Почему я вообще думаю об отношениях? Это лишняя головная боль и забота, которых хватает. Отношения — последнее, что сейчас надо. Я должна думать о насущных проблемах, а не строить радужные воздушные замки. Я позволила себе всего лишь раз расслабиться, дать слабину, и чем это в итоге обернулось? Я оказалась в лапах опытного ловеласа. Спасибо, но больше не надо.

«Не хочу, чтобы появилась еще одна проблема, их предостаточно. Я не должна думать о его аморальных поступках. Не должна думать о нем, как о парне. Пусть он и предложил свою помощь, но мы друг другу никто: клиент и работник. На этом точка. Нельзя нарушать черту».

Ливия

Раздражающее хихиканье из комнаты выводит из себя, и я на эмоциях хватаю пульт от плазмы, включая сразу рок-канал. Замечательно, как вовремя. Даже громкая музыка сейчас несказанно ласкает барабанные перепонки, чем противный смех его «пятиминуток». Когда же они соберут манатки и свалят? Неужели еще не натра… игрались?

В дверном проеме сию же секунду появляется взъерошенный Оззи… голый! Он совсем рехнулся?! Чем вообще думает этот идиот?! Явно не верхней головой. Заставляю себя не пялится на голого парня, но куда там… Глаза скользят по его торсу с татуировками и… Вспыхиваю, видя его хозяйство, и отворачиваюсь. О-БО-ЖЕ. Щеки напоминают спелый томат и пылают как никогда. Я готова просто сгореть от стыда, хотя стыдно должно быть кое-кому другому. Но он ведь не знает, что это такое.

— Ливия, что ты здесь делаешь?

Он ослеп? Убираю следы его бурной ночки в обществе двух красоток! Словарный запас куда-то испаряется, и я с трудом проговариваю сквозь зубы:

— А что не видно? Твои гостьи любезно дали свое согласие на уборку.

— Я не знал, что ты в номере, — произносит Оззи, и я сержусь еще больше. Конечно, не знал, ты ведь был занят! Оглох и ослеп, играясь со своими куклами!

— Пожалуйста, можешь что-нибудь надеть? — еле выговариваю, и чувствую, как горят не только щеки, но и все тело.

— Малыш, нам скучно, — доносится голос одной из «ночных бабочек», и мне хочется провалиться сквозь землю. Лучше бы я зашла позже, не видела и не слышала этого. Как же унизительно. Не идет ни в какое сравнение с плавающими презервативами в унитазе или клочками волос в душевой.

Импульсы грохочущего сердца слышны даже в ушах и, кажется, будто вибрирует все тело от переполняющих эмоций. Я смыкаю перед собой трясущиеся руки и устремляю взгляд в пол.

— Ливия, я рад, что ты стала нашей поклонницей, но убавь громкость, — раздается за спиной его спокойный голос и затем шаги.

Только сейчас доходит, что из колонок звучит до боли знакомая песня «Потерянного поколения». Убавить громкость — задачка не из простых на данный момент из-за пальцев, которые дергаются, как при параличе конечностей. Нажимаю на кнопку, и экран тухнет, зато теперь я отчетливо слышу разговор.

— Что произошло, котенок? Почему вдруг передумал?

— Это из-за нее?

— Мы могли бы еще развлечься, малыш.

— Закройте рты и выметайтесь нахер, понятно?

— А вчера был таким милашкой.

— Я вам заплатил и больше не нуждаюсь в услугах. Теперь катитесь, пока я добр.

Ого. Не думала, что он может так холодно и безразлично обращаться с девушками, словно они ненужные вещи. Попользовался и выбросил. Даже со мной он ведет себя, как ангелочек. Становится жаль их… «Жаль? Лив, ты ненормальная. Прям мать Тереза. Они — продажные девушки, которые вчера хорошенько развлеклись с долбанным Казановой».

В гостиной появляются «ночные бабочки» во всем своем великолепии, светя сногсшибательными фигурами и формами. Стараюсь не обращать на них внимания и отхожу в сторону, желая превратиться в невидимку. Зацепляюсь за что-то и чуть не оказываюсь на полу. Одна из брюнеток пронизывает ледяными голубыми глаза и бесцеремонно бросает:

— Подай платье.

Пару секунд моргаю и затем понимаю, что я зацепилась за красный клочок ткани. Поднимаю и передаю девушке, которая быстро выхватывает подобие платья и натягивает на свое идеальное тело.

Это самый отвратительный момент, который когда-либо случался со мной: застать парня с двумя девушками, с которыми он провел веселую ночку. Даже пристающий козел-начальник проигрывает по всем фронтам с сегодняшним «добрым утром».

«Ты же «везунчик» по жизни, Лив. Должна бы не удивляться и привыкнуть к таким казусам».

— Может, встретимся еще? — произносит одна из «пятиминуток», и я кошусь на Оззи. Он только молча показывает подбородком на дверь, и они беспрекословно выполняют приказ, покидая номер и оставляя только за собой шлейф приторно-тягучих духов. Не проходит и минуты, как дверь со стуком открывается, ударяясь о стенку, и влетает разъяренный мужчина, кидая в Оззи кипой газет. Ойкаю и прикрываю рот ладошкой, становясь свидетельницей еще одной ситуации не для моих глаз. Наверное, стоит ретироваться с места активных действий, пока не поздно.

— Ты совсем охренел?! — орет мужчина, тяжело дыша, и только сейчас замечает меня.

— Д-доброе утро, — тихо произношу, хлопая ресницами и пребывая все еще в ступоре от происходящего.

— Что ты устроил?! — продолжает яростно шатен, не обращая на меня внимания, но Оззи никак не реагирует на его выпады. Наверное, у них частенько такие перепалки. Я уже ничему не удивляюсь. — Твоя пьяная рожа на каждой полосе! Интернет кишит видео из караоке-бара и снимками с фанатками!

Присвистываю в уме. Значит, вчера кто-то хорошенько оторвался и погулял, забыв о том, что везде есть «глаза и уши», и он публичная личность.

— Когда ты будешь думать не только о своих потребностях, но и репутации группы, Оз?!

Вот-вот, когда он научится думать?

— А что не так с репутацией группы? — подает, наконец, хриплый голос «виновник торжества». Он проходит мимо разгневанного мужчины, скорее всего их менеджер, и берет кувшин с водой, осушая быстро стакан.

— Ты ее портишь, — выплевывает шатен, на его лбу и переносице пролегают складки. Почему-то в этот момент он напоминает мопса, и я тихо хихикаю в руку. Не хотелось бы попасть под его шквал ярости.

— Да? Кажется, это отличный пиар, — невозмутимо говорит «бирюзовое чудо».

— Пиар? — переспрашивает мужчина, все больше хмурясь.

— Чтобы о нас не забывали и ждали нового альбома, — пожимает плечами Оззи и наливает еще воды, падая в кресло.

— Для этого существует пиар-команда, которая занимается раскруткой и рекламой. Так что, займись делом: играй качественно и перестань вести себя, как дикарь, — бросает в ответ менеджер.

— Я подумаю, — тихо буркает под нос бирюзовый алкоголик, и я фыркаю.

— Что ты сказал?

— Я сказал «хорошо», мистер менеджер, — иронично произносит Оззи, глядя на рассерженного мужчину исподлобья. Да он мастер доводить до точки кипения. Сколько все же у Лавлеса талантов.

— Сегодня запись на студии. Приведи себя в порядок, — говорит напоследок шатен и хлопает за собой дверями. Почему-то не получаю наслаждения от того, что Оззи отчитали передо мной, как непослушного мальчишку, потому что тому до лампочки речи начальства, судя по его равнодушному выражению. Кажется, для него менеджер вообще пустое место.

В комнате повисает долгожданная тишина. Взгляд устремляется на раскиданные листки, где на каждой заглавной странице улыбающееся лицо Оззи.

— Думал, что они близняшки, — внезапно произносит он, и глаза упираются в его затылок.