Он устало сомкнул глаза. Едва слышно вдруг произнес:

— Можно… я так полежу? Головой на твоих коленях? Я так устал… будто у меня… старший брат… есть…

Кусая губы и плача беззвучно, я положил дрожащую ладонь ему на голову и робко погладил по волосам.

— Как хорошо… — едва слышно произнес он, задрожал, кровью закашлялся. Не сразу смог успокоиться.

Я только и мог, что гладить его по волосам.

— Так никогда не было… — устало улыбнулся Вэй Мин.

Всхлипнул. Дернулся. Затих.

Ян Лин

В Шоу Шан топал дальше уже пешком. Чуть погодя возле меня возникли дух меча и ножен — чиновник с одной стороны, его дочка — с другой. Уговаривали меня поговорить с Ли У, что, мол, Бо Хай вовсе не хотел того убить, а все жена его, стерва. Хотя на мачеху лично Чун Тао не ругалась. Едва не плача, молила поговорить с ее братом. Но души не плачут.

— Я же его простила!

— Другие — не ты!

Так, за руганью с призраками, одного из которых я сам убил, дорога до захудалого провинциального городишки прошла незаметно.

Они что—то бубнили, то над одним ухом, то — под другим. Я их уже не слушал. Так, бурчал что—то невнятное порою.

Дракон интересовал меня больше всех. Интересно, когда он вернется? Могу я засаду соорудить? Тьма преисподней, я теперь же один! Или кто—то мог выжить? Но на что ему тащиться в Шоу Шан? Я бы, как самый умный, на время бы залег на дно. Тем более, меня мог предать кто—то из своих. Вдруг те, змеи из дворца, могли его подкупить? Нет, лучше не знать врагам, что я живой. Буду как бы подохший, пока смогу.

Наконец меня осенило.

— Ну, допустим, я смогу… — повернулся я к девочке.

Как к самой доброй.

— Сможешь? — радостно в руки мои вцепилась, но ее тонкие пальцы сквозь мою плоть прошли.

Смутившись, Чун Тао убрала руки. Спрятала за спину.

— Так—то лучше, — вздохнул.

Иногда нелегко с призраками. Особенно, когда опять вспоминаешь, что одного из них убил, а его мелкая дочь прирезалась из—за меня. Напоролась на шпильку. Да тьфу.

— Но ему все равно надо какое—то время, чтоб успокоиться. Недавнее нападение чудовища, потом еще чокнутый мужик, утверждающий, что видел призрак его отца, утверждающего, что не тот его убил, напоминание, как его душили веревкой.

— Да, это слишком, — Бо Хай вздохнул. Попытался вздохнуть, по недавней привычке.

— В общем, в ближайшие дни из этого не выйдет ничего. Потом мне надо подкараулить его и войти в доверие. Вниз—то оборванцы меня больше не пустят. Тем более, там это заклинание… если сунусь и сгорю, вам придется отдельно искать шаманов…

— Мы поняли, — грустно сказала девочка. — Пока ты не можешь с Ли У поговорить.

— Но вы можете быть мне благодарны хотя бы за то, что я для вас выяснил, что Ли У все еще живой.

— Зато мы двое из—за тебя сдохли! — нахмурился дух меча.

— Да вы сами напросились ко мне в услужение!

— Так, хватит! — встала между нами полупрозрачная девочка. — Скоро город. Если вы будете и дальше ругаться, то люди будут коситься на Ян Лина.

— Иногда быть чокнутым даже помогает, — ухмыльнулся.

— Не всегда, — дух ножен поджал губы.

Мы помолчали. Сделали шагов еще немного.

— В общем, пока я охочусь на дракона.

— Мы поняли, — снова она ответила за двоих.

А чиновник архива грустно молчал.

Несколько мгновений спустя духи исчезли.

И в Шоу Шан я шел уже один.

Вскоре стемнело. Стало даже как—то грустно. Тьфу, нелепая жизнь, когда скучаешь уже по болтовне с призраками, оба которых сдохли по твоей вине!

В Шоу Шане было неспокойно. Пять дней прошло от нападения дракона. Хм, два дня я был в отключке. А эта морда пока еще снова не появилась!

Украв бутылку вина, булочку, сваренную на пару, и шесть штук «столетних яиц» — жители все еще были рассеяны, много болтали друг с другом — я отправился искать место, где можно поесть.

Ноги сами вынесли меня на улицу Зеленых драконов.

Стену храма так и не починили — в городе и без того хватало трупов, которых надо похоронить, и разрушений, которые надлежало отремонтировать — однако внутри было уже пусто и тихо. Внутри — я сквозь дырищу заглянул — и снаружи кое— где валялись брошенные в спешке вещи.

Пройдя вокруг храма заброшенного пару раз — давно уже пора, драконы их непригодны к защите города, может даже, сами и покрушили тут все — я пристроился в кустах у парадной лестницы бывшего борделя, то есть, храма бывшего.

Фонари красные висели незажженные, но, хвала таинственному Хэ У, то ли настоящему принцу демонов, то ли самозваному, я по—прежнему видел в темноте.

Нынче ночью люди по городу не шатались. Город как будто даже наполовину опустел. Ни грабителей, ни искателей любовных приключений. Тишина. Хорошо. Можно посидеть, поесть наконец—то спокойно. Духи мои так и не появились.

Я винца глотнул. Пару раз. Потом вылил на землю, чтоб не очнуться опять в объятиях очередного юноши. В тот раз было не смешно. А в следующий можно проснуться в объятиях даже раздетыми. Ну, нет! Приключений мне хватает и без извращений! Жизнь охотника на драконов нелегкая.

Какой—то отчаянный выпивоха все же приперся. Замер пред храмом, тоже, видно, раздумывая о смысле жизни или о вере в богов. Или сонный просто. Может, ограбить?.. Да нет, черные шелковые одежды простые, к поясу не крепится украшений. Нищий аристократ.

Я спокойно отломил белок уже очищенного к его приходу «столетнего яйца». Белок смотрится тем же янтарно—желтым и прозрачным, что и на дневном свету. Желток серо—черный, когда разломал, такой же немного мягкий внутри. Запах…

Я покосился на парня длинноволосого, с волосами распущенными. Тот как раз отхлебнул немного, закинув голову. Модник, тьфу! Но вином воняло от него почище, чем от моих вонючих яиц. А их вкус… ммм! Давненько я не ел закопанных в землю утиных яиц. Мм… да они вкуснее обычных! Как я соскучился по их черно—серому, слегка отдающему зеленью, желтку! Белок—то мне не нравился никогда. Выкинул б, да покуда я наворую еще.

— Зачем?! — отчаянно прокричал юнец, глядя то ли на крышу храма, то ли на луну.

О, еще один глупец влюбленный!

Я откусил от пирожка и устроился поудобнее, чтобы насладиться зрелищем: чужие страдания почему—то всегда интересуют больше, чем свои, даже радуют, когда их в избытке.

— Почему ты выбрала Ён Ниана, о глупая?! — провыл юноша, забыв опять отхлебнуть.

Я откусил еще и подосадовал, что вино все почти вылил. Такой голос! Такие эмоции! Если б он выступал в театре этого борделя, эти шлюхи никогда бы не разорились!

— Мы же дрались с Вэй Мином! Оба! — проорал он с ненавистью. — Так почему ты Ён Ниана выбрала, дура?!

А она выбрала третьего? А неплохой поворот!

— Зачем тебе сдался этот мертвый бог?!

Я подавился пирожком.

— Он же ни на что не пригоден!!!

Я едва не сдох, подавившись пирожком — везет мне нынче на шансы для нелепой смерти, один «краше» другого — а этот малолетка так и не заметил возле умирающего человека. Или не придал значения, поглощенный смакованием своего горя. Надолго из кувшина отхлебнул.

— Чем я тебе не хорош, тупая мелюзга?! — провыл он. — Я и воин хорош, и музыкант приличный!

Ей, видимо, тоже не очень нравятся гордые.

Но о моем мнении я промолчал. Оно ж ему не важно совсем.

— Дура! — он с горечью отхлебнул. — Почему ты выбрала его? Другого… — отхлебнул. — Друга моего—то за что?!

Я подпер щеку, наблюдая за ним. Жаль, драки той мне не увидеть — вряд ли друг припрется сюда ночью.

Отхлебнув еще, закашлявшись — так тебе и надо, черствая скотина — он развернулся ко мне, опуская кувшин.

Я застыл с надкусанным пирожком у рта.

А где—то видел я его лицо?

Он, посмотрев на меня недолго, икнул, отхлебнул еще. Зацепил лоб рукавом. На рукаве проступило две рваных полосы.

И я внезапно вспомнил, что два таких рога, на расстоянии примерно таком, было на лбу у того дракона! Хотя тот был беловолосый, а этот — обычный, юный. Но след, будто от рогов, остался на рукаве. Значит, он иллюзией рога прикрыл. Мог и прикрыть белые волосы.