— Мы теперь как одно, — криво усмехнулся феникс. — Здравствуй, мой первый и главный верующий, Ян Лин!

— И ты здравствуй, — смущенно улыбнулся, — мой бог, Эн Лэй!

Ли Кин

Толпою меня вынесло на площадь новую в городе, получившуюся на месте улицы и краев нескольких усадьб разрушенных, площади от храма, разваленного злым драконом. Из—за близости к усадьбам аристократов здесь обломков часть уже убрали. Хотя, судя по видному в проемах копошению вдали, у дворянских усадьб, местные чиновники все—таки восстановить старались в первую очередь дома.

— Восславим бога Хэ У! — тот странный степняк, которого я видела мельком, прежде чем меня снесло толпой, внезапно вознесся на высокий обломок от стены разрушенного храма.

В руках сжимал странный посох из ствола и корней крючковатого дерева высохшего, с ободранной корой, обвешенного черепами каких—то крупных зубастых ящериц и мелких грызунов. Корни сплетались на черно¬серебристом камне, будто пальцы скрюченные сплетались.

Люди остановившиеся смотрели на старика с недоверием. Он холодно оглядел их сверху вниз.

— Да почему мы богам должны каким—то верить? — проворчали из толпы.

Старик поднял свободную правую руку вверх, сжимая тонкие, длинные пальцы.

Недоверчивого юношу из торговцев как будто подняло от земли невидимой рукой, он отчаянно тянулся к чему—то у горла, ногами трепыхал напугано, потом, захрипев, обвис.

Люди сжались, придвигаясь друг к другу. Меня ощутимо зацепили в живот локтем. До чего же мерзко быть слабой женщиной! Мне бы… меч! С мечом и в мужской одежде я хотя бы могла добиться некоторого уважения от младшего господина, да броситься на чудовище, напавшее на родной город. И меня не пытались остановить другие. Да тьфу на этих мерзких драконов!

Старик поморщился, взгляд остановил на мне. Я почувствовала себя маленькой, голой и беззащитный под этим ледяным взглядом.

— Не оскорбляйте моего бога! — рявкнул он в следующий миг, делая резкое движение правой рукой — и неподвижного уже торговца отбросило в толпу.

Возле меня. Люди напугано шарахнулись в стороны от трупа, налетая друг на друга и раня еще больше.

Я сжала кулаки, мрачно взглянув на жреца неведомого бога.

Что драконы, что этот неведомый бог — все только губят моих земляков!

Он взгляд на миг еще задержал на мне. Я голову отвернула. Я была заперта среди нескольких десятков или сотен людей. Но я не хотела служить никакому богу!

— Восславьте великого бога Хэ У! — потребовал жрец. — Пусть его милость и мощь защитным панцирем лягут на этот разрушенный город!

— Денег нет! — проворчал старик—ремесленник. — Все последние забрали чиновники на восстановление своих проклятых усадеб!

— Нам твоему богу нечего принести! — женщина сказала, стоявшая возле него.

Жрец засмеялся, громко, мощно. Смех внезапно оборвал.

— Моему богу ничего не стоит возродить ваши жилища! — громко объявил он, двигая жезлом.

Обломки чужого храма, заборов, усадеб — большие и мелкие камни — все поднялось вверх, слилось.

Люди, заорав, шарахнулись. Мне отдавили ноги и больно приложили по груди.

За обломком, на котором стоял старик в одежде степняков, все куски разломанных стен и ворот сложились в высокий, изогнутый, напоминающий коготь столб. В один единый черно—серый камень слились, с голубоватыми блестками—искрами, застывшими внутри немного матовой поверхности.

— Мой бог умеет творить такие чудеса, каких здесь еще никто не видывал! Он сможет возродить ваши дома, а вам не придется приложить к этому даже мизинца! — громко и с достоинством объявил жрец. — Мой бог — великий Хэ У — способен защитить вас от любого чудовища! Мой бог милосердный и, понимая все ваше состояние, он просит лишь о немногом — падите ниц, восславьте великого Хэ У как главного и единственного бога в этом городе! На века отдавайте сердца ваши и ваше служение только ему! Объявите, что в Шоу Шан каждый верит, что нет на Небесах бога сильнее и достойнее великого Хэ У! Принесите ему жертву и воздвигните сегодня храм из того, что есть. Пусть благороднейший и милосердный Хэ У станет главным богом на земле! Он единственный достойный бог на Небесах!

В завершение своей пылкой речи жрец поднял правую руку, осторожно притягивая к себе.

Люди шарахнулись от связанной лошади, которую невидимою силою протащило сквозь толпу. Лошадь, коричневая, только белая полсока вроде наконечника копья спускается между глаз к ноздрям, отчаянно ржала. Отчаянно волочились за нею черные хвост и грива. Красавица!

Я с тоской проводила ее взглядом.

Следуя новому движению руки жреца, лошадь подтащило к возникшему столбу—когтю и примотало внезапно появившимися толстыми веревками. Лошадь, то есть, конь, отчаянно заржал, пытаясь вырваться, но веревки держали слишком крепко.

— Принесите жертву богу Хэ У! Воздвигните ему храм! Разрушите остальные! — жрец потребовал — и на правой его руке появился черно—красный кинжал каменный — будто кровавые струйки текли по застывшему камню.

Люди, впечатленные новым колдовством, боязливо на колени опустились. Осталась стоять только я одна из толпы.

Взгляд жреца холодный остановился на мне. Люди даже не смели поднять глаза и повернуться посмотреть.

Снова война богов и верующих! Как же я устала!

— Ты дерзкая, — холодно сказал старик в одеждах степняков.

И пусть меня покарает твой бог, однако я считаю, что боги не заслуживают почтения! Сердце мое умерло семь лет назад. Сердце той искренней, пылкой девочки уже умерло. Я больше не способна верить, что какой—то из богов и небожителей однажды придет меня защитить.

Взгляд его давил, словно я стояла возле падающей скалы, но с места сдвинуться не хотелось.

Что способен сделать враг тому, чье сердце уже умерло? Я уже потеряла все, во что я верила. Я потеряла даже мой драгоценный гуцинь. Мой единственный гуцинь!

— Ты смелая. Ты мне нравишься, — возвестил жрец внезапно.

Невидимою волною меня подтолкнуло вперед. Я вскрикнула, отчаянно руками взмахнула, силясь устоять.

Его силою иль его жуткого бога меня вынесло к столбу—когтю и привязанной лошади. В воздухе возле меня завис его кроваво—черный кинжал. И… гуцинь, высеченный из черного дерева, с золотыми узорами, украшенный перламутром.

— Убей эту лошадь, девочка! — потребовал старик. — Ты станешь его жрицей! Станешь главной и самой великой женщиной этого города! Мой бог милосерден — он исполнит твои мечты, в отличии от тех жалких мальчишек!

Он… видел мои мысли. Видел… меня и их! И даже… предложил мне гуцинь.

— Зачем вам я? — уныло взглянула снизу вверх, найдя его испытующий, застывший взгляд.

Мне показалось, что внутри его глаз свивается, растекается пламя.

— Сильному богу нужны сильные жрецы! — ухмыльнулся он. — С тобой великий Хэ У перевернет этот мир! Ты напишешь новую историю этого города и своего рода вместе с ним!

Искушение было слишком велико. Неужели, никто может стать кем—то? Стоит только поверить?..

Я сжала каменный кинжал, ужасно холодный. Но он внезапно стал горячим, стоило ему соприкоснуться с моею кожей. Или с моим отчаянным желанием обрести хоть в ком—то опору.

Я ступила к лошади. Красавец—конь обреченно сжался, лезвие возле себя увидев.

— Бей в шею! — приказал старик. — Великому богу не нужны его мучения! Хэ У нужна его смерть и принесенная жертва.

Красавец—конь смотрел на меня обреченно.

Я подошла к нему вплотную. Осторожно погладила, отвлекая, сильную шею.

До чего красивая скотина! И до чего же мерзко внутри! Я не боялась, когда с мечом бросилась на спятившего Ло Вэя: я же хотела защитить родной город. Сдохнуть, но хотя бы попытаться защитить. Там я была с оружием. Там я была пусть и спятившим, но молодым воином. А тут мне предлагают стать убийцей напуганного, да еще и связанного существа, даже не способного защититься!

Я посмотрела на жреца из степняков.