: «Чувак, ты создан для музыки. Ты же продолжишь писать крутые песни и петь? Не останавливайся, что бы ни произошло».

Когда ты это говорил, уже знал, чем все закончится? Ты, как цветок, застывший, между двух пропастей в тех строчках, написанных тобой же. Я не замечал таких тонких метафор, я не понимал, что ты смеялся, а внутри тебя не прекращался ливень.

Я тебя так и не узнал, в то время, как ты знал обо мне все. О погибших родителях, про все страхи или печали. Про мои мечты и стремления. Ты был хорошим другом, потому что всегда разряжал обстановку своим позитивом. Ты был для меня синонимом слову «энергетик».

Но жизнь, где никто не знал тебя настоящего, ужасна. Ты устал от одиночества и тяжести прошлого, которое тебя постепенно сжирало изнутри, а наркотики только усугубляли эффект. Теперь ты свободен? Я стою здесь и пою для тебя, Оз, но ты, черт возьми, не пришел на концерт.

Наш последний альбом держался на первых строчках несколько недель в чартах разных стран. Твоя песня стала заглавным синглом «Цветок между двух пропастей». Ты написал и спел ее сам.«Фальшивый актер в ворохе сотни масок, кто ты есть на самом деле? Не пора бы закончить этот спектакль? Это мой выбор, я так решил, не потому что сильный. Наоборот, я устал дышать сквозь осколки прошлого». Значение этих слов я понял, когда тебя не стало. А я так и не стал твоим настоящим другом.

Держу стойку с микрофоном, ослепленный ярким светом.

— Эту песню написал Габриэль Лавлес, — выдыхаю, тяжело дыша. — Но сегодня его с нами нет, поэтому… За него отдуваюсь я, — зал затихает и в руках поклонников загораются телефоны. — Он… Оз был хорошим парнем, веселым, добрым и отзывчивым. Другом и музыкантом, — перевожу дыхание и горько улыбаюсь, глядя неопределённо верх. — Эй, ты же видишь и слышишь нас, Оз? Это все для тебя. Ты снова…. чтоб тебя… не пришел на репетицию, — глотаю комок, сдерживая слезы, и тихо говорю: — Покойся с миром, друг.

Я пою твою песню на сцене, окруженный тысячью софитов. Я проживаю каждую строчку, написанную тобой, представляя, как ты вырываешь листки и откидываешь в сторону. Ты всегда злился, если что-то не получалось или не устраивало. Но ты оставил свой след в истории, тебя никто не забудет.

Проглатываю некоторые буквы от переизбытка эмоций, чувствуя, как по щекам все же катятся слезы. Грустно улыбаюсь, выдыхая последние строчки твоей песни, и слышу гул из аплодисментов. Это моя страсть и мой наркотик. Моя музыка. Наша музыка.

— Это последний концерт. С вами было «Потерянное поколение».

Спи, любимый мой,

Пока крылья не оторвутся от твоей спины.

Поверь, оно исцелится вновь.

Каждый раз, когда ты закрываешь глаза,

Возвращайся ко мне, любимый мой.

Прежде, чем ты снова вдохнешь

В угасающем свете костра,

Я обменяю свою жизнь, всё

Для тебя без каких либо сожалений.

Я просто хочу обнять тебя

И защитить тебя своей собственной силой.

Я клянусь небесами здесь и сейчас,