— Знаете, безумные поступки совершаются спонтанно, — он поднимает голову, глядя, кажется, на VIP-ложу. — Я говорил тебе, что буду всегда выбирать музыку, но моя музыка — это ты, Джи. В каждой песне, фразе, слове — ты. Я могу долго говорить о том, как люблю тебя, но тебе не кажется, что миссис Эванс звучит куда круче? И «доброе утро, любимая жена». Пора бы сменить уже фамилию.

Я шокировано ахаю, и мой радостный писк поглощают такие же счастливые крики поклонников, сходящих с ума в фан-зоне. У Джи катятся слезы, которые она быстро вытирает руками, когда мы с Эмили налетаем и зажимаем ее в крепких объятиях, поздравляя и вместе плача. В эйфории не замечаю, как на сцене происходит нечто странное с одним из участников, и только оглушительная тишина, повисшая на секунды, заставляет перевести взгляд.

А затем крики радости превращаются в волну ужаса, когда Габриэль падает без сознания и мое сердце вместе с ним.

Я бегу, преследуемая фразами «Спасите его!», «Помогите ему!», «Он не дышит!», «Он умер», — они кружатся в моей голове, и я задыхаюсь от страха, что это правда. Не может быть. Просто… Нет. Разбуди меня и скажи, что это сон.

Я ничего не вижу, и шум становится фоном — все повторяется, и время вокруг разлетается, обжигая острыми осколками.

Твержу себе, что это обморок, он заболел и отключился. Ложь, но я в нее верю и бегу, расталкивая людей. За кулисами все носятся с такими же перепуганными белыми лицами, и меня ослепляют вспышки. Растерянно оборачиваюсь, натыкаясь на десятки микрофонов. Моргаю, оступаясь, но меня кто-то вовремя подхватывает под руку. Ничего не чувствую и не слышу. Лица, голоса — неважно. Мне все равно, если я пойду на съедение бездушным мразям, в поисках громкого заголовка.

Холодная вода и удары по щекам включают мутное сознание, очертания становятся четче, и перед взором мелькают синие глаза Сина. Он облегченно выдыхает и произносит два слова, которые запускают сердце:

— Он жив, Лив.

«Он жив», — повторяю про себя и дышу. Я снова дышу. Он жив, и мне плевать, что происходит за стенами.

— Нам надо срочно в больницу, но тут полный трэш…

— Я… я… поеду, разберись с прессой и фанатами, — говорю, слегка запинаясь.

Брюнет неожиданно заключает меня в объятия и опустошенно выдыхает:

— Это я виноват.

— Нет. Нет, соберись, Син. Сейчас не время винить себя, — качаю головой, отстраняясь. — Надо идти.

Все повторяется. Стерильно чистые коридоры, медсестры в белых халатах и запах отчаянья — здесь все им пропитано. Смотрю в одну точку, пью кофе и снова впадаю в наркоз. Говорю себе быть сильной, думать о хорошем, но… я так уже делала почти четыре года назад. Поэтому ничего не прошу. В комнате ожидания, кроме меня Джи с красными заплаканными глазами, такая же Эмили, серьезные Син, Райт и Шем — люди, которым Габриэль небезразличен. Обвожу каждого пустым взглядом и смотрю на надпись «Реанимация». Время издевается и насмехается, играя против нас. Проходит вечность, когда на пороге показывается врач. Из обрывков фраз понимаю, что это сердечный приступ из-за переутомления и употребления наркотиков, которые обнаружили в крови.

— К нему можно? — спрашивает сквозь слезы, Джинет.

— Только родственники.

Тихо хмыкаю и смотрю отрешенно в потолок. Родственники. Они даже не в курсе, что их сын в больнице с приступом. Возможно, прочитают заголовки в утренних газетах и приедут. Не факт.

— Мы его близкие друзья, — заявляет Син, глядя мрачно на мужчину.

— Не больше пяти минут.

Захожу после ребят и закрываю медленно дверь, не решаясь поднять глаз. Швы расходятся и кровоточат. Из меня вытекает прошлое четырехлетней давности, и воспоминания безжалостно распахивают двери.

Все повторяется. Я не спеша подхожу к кровати и касаюсь ладони, только она намного больше и шершавая. Взгляд скользит по аппаратам, проводам, кислородной маске и созвездию. Я не хочу купаться в ванне с ледяной водой, наполненной снимками, где жизнь умерла.

Смотрю на его бледное лицо, закрытые глаза и задаю лишь один вопрос: «Почему ты не хочешь жить?». Дрожу всем телом и тихо всхлипываю, сдаваясь. Не могу видеть его таким. Прислоняюсь лбом к теплой руке Габриэля и кусаю соленые губы.

Что делать? Что я могу сделать? Как могу помочь? Я такая жалкая и беспомощная, не в силах даже уберечь дорогих мне людей. Я их теряю…

Медсестра настойчиво шепчет «Время», но я не хочу, чтобы он был один в этом бездушном месте, поэтому незамедлительно нахожу врача, как только покидаю палату.

— Я могу остаться с ним? — с надеждой проговариваю.

Мужчина удивленно оглядывает меня и скептично спрашивает:

— Вы ему кто?

Никто.

— Друг, — тихо отвечаю, но врач отрицательно качает головой.

— Приходите завтра.

— Пожалуйста, — умоляюще бормочу дрожащим голосом, глядя ему в глаза.

— Девушка, ему нужен покой…

— Здесь нет его родственников, только ребята из группы и друзья. Пожалуйста, разрешите остаться хотя бы мне…

— Вообще-то Ливия его невеста, но это конфиденциальная информация, — неожиданно говорит Шем. Показываю ему глазами молчать, но ударник продолжает городить бред. — Понимаете, они должны все скрывать.

— Так вы подруга или невеста? — строго спрашивает врач, но вместо меня отвечает Шем:

— Разве невеста не может быть подругой или наоборот?

— Молодой человек… — раздраженно произносит он, потирая переносицу, делает паузу и кивает мне: — Хорошо.

— Спасибо, — с благодарностью выдыхаю и возвращаюсь в палату.

«Если бы я могла отдать весь свет, тепло — я бы сделала это, не жалея. Для тебя, Коди, лишь бы в сердце не зияла черная дыра от потерь и страданий. Я не хочу умирать вместе с тобой, поэтому живи и будь счастливым. Не растрачивай жизнь понапрасну, выбери верный путь. Я буду мысленно рядом, не уйду, даже зная, что ты предпочитаешь одиночество и не умеешь любить. Пусть только твое сердце бьется». Держу ладонь Габриэля, повторяя одно слово «Живи», и забываюсь в мире снов, где красивые иллюзии настолько реальны, что нет желания возвращаться и чувствовать ад.

Ливия

Я выпала почти на сутки из реальности. Все мое внимание сконцентрировалось на одном — Габриэле. Родные, друзья, работа остались за дверью. Я боялась хоть на миг выпустить его руку и отключиться, пила двойной эспрессо и вела мысленные разговоры, пытаясь отыскать родную душу. Хваталась отчаянно за сотканную из тумана нить и брела в потемках. Я надрывно звала Габриэля, но ответом служила тишина. Железное небо безразлично молчало, и мои мольбы глухо ударялись о металл.

Я сижу без отдыха и сна, переживая за человека, который превратил меня в моральную калеку, болеющую нездоровой психической зависимостью. «Хотела бы я утопить тебя в себе и пустить по телу яд, выкидывая наружу каждое упоминание, касание, поцелуй. Убить вымышленную любовь и разорвать холст, который разрисовала моя фантазия. Знаешь, что она нарисовала? Нас. Ты обманул меня. Ты забрался в сердце, безжалостно уничтожая кусочек за кусочком, пока я наивно верила в слово «любовь». Как глупо. Пусть оно развеется по ветру, как конфетти, как пепел моих надежд. Мечты… У неба на нас другие планы. Ты всегда будешь недосягаемой Вселенной, как загадочная Пандора. Сотни лет, чтобы разлюбить тебя. Но этого не случится, даже, когда все звезды погаснут, осыпаясь проливным дождем. Да, я никогда не выберусь из чертовой ловушки, построенной тобой, Габриэль».