— Я так понимаю, ты не в своем номере, потому что я туда уже набирала, — говорит менеджер, и я хмурюсь от ее недовольного тона.

— Да, я сейчас дома, но скоро буду на работе и преступлю к своим обязанностям…

— Сначала зайди ко мне, — прерывает она мою речь и отключается, а я еще несколько секунд смотрю на потухший экран. Как странно. Что я могла натворить и рассердить эту доброжелательную девушку?

Выбираюсь из кровати и прохожу в ванную, ужасаясь от своего внешнего вида, когда смотрю в зеркало. Лицо опухло, от моих ночных рыданий, глаза красные, и это надо немедленно устранить, дабы не пугать людей. Кошмар.

Ищу свежую одежду, кое-как привожу себя в божеский вид, заглядываю в комнаты Виджэя и Розы, но они еще спят, поэтому не бужу и выбегаю на улицу, мчась на всех парах в метро. На утренний кофе времени нет, он подождет, а желание получить первый выговор меня не радует. Скрещиваю пальцы, когда подхожу к кабинету менеджера по подбору персонала и делаю глубокий вдох, стучась в дверь и слыша «Входите».

Санди как всегда великолепно выглядит. На ней брючный костюм кремового оттенка, неброские украшения, а волосы подобраны в прическу. Она отрывается от компьютера, когда видит меня, и кивает на кресло:

— Здравствуй, Ливия, присаживайся.

Ежусь от ее строгого вида и голоса, устраиваясь «поудобнее» в кресле.

— Кофе? — спрашивает девушка, складывая руки перед собой.

Отрицательно мотаю головой и тихо произношу:

— Нет, спасибо.

— Я хотела уточнить, все ли в порядке?

Несколько раз моргаю, непонимающе глядя в ее голубые глаза.

— Э… да?

— Я имею в виду, мистера Лавлеса.

— Кого? — еще больше удивляюсь. Ожидала чего угодно, но не такого вопроса и разговора.

— Капризный музыкант, — поясняет она, слегка приподнимая уголки губ.

— О, — кашляю и ерзаю на сиденье. Очень неожиданно. Значит, фамилия придурка Лавлес? Что ж, буду знать. Нужная информация о нем не помешает: небольшой туз в рукаве.

— Да, все в порядке, — пожимаю плечами, как ни в чем не бывало.

— Некоторые девушки из персонала видели, как вы ссорились. Это правда, Ливия?

Я теряюсь, глядя в ее глаза и не зная, что ответить. Может, эти девушки фанатки и неровно к нему дышат, а я мешаю им в осуществление мечты подтереть зад Оззи или другим участникам группы? Возможно.

— Мы… да, такой момент был, но мы разрешили конфликт, — нахожусь с ответом и отвожу взгляд на свои сомкнутые руки, которые нервно теребят край кофты. Ох, как я не люблю лгать, но это ведь ложь во благо? Сейчас меньше всего хочется, чтобы меня переводили снова на уборку обычных номеров и лишали хороших премиальных. Оказывается, я корыстная, как говорил бирюзовый баран. Он был прав. Ну и плевать.

— Мне не очень хотелось бы, чтобы ходили разные слухи и сплетни, которые могут дойти до ушей начальства, понимаешь, Ливия? — говорит немного нервно Санди, постукивая ногтем по поверхности стола. — Это может повлечь за собой последствия.

— Да, понимаю, — произношу поникшим голосом.

— Об этом узнала пока только я. Так как мистер Лавлес недавно хвалил тебя и говорил, что ты прекрасно справляешься, я закрою на это глаза. Один раз. Между вами ведь ничего нет, кроме рабочих отношений?

Что? О чем она вообще?

— Нет! Конечно, нет! — быстро говорю, обращая на нее внимание, и смотрю прямо в глаза, которые сверлят во мне дыру. — Оззи и я, просто клиент и работник, не более.

В этот момент в сознание врывается ночь после концерта. Стискиваю зубы и выталкиваю эту картинку прочь, как и ощущения, которые испытывала тогда.

— Отлично. Не хочу, чтобы кто-то из персонала переходил дозволенную черту и пренебрегал своими обязанностями, — отчеканивает менеджер, постепенно теряя ко мне интерес, ведь главное она узнала: я не сплю с клиентом. — Поэтому ты можешь быть свободна. Надеюсь, что такое не повторится, Ливия.

Чувствую себя нашкодившим щенком или котенком, которого хорошенько отругали за то, что он пописал на ковер, и тыкнули носом, чтобы запомнил: так делать плохо.

Киваю, бормочу «Хорошего дня» и убираюсь из ее офиса. Как всегда «везет»: кто-то из персонала точит на меня зуб. Прекрасно. Придется быть более внимательной и осторожной. Проблемы так и липнут ко мне, словно я намазана медом.

Захожу в свой номер и переодеваюсь в униформу, поправляя бейджик на груди. Как хорошо, что не надо снова быть в роли горничной и носить уродскую тряпку. От промелькнувшей мысли появляется на лице подобие улыбки. Хоть что-то радует, но не встреча с «капризным музыкантом». Ох, знала бы Санди, что «капризный» — мягко сказано. Оззи временами невыносим и безнравственен, а вчера вовсе слетел с катушек. Надеюсь, что сегодня обойдемся без стычек, хотя, такое разве бывало?

Поднимаясь на лифте, чувствую внутри странный дискомфорт от предстоящей встречи. Не могу отделаться от навязчивой мысли, что произойдет что-то… малоприятное. Делаю глубокий вдох, прогоняя прочь непонятные мысли, и выхожу на нужном этаже. Останавливаюсь возле номера 1505 и провожу картой-ключом, прикрывая за собой тихо дверь. В помещении снова разит алкоголем и табаком, а на столе и других поверхностях стоят бутылки, бокалы и тарелки с недоедками. Да Оззи настоящий пьяница, он постоянно пьет и курит. Наверное, его кровь хорошенько проспиртовалась и выработан иммунитет. Вчерашняя ночь не стала исключением. Взгляд зацепляется за черный лифчик, и я замираю посреди комнаты, подмечая разбросанные вперемешку мужские и женские вещи. И в обществе девушки. Или девушек. Почему-то это меня задевает, хотя не должно, но все же… все же я зачем-то иду в комнату. Зря… Зря… Зря, Ливия.

Оззи в объятиях двух оголенных брюнеток в полной отключке. Надо бы развернуться и свалить, но ноги приросли к полу и отказываются двигаться, как и глаза, которые приклеились к телам на кровати.

Гадость.

Меня начинает мутить от удушливого запаха и понимания, что он с ними делал… Точно не чай пил. Становится обидно и горько на душе. Еще недавно он целовал меня и дарил невероятное наслаждение, рассказывал разные истории, предложил помощь, ездил в больницу к брату, теперь лежит с какими-то прости… девицами легкого поведения. Как быстро он опустился на моих глазах. Конечно, я прекрасно знала, что он гребаный бабник, но теперь в этом удостоверилась окончательно. Поэтому никаких идиотских мыслей. Надо выкинуть ту ночь из головы и больше не выдумывать ерунду. Я не должна клюнуть на его удочку. Ни за что.

Одна из девушек шевелится и приподнимается на локти. Подтягивает к себе простынь, прикрывая прелести, и хихикает, глядя на оторопевшую меня.

— Ты его девушка? — произносит она, облизывая губы и поглаживая грудь Оззи, отчего становится дурно и мерзко.

— Что?

Брюнетка оглядывает меня с ног до головы и хмыкает, вызывая негодование.

— Уборщица, — делает вывод, из ее уст это звучит как оскорбление и пощечина. Лучше быть уборщицей, чем продавать свое тело.

Я ничего не говорю, продолжая стоять на месте, хотя моей ноги давным-давно не должно здесь быть. Вряд ли этот откровенный эпизод предназначался для моих глаз.

— Чего стоишь? Подглядывать не хорошо, — цыкает она, качая головой. — Или тебе разрешение на уборку надо? Иди прибирайся.

На меня будто выливают ведро с помоями. Моргаю несколько раз, судорожно вдыхаю и выхожу, слыша за спиной шорох и ворчанье.

Настроение, которого не было еще с утра, падает до отметки «хочу сдохнуть, пошло оно все в ж…». Желания прибирать за его «швабрами» нет, как и оставаться в номере, но вспоминаю разговор с Санди и сжимаю плотно губы. Да чтоб его! Выбора нет, поэтому начинаю уборку, проглатывая горечь и обиду.

Я сама виновата, что поддалась и позволила собой манипулировать. Та ночь — ошибка. Нельзя наступать на одни и те же грабли. Нельзя повторять ошибки дважды.

«Такие парни, не могут принадлежать одной. Оззи слишком любит свободу и себя. Он точно не для тебя, Лив. Его губы, слова, взгляды — обман, ты не должна вестись и быть одной из тех девушек, с которыми он проводит ночь и забывает».