Из дневника:
27 сентября. Готовится бой за Братское, где перехватили было караван с нашими коллегами, а при его деблокировании дудаевцами был убит Юнус Тагиров (Арсанов), потомок шейха и очень популярный среди ингушей человек.
Только после гибели Тагирова терпение Автурханова лопнуло и необходимые меры были приняты. Что касается Ищерской, контроль железнодорожной станции был необходим для доставки тяжелой техники.
А главным объектом применения военной силы всё это время оставался Грозный, где было сосредоточено примерно 80 % дудаевских бойцов и практически все его командиры и бескомпромиссные адепты.
Активные действия начались с середины августа. После объявления Дудаевым частичной мобилизации Гантамиров провел несколько демонстративных вылазок на лояльные республиканским властям населенные пункты. Была установлена власть Временного Совета во втором и третьем по населению городах республики — Урус-Мартане и Аргуне. Затем две вылазки на Грозный, 15 и 24 августа.
Автурханов считал их неудачными: «Когда мы в первый раз зашли в Грозный 15 августа, я говорил, что мы совершенно не подготовлены. Беслан же утверждал, что мы готовы и ничего страшного там нет, что мы захватим Грозный без сомнения… Чем все кончилось — известно. Зашли-вышли. Хорошо, что потери небольшие».
На самом деле значение этого рейда, как и рейда 24 августа, когда батальон Гантамирова был остановлен отрядом Басаева и несколькими танками Шалинского танкового полка[264] в юго-западном пригороде Грозного — Черноречье, было весьма положительным. Никто особенно и не рассчитывал с ходу взять Грозный. Зато по республике пошел слух, что оппозиция настолько окрепла, что даже заходить в Грозный не боится.
Гантамиров, в свою очередь, убеждал меня: «Евгений Вадимович, я знаю Грозный, как свои пять пальцев. Никто из этих… (следовала негативная оценка интеллектуального уровня дудаевского окружения) и близко так не знает город. Когда будет нужно, зайдем так, что они ничего не успеют сделать». Дудаев прекрасно это понимал и решил перехватить инициативу.
Надвигалась 3-я годовщина создания ЧРИ — Чеченской республики Ичкерия — и ее президент хотел встретить дату не на шатающемся стуле, а в прочном кресле.
Собрав силы в кулак, 1 сентября он нанес удар по Урус-Мартану и Гехи. Бой длился весь день. В итоге наступавшие с большими потерями откатились.
Тогда Дудаев решил ликвидировать отряд Лабазанова и 5 сентября атаковал Аргун. Здесь для него все сложилось удачнее. Наша вертолетная группа в эти дни находилась еще в стадии формирования. Поэтому оказать оперативную помощь атакованным было очень тяжело. Автурханов на свой страх и риск пришел на помощь Урус-Мартану, хотя была опасность попасть в засаду на маршруте. Но пойти в Аргун на поддержку Лабазанову мог только Гантамиров из Урус-Мартана, а его батальон сам был сильно потрепан накануне. Отряд Лабазанова разгромили, он окольными путями перебрался в Толстой-Юрт. А там обосновался Хасбулатов, это его родина.
Когда через три дня Лабазанов появился в Знаменском, то «порадовал» новостью — теперь у него тесный контакт с Хасбулатовым. Но поскольку Хасбулатов со своим неумелым, но шумным миротворчеством уже порядком надоел Дудаеву (и нам он все время мешал), тот решил прихлопнуть разом двух врагов.
17 сентября его войска атаковали Толстой-Юрт.
Хасбулатов просил помощи на любых условиях: «Евгений Вадимович, мы все погибаем. Если нам не помогут, мы все погибнем».
Я предложил ему вернуться в Москву, фактически повязав его этим обязательством, дал соответствующие рекомендации — и вертолеты нанесли мощный удар по отрядам Дудаева, обратив их в бегство. Успех приободрил нас и дал повод Автурханову заявить: «Мирные пути решения чеченской проблемы практически исчерпаны. Временный Совет имеет полное право нанести по режиму Дудаева такой удар, чтобы он пал».
А Хасбулатов приехал в Москву. Встреча наша прошла поздно вечером в Трубниковском переулке, в здании бывшего Народного комиссариата по делам национальностей, где после переезда большевистского правительства в Москву работал и жил с семьей «наркомнац» Сталин. Вот в его-то кабинете и проходили наши препирательства с Хасбулатовым. В очередной раз убедился в несоразмерности самооценки этого человека. И поди пойми, вправду он уверен в своей избранности и незаменимости или блефует?
В конце концов, добился от него обещания оставаться в Москве до следующей нашей встречи. Он обещание нарушил на следующий же день, вернувшись в Чечню. При этом, правда, предпочел почаще бывать в Знаменском, предположив, что здесь и центр принятия решений поближе, и побезопаснее, и больше пространства и возможностей для интриг. В чем частично преуспел, втянув Автурханова и Гантамирова в бессмысленные переговоры. Зато у Дудаева появилась возможность разом прихлопнуть в Знаменском всех своих недругов, которой он не преминул воспользоваться.
Из дневника:
29 сентября. В Чечне после попытки атаковать Надтеречный район, он [Дудаев] был изрядно побит 28-го и откатил в Грозный. Его падение перезрело. Хас. осмелел и засел в Толстой-Юрте вопреки нашим договоренностям. Как его выкурить(?!)
Эта атака не была для нас неожиданной, но Автурханову первое время пришлось несладко.
Автурханов:
26 сентября 1994 года было совершено очередное нападение на Надтеречный район вооруженным отрядом, возглавляемым «генералами» Дудаева — Гелаевым, Басаевым, Масхадовым. Мы ожидали их, заранее получили информацию, но не могли обнаружить, по какой дороге они выдвигаются. Я выслал дозор на двух БТРах во главе с командиром 2-го батальона Временного Совета — для наблюдения и охраны дорог по Терскому хребту, так как миновать хребет они не могли. Эту ночь провел у себя в кабинете — в бронежилете, с автоматом, не спал, ожидая информацию. Дозор обнаружил колонну вооруженного отряда только на рассвете, так как они ночью шли, соблюдая светомаскировку. Командир по радиостанции мне доложил, что видит многочисленный отряд под селом Калаус. Они были уже на территории Надтеречного района. Завязался бой между нашим дозором и отрядом дудаевцев. Я приказал вести прицельный огонь и ни в коем случае БТР не останавливать. Предложил, чтобы заправку и пополнение боеприпасов производили в зоне невидимости и все время поддерживали огнем на флангах. Положение наше было критическим. Нам было придано вертолетное звено из четырех машин, но мы не успели оформить их прием. Передачу вертолетов должен был подписать в то время заместитель командующего внутренними войсками РФ генерал-лейтенант Шкирко Анатолий Афанасьевич. Я связался с ним и просил помочь, он выделил вертолеты, их появление воодушевило оборонявшихся наших бойцов и обратило в бегство противников. Победа была полная. В последующем эти вертолеты стали очень эффективны в боевых действиях!
Да, и во время боев возникали бюрократические сложности. Пришлось поднажать и в какой-то мере рискнуть. Только тогда начались боевые вылеты. Вертолеты нанесли удар, дудаевцы побежали. Победа была бы безусловной, но одну машину сбили, один пилот погиб, второй — тяжело ранен.
В конце сентября 94-го, развивая успех, оппозиция при поддержке вертолетов провела несколько операций по уничтожению дудаевских форпостов в Горагорске, Алхан-Юрте, Черноречье и, наконец, в Братском. 30 сентября эти «неопознанные вертолеты» нанесли удар ракетами «воздух-земля» по аэропорту «Северный» в Грозном и авиацентру в Калиновке, где находились немногие годные к полетам самолеты «ичкерийских ВВС». Теперь Дудаев не имел своей боевой авиации.
30 сентября получил пространное письмо от Хасбулатова.
Савостьянову Е. В.
Евгений Вадимович!
Прежде всего, благодарю тех, кто принял решение помочь Знаменскому, и тех, кто пришел на помощь. Знаю, летчик погиб, другой — ранен. Поверьте, скорблю искренне.
Если бы не они и не ополченцы из Кень-Юрта, Автурханов и его люди, в лучшем случае, были бы в плену у дудаевцев. Это было бы серьезным ударом по оппозиции. Но вряд ли изменило бы общую ситуацию в пользу Дудаева.
