— Это… танец? — спросил растерянно. — Но у вас каждый раз движения новые, господин!

Я вздохнул. Подошел к нему, меч убрав в ножны — внимательно смотрел на меня ученик — и ладони положил ему на плечи. Он вздрогнул. Отчего—то смутился. Взгляд опустил.

— Разве меч двигается отдельно от тела, Яо Чуан?

— Он… он двигается вслед вашей воли, но я не вижу ваших мыслей, господин!

— Но разве ты не видишь это? — отступил, подняв ладони на согнутых руках. — Всего этого? — похлопал себя по плечам, по бокам, по коленям.

Ученик смотрел на меня растерянно.

Устало выдохнул:

— Я же двигаюсь всем своим телом! Неужели не понятно, что нужно просто следить за направлением моего движения?

— А так… — он глаза распахнул. — А так разве можно, господин?

Я сделал два поворота, выпад. Остановился.

— Куда бы я сейчас двигался?

— Не знаю, — потупился Яо Чуан.

— Внимательнее смотри!

Еще несколько движений, но он ни разу догадаться не мог. Странно, это же так просто! Все тело становится волною, чтобы отнести меч в намеченную разумом цель!

Я ступил к нему, убрав в ножны меч — Яо Чуан потерянно замер — обошел его, руки на бока положил. Он задрожал всем телом.

— Да не укушу я тебя! — пошутил.

Не помогло.

Я подхватил его руку с мечом.

— Ну же, двигайся!

Он сделал шаг в бок, куда указывала его моя рука.

— Смотри же, — я пытался вести его, — ты же двигаешься сам за мечом, все твое тело двигается!

Поворот головы. Быстрый взгляд на меня. Я улыбнулся ему, а он отчего— то смутился.

— Смотри…

Но наши странные движения почему—то походили скорее на танец, чем на атаку.

— Что ты делаешь? — не выдержал я. — Ты… танцуешь?

— Просто… мелодия вдруг вспомнилась, — Яо Чуан смутился. — Песня про возлюбленных—бабочек. Когда она после смерти стала бабочкой — и стала прилетать на свою могилу, на которую приходил рыдать он. А когда он на старости в очередной раз к ней пришел, но больше уже не встал, то люди нашедшие видели уже возле могилы двух голубых бабочек. И похоронили его рядом, раз он всю жизнь ее помнил и к ней приходил. И с того дня… — смущенно взгляд опустил, натолкнувшись на мой. — С того дня, над могилами их люди всегда видели двух голубых бабочек.

— Есть и такая песня?

Признаться, музыке я не уделял много времени, даже будучи на Небесах.

— Есть, — Яо Чуан смутился. — Я любила… Матушка любила ее… и я любил играть как она в детстве. Хотя я всегда… мне нравилось мелодии немного менять.

Мы смущенно посмотрели друг на друга.

Внезапно земля задрожала и возле его ступней по земле из—под забора прошла, убегая далеко вперед, узкая трещина. Яо Чуан вскрикнул, я невольно подхватил его рукой, прижимая к себе. Чувствовал, как юноша затаил дыхание.

А за сотрясением земли послышался ужасный рев. Как будто весь город накрыл! Где это?..

Я растерянно оглянулся.

Сначала было тихо. Потом люди забегали. Дышал неровно Яо Чуан, прижимаясь ко мне.

Новое сотрясение земли. Топот уже по улице Зеленых драконов, неуверенный, напуганный.

Я пробежался, через забор перемахнул, преградил торговцу дорогу.

Он, вскрикнув, отшатнулся. Обделался, судя по запаху. Взмолился:

— Пожалейте, о господин!

На колени рухнул.

— Хоть вы пожалейте!

— Что в городе случилось?

— Ч—чудовище! — он задрожал, затрясся всем мускулистым массивным телом. — Демон напал на город, господин. О боги! — голову испуганно руками обхватил. — О, Боги, защитите! — застыл потерянно. — А защитят ли нас боги после того, что мы с храмом сделали?!

— Вы? — выхватив меч, лезвием в горло его уткнул.

— Мы… — расплакался мощного телосложения мужчина. — Наш город… мы же не уберегли храм!

— Но кто продал его под развратный притон?! — проорал я.

— Не знаю, о господин! — торговец сжал мои штаны. — Отпустите меня, молю! И сами бегите, о господин!

— Что ж такого… — шумно выдохнул. — В том чудовище, что его ты боишься больше, чем лезвия у своей груди? Хотя он далеко.

— В—волосы белые—белые! — всхлипнул взрослый мужик. — Длинные— длинные! Два рога на лбу! А еще… — задрожал. — Он усадьбу господина Во Хая разрушил. Вдребезги! О бедный господин Во Хай! То застрелили его, то лишили семью его жилья… — затрясся весь. — Если все мы выживем… — вцепился в мое колено. — Пустите, мой господин! Он ужасен!

— Просто дом разрушил — и все? — недоверчиво поднял брови.

На Небесах много говорили про кровожадность и жестокость демонов и чудовищ, а этот… просто разбил что—то в щепки?

— Он еще… — торговец разрыдался, сотрясаясь всем мощным телом. — Он еще требовал принести и сломать перед ним все наши инструменты. Музыкантами нашими его накормить! Всеми!

— Да у этого демона есть чувство юмора! — невозмутимо обмахнулся веером Вэй Мин, сидевший на заборе.

— И ты еще так спокоен?! — прорычал я.

— А кто тут недавно утверждал, что со всем справится один? — насмешливо приподнял старший брат брови.

Вечно он такой! Обсмеет, заязвит скорее, чем поможет!

— Сам его убью! — оттолкнул дрожащего торговца, меч убрал в ножны.

Сорвался с места.

Едва не упал, когда вновь затряслась земля — и новая трещина у чужого забора прошлась. Забор чуть стоял, потом часть его внутрь обрушилась, открывая испуганные лица рабов и юного господина. Новый последовал жуткий рев.

О, мудрость предков достопочтимых! Так громко, что и не различишь, где именно находится это чудовище!

Но в последовавшей тишине — все замерло и притихло вокруг, даже деревья — я различил легкий топот за собой. Остановился. Обернулся.

Нет, совести Вэй Мину не отсыпали при рюедении, ни на миг, ни на крохотную пылинку! За мною торопливо бежал, сжимая меч, слуга.

— Ты драться еще толком не умеешь! — рявкнул я.

— Но я же не могу сбежать, когда на мой город нападает какое—то чудовище! — возмутился пылко юноша.

Я вздохнул.

Снова содрогнулась земля, новый раздался рев. В мелкие кусочки разлетелись заборы двух усадеб передо мной. Закричали, загомонили со дворов люди.

— Хотя бы в ножны спрячь, пока бежишь! — я проворчал. — Так рука меньше устанет при беге.

— Точно! — улыбнулся он. — Благодарю, мой господин!

И меч убрав, пробежался уже вперед меня. Э, нет, так дело не пойдет!

Я сердито ученика обгонял. Учитель — это идущий впереди. И город мой, раз здесь наш родовой храм! Я никаких демонов, никаких чудовищ сюда не пропущу!

Сердце замерло на миг.

Тем более, может, это мой первый и пока единственный шанс завоевать сердца здешних людей?.. Если я убью чудовище… но сначала его надо было убить.

Ло Вэй

Вино в этом провинциальном городе было препоганое и не заглушало всей шумихи в голове, но шумиха, поднявшаяся при обрушении чиновничьей усадьбы, маленько подуспокоила мои истерзанные нервы и суматошный скач моих мыслей. Знатные чиновники так мило орали, выбегая из—под обрушившейся наполовину крыши, сотрясая жирными телесами, так отчаянно и рьяно звали стражу и рабов, слуг, чтоб порядок навели, чтобы вытащили их неподъемные тела из—под обвала. Рабы метались, крича, или тихо—тихо наблюдали из—за угла служебной пристройки, как дохнут и воют их искалеченные хозяева и мучители. Стража бегала суматошно: то послали кого—то в усадьбу господина Сина, то вдруг вспомнили, что сегодня вообще—то его похороны.

Я стоял на крыше пустого храма, ветер развевал мои длинные—длинные белые волосы, трепал черные одежды. Людишки, кстати, даже не заметили странно метавшегося ветра.

Те мелкие драконы на поднявшуюся суету внимания не обратили. Игнорируете меня, мелюзга? Властителя Бездонного ущелья с презрением не замечаете, жалкие боги?!

Люди из города, прохожие, набежали на вопли из чиновничьей управы, но внутрь влезать не торопились.

Я поднял и опустил меч, вышвыривая из конца лезвия и левой ладони два светящихся шара.