— Привет, красотка, — разносится радостный голос «француженки». — Я думала, ты спишь или работаешь.

У нас разница во времени — девять часов. Когда в Лос-Анджелесе глубокая ночь, в Париже раннее утро.

— Привет, у меня как раз перекус, — говорю, нарезая легкий салат. — Собираешься на работу?

— Да, важные переговоры, и на следующей неделе командировка в Гамбург, — кисло отвечает Вивьен и переводит тему, понижая голос до заговорщицкого шепота, словно шпионка: — Лучше скажи, успела соблазнить кого-то из горячих рокеров?

Закатываю глаза, раскладывая еду по тарелкам. «Это как раз меня уже соблазнили несколько раз». Вивьен не в курсе, что в одного из «горячих рокеров» я влюбилась три года назад и конкретно влипла.

— Я вообще-то здесь не для этого, — и как назло перед глазами вспыхивает сцена в лифте, а щеки предательски загораются. «Какая же ты лгунья, Ливия Осборн, не можешь сказать своей подруге правды», — глумится надо мной внутренний голосок.

— В прошлой жизни ты была монашкой, Ливи, — с ироний произносит «француженка» и тяжело вздыхает, мол, все с тобой понятно. — Долго будешь играть в мисс Недотрогу?

Я бы поспорила с мисс Недотрогой. Увидела бы Вивьен, какая я монашка в лифте или на пляже. Еще та недотрога, да-да.

— Ты в Лос-Анджелесе, да оторвись уже… — продолжает давить Вивьен, но ее речь прерывает стук в дверь. Вскидываю удивленно глаза и смотрю на время. Сердце почему-то забилось быстрее от предположения, кто стоит по ту сторону.

— Кто-то пришел, — обрываю «поучительную» речь подруги, и та замолкает.

— Ночной разносчик пиццы? — делает невинный голос «француженка», пока я смотрю на экран, закусывая губу.

— Или это кто-то из горяченьких калифорнийских мальчиков? — уже орет Вивьен и, смеясь, добавляет: — Я знала, что ты от меня что-то скрываешь, бесстыдница.

Разрываюсь между желанием пойти отключить громкую связь, чтобы болтливая подруга не ляпнула что-то лишнее, но… Да, я же неудачница и это клеймо никуда не исчезло, нависло грозовой тучкой над головой. Очень вовремя нос зачесался, я чихнула, стукнулась лбом о видео-экран, а через стенку раздался ржач Лавлеса. Открываю дверь, потирая ушибленное место, а на все помещение раздается голос Вивьен:

— Так кто там, моя святая грешница Ливия?

— Святая грешница? Тебе подходит, — подкалывает Габриэль, протягивая коробки с пиццей, но я, спотыкаясь, бегу к говорящему телефону.

— Это же мужской голос? Черт, это мужской голос. У тебя там настоящий мужчина? — Вивьен чертыхается, ругается по-французски, при этом «горяченький калифорнийский мальчик» громогласно смеется, одна я выгляжу нелепо в этой ситуации.

— Твоя неординарная подружка? Милый акцент.

— Черт меня побери, для разносчика пиццы у него слишком сексуальный голос, — шепчет пораженно Вивьен. Долбаная громкая связь и моя невезучесть! Но француженка, пользуясь моментом и моей неуклюжестью, громко вопит: — Эй, красавчик, а прибор у тебя такой же впечатляющий, как и голос? Выбей из этой монашки всю дурь! Она сохнет по какому-то придурку, помоги ей забыть этого идиота!

Я, бледнея и краснея, наконец, добираюсь до телефона и прерываю красноречивую речь «подруги». Удружила! Да в ней умер пиарщик! Лучшая реклама. Почему все нелепые ситуации случаются именно со мной? Габриэль откровенно ржет и потешается, кладет пиццу и заглядывает в экран ноутбука.

— Ты была на громкой связи, — шиплю в телефон, в ответ Вивьен произносит «Упс». — Я перезвоню.

— Прислушайся к своей подруге. Я плохого не посоветую, — обиженно говорит «француженка», а я прожигаю дыру в затылке Лавлеса. Что он забыл здесь поздно ночью? Какого хрена его принесло?

— Да-да, обязательно, — ворчу и завершаю вызов, выдыхая. Нашлась еще советчица, блин. — Ты свернул не туда и перепутал район? — обращаюсь к спине «горячего рокера».

— Не знал, какая тебе нравится, взял «Четыре сезона», «Карбонару» и с охотничьими колбасками, — конечно, зачем отвечать на вопросы. — И что это за придурок?

«Вообще-то ты», — скрещиваю руки, постукивая нервно пальцами. Кому-то надо укоротить язык. Кому-то по имени Вивьен.

— Ты время видел? Мог предупредить, что приедешь, — осуждающе произношу и обхожу диван, убирая ноутбук.

— Видел, у меня же есть глаза, Ливия. Сюрпризы делают без предупреждения, — беззаботно отвечает Габриэль, пристально наблюдая.

Подозрительно щурюсь, в нос ударяет заманчивая смесь из вкусных запахов, витающих вокруг, и как по сценарию, словно в дурацкой комедии, мой желудок жалобно булькает, разрывая тишину истошными звуками. Краснею и прижимаю автоматически ладони к животу, Габриэль тихо давится от смеха, но все же не выдерживает, и комнату заполняет его искренний смех.

— Кто-то проголодался, — ерничает Лавлес, открывает одну из коробок и демонстративно начинает жевать. Слюна заполняет рот, но я сжимаю челюсти и отворачиваюсь. — Да ладно, милая, я поделюсь, перестань мучить свой организм.

— У себя, конечно же, нельзя поесть, обязательно тащиться ко мне, — ехидничаю и беру один из бургеров, жадно и без стеснения набивая рот едой.

— Вообще-то я хотел посмотреть «Мстителей», — Габриэль достает диск и, оглянувшись, подходит к плазме. — Чья это квартира? Выглядит как палата в психушке.

— А ты знаешь, как они выглядят? — не могу скрыть сарказма.

— Теперь знаю, — не остается в долгу Габриэль, кидая через плечо игривый взгляд, и щелкает пультом. — Чего там тусуешься? Падай, — повелительно говорит он, хлопая рядом с собой по светлому дивану, будто не он гость, а я. — Бля, забыл купить попить.

Вздыхаю и достаю из холодильника апельсиновый сок, но Лавлес недовольно морщится и качает головой:

— Для ночного киномарафона такое не катит.

— И что ты предлагаешь? — ворчу, теряя терпение, и вообще жалею, что открыла чертову дверь.

— Скажу Джесу купить пива, — пожимает плечами Габриэль, выуживая из кармана телефон, и что-то быстро печатает.

— Не знаю, кто такой Джес, но сейчас ночь, без пива нельзя смотреть фильм?

— Джес — это помощник, детка, у него такая работа, за которую он нормально получает, — поясняет «горячий рокер» с кривой ухмылкой. Хочу стереть ее и надеть коробку из-под пиццы ему на голову. Сомневаюсь, что у незнакомого Джеса офигенная работа, потому что бедному парню приходится терпеть этого засранца, а немного зная специфические требования Лавлеса, Джеса уже жаль.

— Давай обойдемся без пива? Завтра сложный день, — устало говорю, устраиваясь на другом краю дивана, не выдерживаю и все же стаскиваю один кусок «Карбонары», видя победную улыбочку Габриэля. — Или звезды не работают?

Он резко подвигается, закидывает руку мне на плечо и включает фильм. Предпринимаю провальные попытки отстраниться, но Габриэль только фыркает, сильнее прижимая к себе.

— Либо сидишь смирно, либо будет хуже.

Второй вариант звучит привлекательнее, вызывая спазмы внизу живота, а разбушевавшихся от слов бабочек приходится насильно усмирить.

— Да пожалуйста, — складываю руки на груди, чтобы не выдать волнения, — смотри свой фильм и вали.

— Кто сказал, что я уеду? — шепчет он, наклоняясь и касаясь губами щеки.

Затаиваю дыхание и сглатываю, чувствуя знакомое разгорающееся пламя. Спорить с этим упертым бараном бесполезно, поэтому молчу. Не особо вникаю в суть фильма, где как всегда супер-герои с нечеловеческими способностями спасают мир от зла, раздумывая над ситуацией. Изредка кошусь на Лавлеса, расслабленно развалившегося на диване и уплетающего пиццу. Мы выглядим, как обычная влюбленная парочка, которая проводит вечер вместе за просмотром фильма. Без колкостей и подколов не обошлось, но мне комфортно рядом с Габриэлем, особенно, когда он водит пальцами по плечу, вызывая табун мурашек. Лавлес хвалится, что у него есть такая же футболка-поло с принтом Black Sabbath, как у Тони Старка, я только фыркаю. Иногда перекидываемся редкими фразами по поводу моментов в фильме, но оба в какой-то момент отключаемся.