— Да, а что? — невозмутимо ответила она, распаляя меня еще больше.

— Ничего, дорогуша, — пробормотал я, бросая несколько кубиков и наливая алкоголь. — Удачно?

— Тебя это так волнует?

— Меня волнует, что ты делала в больнице, — развернулся и кинул на нее исподлобья взгляд, опираясь о спинку кресла. Да, она была шокирована, правда, старалась это скрыть, но я читал все эмоции, написанные на лице.

— Что ты молчишь? — поднял вопросительно бровь и быстро выпил содержимое бокала.

— Ты… следил за мной? — неуверенно пробормотала девушка.

— Прикинь, я следил за тобой, — с иронией в голосе произнес, наливая Джека и ухмыляясь.

— Ты сталкер?

— Ты дура совсем?

— Тогда зачем следишь за людьми? — сердито сказала Ливия и нехорошо посмотрела, прищуриваясь. — Ты не имеешь права вторгаться в личную жизнь.

— За людьми, — фыркнул и качнул насмешливо головой, разглядывая ее искрящиеся от гнева глаза. Алкоголь ударил по шарам, и я думал о том, что снять с сексуальной горничной напряжение сегодня не такой плохой вариант. — Ну и? Ты ответишь на вопрос?

— Нет, — отрезала она, поджимая рассерженно губы.

— Тогда не выйдешь из этого номера, — хмыкнул и качнул стаканом, подходя ближе к ней. Ливия оглянулась и сделала шаг назад, вызывая на лице усмешку. Ее действия очень забавляли: она боялась и опасалась меня. И правильно делала.

— Я не обязана тебе докладывать, куда хожу и для чего, — грубо кинула девушка, осторожно двигаясь к выходу.

— Нет, но деньги плачу тебе я. Если клиент не будет доволен обслуживанием, тебя быстро вышвырнут, дорогуша. Помни это.

— Знаешь… да пошел ты со своими деньгами, — неожиданно сказала она, судорожно вздыхая. — Вышвырнут? Что ж, ладно, это лучше, чем унижаться перед таким уродом, как ты!

Ливия развернулась и кинулась к дверям, но я быстро пресек попытку ее бегства, прижимая с силой к себе.

— Отпусти, мудак!

— Нет, Ливия, — прошептал, переводя взгляд на ее искривленные губы. — Тебе нужны деньги, ты только и думаешь о них. Я это вижу по твоим глазам. Каждый день ты приходишь в этот номер, ради них, надеваешь платье и делаешь все, что я скажу, ради денег. Какая же ты меркантильная лгунья, Ливия, — я взял ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и тихо сказал: — Если… я хочу переспать с тобой, ты ведь это сделаешь за деньги, Ливия. Сколько ты стоишь?

Ее взгляд стал диким, яростным, необузданным — в нем плескалось слишком много боли и разочарования. Глаза лихорадочно блестели, и мне казалось, что она сейчас заплачет.

— Подавись… своими… деньгами, — прошипела девушка и с силой оттолкнула. — Меня от тебя тошнит, одно твое присутствие вызывает отвращение. Как можно быть таким… таким мерзким?

— И ты каждый день приходишь в номер мерзкого типа, терпишь его, гуляешь с ним, ешь хот-доги и получаешь за это бабки, милая. Так в чем сейчас проблема? — я скрещиваю руки на груди, не догоняя, какого хрена она выделывается.

— Проблема в тебе. Ты не человек, а чудовище, — выплюнула колючка и потянула за ручку, но я дернул ее к себе и раздраженно произнес:

— Я же сказал, что ты не выйдешь из номера. Хватит вы*бываться, милая, у всего есть цена, даже у тебя.

— Но ты ведь не знаешь, зачем мне деньги! — крикнула Ливия, вырывая руку. — Не знаешь, почему я терплю такого морального урода, как ты. Ты думаешь, что я обычная шлюха, которая за деньги с радостью раздвинет ноги и ляжет под тебя! Не знаешь, почему я унижаюсь, забываю о гордости и достоинстве! — с надрывом говорила девушка, заставляя все больше хмуриться. Я не хотел слышать причину. Пусть заткнется. Прямо сейчас. И выметается на хер из номера и из моей жизни. Ливия сделала вздох и с ненавистью посмотрела прямо в глаза. — Тебе не понять этого. Никогда. Человеку, у которого нет сердца, не понять, что люди готовы на все, ради своего близкого, который умирает. Сколько я стою? Столько, сколько стоит жизнь моего младшего брата, Оззи. И если ты хочешь переспать со мной, что ж… я забуду о том, что ты бессердечная мразь и сделаю это. Ради него.

Виски неприятно горчил и поднимался верх по грудной клетке, желая оказаться снаружи. Я смотрел, как закрывается дверь. Ливия оставила меня с ужасным чувством, которое я никогда не испытывал.

Стыд.

Мне было тошно от самого себя. Стакан с виски полетел в стенку и разбился вдребезги. Осколки посыпались на мягкое ковровое покрытие, как и обманчивая завеса, которую она создала вокруг себя. Я ошибался…

В жизни не мучила совесть, ни за что, ни за один поступок, который я совершал. Это было обычным делом, потому что я привык, что деньги — это бумажки, а людей можно за них купить. Но сейчас… когда я думал, почему Ливия так поступала, мне хотелось притупить это ощущение. Мне оно не нравилось. Я не должен его испытывать, но слова… Она снова зацепила, только в этот раз капнула глубже, пробудив к самому себе отвращение.

Значит, вот зачем она ходила в больницу. Там лежит ее младший брат.

Я тяжело выдохнул и прошел в комнату, доставая «Pall Mall» и выходя на балкон. Все могло быть намного проще, если бы она сказала. Почему она молчала?

— Бля, какая же сложная баба, — тихо прошептал, выдыхая дым и глядя на повисшую в небе бледную луну.

Окурок отправился в пепельницу, а я решил сделать в своей жизни первый благородный поступок. «Внутри Лавлеса проснулся рыцарь».

Оззи

Сложно совершать правильные поступки, когда в глазах человека ты опустился ниже некуда, но я все же стоял перед дверями ее номера и настойчиво стучал уже несколько минут, опустив взгляд в пол. Совесть, о существовании которой я узнал только сегодня, требовала выяснить детали немедленно. Она грызла и разъедала мозг, словно коррозия. Чувство, несвойственное и совершенно новое мне, немного озадачивало и раздражало одновременно. Стыд и Злость сошлись в дуэли на шпагах за звание победителя, и вверх одерживал, на удивление, Стыд. «Отлично, Лавлес, ты бегаешь за бабой в прямом смысле. Просто забей на нее, это не твои проблемы, развернись и вали в номер, выпей еще вискаря и вызови элитный эскорт. Какого хрена ты, как баран, стучишься в ворота, которые открывать никто не собирается?» Я тяжело вздохнул и с негодованием осмотрелся. «Может, снова ревет на крыше в одиночестве? Колючка такая странная, что не удивлюсь, если она решила превратиться в снеговика и стать отличным декором к Рождеству в саду». Неожиданно раздался щелчок, и в проеме показалось заплаканное лицо Ливии. Как только девушка увидела, кто тревожит ее, сразу же попыталась закрыть дверь, но я все же успел поставить ботинок и тихо сказал:

— Ливия…

— Пожалуйста, оставь меня в покое, — немного хрипло пробормотала она, срываясь на отчаянный шепот.

— Мы не договорили.

— Я не хочу тебя видеть, убирайся, — повысила голос Ливия, а в ее глазах цвета горького шоколада заблестели слезы. Мимо прошли девушки из персонала, удивленно озираясь на нас и прислушиваясь к разговору. Не хватало еще, чтобы по отелю расползлись слухи, которые так любят распускать бабы.

Я наклонился и более мягко произнес:

— Давай нормально поговорим, не устраивай истерик.

Но этого оказалось не достаточно. Ливия же была не из тех, которые слушают и текут от моего голоса. О нет, она яро ненавидела и открыто об этом заявляла.

— Давай ты просто перестанешь лезть в мою жизнь! — она навалилась всем весом на дверь, но я с силой толкнул ее и оказался в полутемном номере, тихо прикрывая и избегая лишней шумихи. Бля, я просто хренел от всего этого и от себя в первую очередь, но сейчас руководствовался вовсе не головой, а другим органом — сердцем.